Вдруг, что-то бабахнуло, и я встрепенулась, пытаясь вспомнить последние события. Успела вздремнуть, а оттого ощущения были более приятными. Я чувствовала себя бодрее и отдохнувшее, а голова соображала чище и яснее. За стенами разыгрывалась непогода, не на шутку кидаясь штормовым ветром и крупным градом. Но среди этого гула я разобрала гортанный мужской шепот, страстный и отчаянный.

Он лился из камина, где горел яркий огонь. Что это? И огонь начал разговаривать со мной? Я протёрла сонные глаза, потрепала скомканные, но сухие волосы, и привстала на локте.

Оказалось, что лежала на импровизированной кровати, а на том месте, где я заснула, в позе лотоса сидел Стиан… и шептал. Хорошо было видно, что мужчина находился в состоянии глубокого транса — полузакрытые глаза, ритмичные раскачивающиеся движения, гортанные бормотания…

Хоть это успокаивало — огонь не разговаривал со мной. От этой мысли стало весело и губы тронула лёгкая улыбка. Я привстала и притихла, наблюдая за неким колдовским ритуалом.

Точно! Колдовским! Как мне это раньше не пришло в голову… Он не некое существо, каким я его считала, а колдун. Это многое объясняет. Хоть я и не слышала о существовании сильных чёрных колдунов, но не слышать и не видеть, не значит не быть.

По крыше снова бухнуло, и я вздрогнула.

Мужчина тоже зашевелился. Поднял ладони к лицу и намазал его чем-то белым, похожим на глину, и снова неистово зашептал, начиная припевать некоторые фразы. Ветер забился ожесточеннее, гремя по кровле ледяными порывами, и угрожая сорвать её вместе со стенами, которые дрожали как осиновые листья.

Эта дрожь, этот усиливающийся шёпот начинали пугать и передаваться и мне.

Создавалось впечатление, что погода помогала обряднику, или наоборот, сопротивлялась его замыслам. Как же! Как же я и забыла, что самые сильные обряды совершают в непогоду! Вернее, ждут её, чтобы совершить. Бабушкины рассказы не совсем выветрились из моей головы.

Абрамов, как уже не поворачивался язык его называть, облачился в холщовую рубаху. Без всякого намека на штаны… и его собранные ноги открывали огромную татуировку в виде широкой полосы с рисунками на правом бедре, которую я как ни странно не видела раньше. Он снова двинулся и на его лице появились яркие красные полосы. Кровь. Это была кровь… кровь нельзя перепутать ни с чем. Кровь — субстанция, несущая в себе память и силу. От неё, как и от живых существ, тоже исходит биоэнергетическая оболочка.

Мне она хорошо была заметна, даже в прыгающих отблесках огня. Опять движение, шёпот притих, и руки колдуна потянулись в изножье. И я увидела то, с чего он брал кровь… сердце!

Перед мужчиной лежало кровоточащее сердце!

Тело пронзило волной адреналина, и собственный моторчик заныл в груди, выдавая тахикардию. Мужчина снова зашептал, раскачиваясь в такт заклинаниям, а я не могла оторвать взгляда от извлеченного органа. Кому могло принадлежать это сердце? Его носителя я не видела, но я и не могла видеть все и всех.

Виктор взвыл и бух, бух… кровавый, ещё горячий мешочек ожил — сердце глухо забилось в его руках!

Я, конечно, много уже что повидала, но это было настоящей жутью…

Больше я не смогла удержать себя на месте и спрыгнув с кровати, широкими шагами понеслась прочь, не думая, что за этими стенами меня ждала неминуемая смерть.

Добежать до выхода я не успела — лодыжку обвили крепкие тиски, но каким-то удивительным образом не свалили меня с ног, а наоборот, придали смелости и решительности. Недолго думая, я вытащила из поленницы большое полено, и со всего маха, ударила им по голове Стиана… тот хоть и был чем-то загадочным, но снова взвыв, осел, схватившись за голову.

Сознание он не потерял, но я его полностью дезориентировала и оглушила. А потому у меня появилась фора, и я успела обезопасить себя ботинками и теплой накидкой.

С грохотом распахнув дверь, я шагнула в темноту, слизавшую меня без остатка. Тут же по лицу беспощадно захлестал колючий ветер, периодически перекрывая дыхание, а я упорно шла, как мне казалось, в ту сторону откуда мы пришли. Из-за валунов и острых камней передвигаться быстро просто невозможно, а из-за темноты — не ясно куда. Но я продолжала идти в густую, рассекающую снежной метелью, черноту, кутаясь в тяжелой накидке. Вокруг все выло, ревело и стонало от лютующей бури.

Озябшие руки отказывались смыкать на голове плотную ткань, едва удерживая её концы, а лицо, казалось, было беспощадно изрезано ледяными порывами. И не дай Бог, ещё один сильный, и меня, как парашют, вместе с накидкой унесет в небо.

Я не оборачивалась, не прислушивалась к возможной погоне, так как это было бессмысленным делом в окружающей меня прострации. И если бы меня схватила чья-то рука, то я бы испугалась, но точно не удивилась. К этому я была готова.

Виктор оклемается быстро и пуститься за мной, а с его необычными способностями, нагнать бедную овечку — ничего не стоит.

Погоди! Что ж я забыла о себе?!

У меня тоже есть свои козыри. И я отчаянно стала звать на помощь духов предком и моих заступников. И прежде всего, Максима. Но как я не рвала горло, никто не вырисовался.

Возможно, утешала я себя, им мешало сильное ненастье. Их структура настолько тонка, чувствительна и восприимчива к погодным условиям, что не позволяла выйти со мной на связь, оставляя меня без помощи.

Я прошла, как мне казалось, довольно много, огибая валуны, перепрыгивая через ручейки, и путаясь в невысокой растительности, засыпанной снегом. И так и не была поймана…

Удивительно, но похоже удар бревном был сильнее, чем я предполагала… а что если Виктор уже испустил дух? Что если я убила его? И теперь я убийца, застрявший в чужой стране, в чужом веке. Без него мне не вернуться назад… Как же я раньше об этом не подумала?!

Он мне нужен! Живой.

Но! Сердце в его руках, свежая кровь… как быть с этим.

Он вскроет и меня! Это его цель! И домой я не вернусь тоже…

Глупо и безрассудно, но эта мысль, поразившая меня так поздно, развеселила и заставила улыбнуться. Никакой сделки не было. Слова мужчины — обман. Он и не собирался возвращать меня обратно, ни при каком раскладе. Я остановилась и присела, сильнее укутавшись в накидку, которая не очень хорошо пахла, как и все остальное в этом веке. Не хочу здесь оставаться.

Хочу в век стиральных машин, водопроводов, ароматных порошков и кондиционеров для белья.

Думай, думай, Вероника!

Что тут думать! Посижу здесь и подожду, когда он меня нагонит, а там видно будет. Колдун не убьет сразу, хоть я и огрела его поленом. Ему нужно сердце полное любви. И он не отдаст меня никому. Это успокаивало. Нетерпеливо, но будет ждать, когда проснутся чувства. Это долго, и вряд ли осуществимо. А если такое произойдет, я буду молчать. Как он сможет понять истинность? А в запасе у меня будет немало времени, чтобы найти хоть какой-то выход. Разумно. Как ни крути, только Стиан призрачный, но шанс на спасение.

Я притихла, вслушиваясь в рев метели. Жутко, холодно и страшно. Очень страшно. Я всхлипнула, сглотнув теплую слезинку, и снова позвала Максима. Никого. Прошло минут пять, а может десять. От этих завываний начинало становиться дурно и сосредоточиться на времени было невозможно. Я зажмуривала глаза, открывала и закрывала их вновь. Сама, не зная зачем, пока вдали не увидела слабый свет огня.

Тут же встрепенулась, приподнявшись с места, и стряхнула с себя сугроб колючего снега. Что мне остается, только лететь на этот спасительный свет. И поднявшись я пошла, кое-как передвигая окоченевшие ноги. Зубы стучали, а руки отказывались держать околевшую ткань, отчего накидка сползла на плечи, выставляя блестящие пряди на обозрение лютующей метели, которая тут же старательно начала путать их с холодным ветром и снежинками.

Я подходила ближе, а свет разливался больше, выхватывая из темноты очертания гористой местности и краев пещеры, из которой он и изливался теплыми потоками.