— Присаживайтесь и занимайте очередь! — отчеканила она, и я следом за ней вошла в приёмную. Истекали последние минуты обеденного перерыва, и потеряв, меня начала вызванивать моя напарница. Я быстро достала неистово орущий в звенящей тишине помещения мобильник и, нажав отбой, выключила телефон.

— Девушка, вы как в первый раз! На время собеседования отключите телефон! — заворчала суровая секретарша. Не сотрудник, а гроза! Вон как начальника своего охраняет! — Ваше имя? — спросила она, но находясь в полной растерянности, я и не поняла, что она обращалась именно ко мне. — Девушка, ваше имя?! — повысив голос нервно повторила она снова.

— А? Имя? Моё? Зачем? — затараторила я, отвлекшись на пожилого мужчину, который теперь уже давал понять мне, что в кабинет я смогу проникнуть немного иным образом… через окно, находящееся рядом с входной дверью, плотно заставленного комнатными растениями.

— Девушка, ваше имя! — не выдержала строгая женщина.

— В.е.р.о.н.и.к. а, — едва слышно пропищала я, и увидев непонимающий взгляд, добавила чуть громче и чётче. — Меня зовут Вероника.

— Я последняя, — поставил в известность приятный девичий голосок. — Вы за мной.

И только сейчас я увидела, что приёмная, как цветник в ботаническом саду, как изумительная клумба с разными сортами, размерами и окрасками цветов, так и благоухала от многочисленных представительниц прекрасного пола.

И «окаменели» из них не все, в том числе и добротная женщина — секретарь, которая, как послушная рабыня, подпирала своими округлыми бедрами хозяйскую дверь, охраняя покои своего господина. Мной давно было замечено, что женский пол был менее уязвим и восприимчив к каким-либо родам воздействия, в том числе и аномальным.

«Сюда! — позвал старик и перелетел по ту сторону окна, чуть слышно щелкнув задвижками. — Сюда, время пришло».

Пришло… хорошо ему говорить, когда уже не нужно ходить на работу и бояться её потерять, что всего по сему, я уже и благополучно сделала, не выйдя на рабочее место с обеденного перерыва.

Можно и подлить масла в огонь — через окно забраться в кабинет к начальнику!

Точно, именно это я сейчас и сделаю! И недолго думая, я скинула туфли, и быстро, в три широких шага, преодолела помещение приёмной, толкнув створки окна, и ловко запрыгнула на подоконник!

Тут же, от упавших на пол цветочных горшков, послышался страшный грохот! Моё васильковое платье зацепилось за острый уголок створки, и на обозрение изумленного мужчины, показались белые в синий горошек трусики.

— Здравствуйте! — бодро, как ни в чём не бывало, произнесла я, одернув подол платья. И поправив волосы, принялась осматривать его кабинет, заинтересовавший меня ещё снаружи, так как он был наполнен раритетными диковинными вещицами, к которым я питала слабость.

— Я очень извиняюсь за цветы, — добавила я, мило улыбнувшись.

Если прогонит сразу, решила я, то моя совесть будет чиста. Я же попробовала помочь, рискнув своей новой работой?! Если нет, то пару минут на рассматривание интересного интерьера не сделают погоды, и я выложу ему то, о чем просил его родственник. Торопиться мне, ровным счетом, все равно было некуда, ведь я без минуты час уже, как безработная.

— Интересное появление… ты решила, что так беспроигрышно пройти собеседование? — выдержав паузу, иронично, насмехаясь надо мной, спросил поразившийся грубый мужской голос.

И грубым он был вовсе не из-за особенностей строения гортани, а из-за рычащего, жёсткого и твердого акцента германского происхождения. Это я определила точно, получив эти знания ещё в школе.

Не зря Толстой говорил, что романо-германские языки подходят для общения с врагом. От себя бы я добавила — врагу очень идет говорить на этих языках. Вывод напрашивался сам — мужчина имел далеко не славянские корни, возможно родившись и долгое время проживая в другой стране, отчего произношение было ужасающим, как ножом полосуя по слуху.

— Нет-нет. Что Вы! Я не на собеседование, я по-другому, очень важному вопросу, — протараторила я, по-прежнему, не уделяя внимания ещё больше удивившемуся владельцу интересных вещей. — Да, и на «ты» мы не переходили, — робко добавила я, отчего тело мужчины напряглось сильнее, и не выдержав, он тяжело поднялся из своего дорогого кожаного кресла, и обойдя мощный стол, присел на его край, продолжая с любопытством наблюдать за моими действиями.

От бушевавшего внутри волнения сознание не давало мне зацепиться за черты его лица, и понять, как я к ним отношусь. Но! Его немалый рост, если не ошибалась в подсчётах не меньше метра девяносто, и такая же внушительная фигура, как ни отворачивайся, но в глаза так и лезли.

Прокаченные ручищи, бугристые грудные мышцы, косая сажень в плечах, толстая шея с дутыми венами. Ёлы палы! Каким таким волшебным образом эта детина умудряется влезать в свои дорогущие костюмы? Они ж на нём чуть ли не по швам трещат.

— Становится интригующе и интригующе… — проникновенно произнес мужчина, снедая меня платоническим взглядом.

Его удивление и некая растерянность быстро сменились опаляющим любопытством и похотливым влечением, отчего в глазах вспыхнули искорки вожделения.

Трудно было сказать, хорошо ли я умела разбираться в людях, но что это за тип, я поняла сразу… тут же перед глазами начали проноситься сцены любовных утех и возлияний, с завидной регулярность происходивших в этом кабинете, на этом мощном столе из красного дерева, флюиды которых так и витали в закрытом люксовом пространстве.

— Я не по этому делу! Вы меня неправильно поняли! — тут же отрезала я, залившись густым румянцем.

— М.д.а. — томно протянул он. — А по какому же? Давай, валяй, заинтересовывай меня! У тебя минута или я сам вышвырну твое тельце обратно в окно, — продолжил начальник, наигранно приподняв одну бровь и скрестив на груди крепкие руки.

Конечно, кто я, и кто ты?! Такие как я — пустое место для таких как он, которым человека и в окно выбросить не жаль! И я должна помогать ему?! И пусть завтра его не станет… кому от этого будет хуже? Мне? Точно нет! И таких как я, найдутся сотни! И даже тысячи!

Мне стало горько и обидно от такого заявления, ведь я пришла ему помочь!

Остановившись напротив и стараясь соблюдать безопасную дистанцию, я злобно посмотрела в ответ, тоже демонстративно скрестила руки.

— Знаете, — начала я, немного отойдя от темы, — есть хорошая итальянская поговорка: «Когда игра заканчивается, и король и пешка попадают в одну коробку». Вторая мужская бровь поползла кверху.

— Все мы приходим в этот мир голыми, голыми и уходим. Сейчас вы несметно богаты, вы властны и пользуетесь людьми, как вещами. Но в итоге и вы умрете как все, мучительно и болезненно. И ничего не сможете забрать с собой. Вас положат в гроб и закопают в землю, как простолюдина. И как у простолюдина ваше холодное тело будут есть черви. И им все равно, что одни только ваши запонки стоят целого мира. И там у вас не будет никаких привилегий, ведь перед Богом все равны. Уж поверьте мне.

И не столь резкие и обличающие слова больше и больше шокировали Абрамова, сколь спокойный и уверенный тон, которым я это произносила.

На мужском лице заходили желваки и появился нездоровый румянец. Казалось, ещё чуть-чуть и из его ушей пойдет пар, и я быстро продолжила.

— У меня вам послание.

Я с укором посмотрела на зрелого мужчину, стоящего бок о бок с его отпрыском.

— От вашего отца. — И только хотела было начать забрасывать его фактами, возникающими в моей голове, чтобы он не счёл меня психически больным человеком (хотя даже факты мало могли меня реабилитировать в глазах любого человека)как нас прервали.

— Виктор Владимирович! — с запоздалыми извинениями залетела в кабинет румяная секретарша и её грубый голос сменился на писклявый визг. — Простите, я и не подумала, что эта, — не успела договорить она, как начальник рявкнул, дав понять, чтобы она убиралась прочь. Отчего даже я чуть пискнула, подскочив на месте. Чего так орать то?