И снова вызов от Ноймарка. И снова я ответил. Интересно, что теперь скажет тоффер. А он со мной не разговаривал. Нет. Вражеский командир орал:

— Ты что творишь! Идиот! Так никто не воюет! Нельзя трогать свой корабль! Это против всех правил!

Почему он так взбесился? Ответ прост — потому что Обадия Ноймарк тоффер. Для этих людей, по сути пиратов и наемников, СВОЙ корабль самая большая ценность. Это и дом, и работа, и кормилец, и поилец, и место встречи со старыми друзьями, и убежище от уголовного преследования, и хранилище награбленного. Короче, краеугольный камень всего существования. А тут я со своим не стандартным, по их мнению, поведением. Корабль захватил и разрушаю его. Вот Ноймарк и взбесился. Ему хотелось меня наказать и распылить. Но как? Ведь на борту «Сиднея» не только «аргонавты», но и тофферы из абордажных команд. Что делать, и кто виноват? Он сам себя загнал в ловушку и теперь не знал, как ему поступить. Вот и кричал, словно его на кусочки резали

«Надоел», — понимая, что ничего хорошего и дельного от Ноймарка не услышу, я отключился и сосредоточился на управлении.

Корабль разгонялся медленно, и силовой щит был слабеньким, только от шрапнели и прикроет. Для полного набора мощности реактору эсминца требуется минимум десять минут. А где их взять? Негде. Так что продолжаем движение на «Розалинду», вражеский флагман, и ведем бой с абордажными партиями тофферов.

— В прицеле «Химер» поврежденный шаттл противник, — сообщил ИИ. — Ожидаю приказов.

— Уничтожить.

Две пучково — лучевые пушки дали залп и шестой шаттл, который так и не добрался до «Сиднея», разломился пополам.

— Противник облучает корпус корабля радиолокаторами. Рекомендую маневр уклонения.

— Курс не менять. Приготовить торпеды и ракеты. Выходим на предельную дистанцию пуска. О выходе на точку доложить.

— Есть.

— Что можем применить?

— К применению готовы три торпеды «Эшли-22» и две противокорабельные ракеты «Кейко». Начинка и состояние ракет неизвестны. В корабельных формулярах они не обозначены.

— Конечно, не обозначены. Тофферам на такие условности плевать. Да и нам сейчас тоже.

Пауза и доклад:

— Выходим на дистанцию пуска торпед.

— Цель — крейсер «Самум».

— Есть. Торпеды в стартовых пеналах.

— Бей!

Три торпеды неизвестной мне марки выскользнули из пеналов в космос, включили движки и направились к крейсеру.

— Дистанция пуска ракет.

— ПКР на старт.

— Есть. Ракеты в пусковых установках.

— Цель — эсминец «Розалинда».

— Есть. Цель захвачена.

— Пуск!

— Ракеты вышли.

Парочка «Кейко» (опять неизвестная марка) последовала вслед за торпедами, только не к крейсеру, а к эсминцу. Насколько хороши ракеты я не знал. Да это и неважно. Выстрелил и забыл. Попадут — хорошо. Нет — повезло тофферам. Время. Мы отыгрываем его. Секунда за секундой. И у нас это получилось, так как «Мастер» доложил:

— Возмущение гиперполя. Радары фиксируют выход из гиперпрыжка. Пять кораблей. Это боевые единицы эскадры «Арго».

— Ура!!! — воскликнул Бриан. — Спасены!!! Мы дождались подмоги!!!

— Тор! Миленький! — на подголовнике командирского кресла повисла Барбара.

Я тоже был рад. Может быть, даже больше всех. Но радоваться не спешил. Неожиданно сердце сжал спазм, до боли. К чему бы это, ведь я молод и здоров? Предчувствия? Не знаю. Но что?то не так.

— Корабли эскадры «Арго» на связь! — приказ «Мастеру».

— Вызываю корабли эскадры, — произнес он и сразу же добавил: — Эсминец «Розалинда» выпустил четыре противокорабельные ракеты и шесть торпед. Они движутся по направлению к «Сиднею». Идем встречными курсами.

«Решился все?таки, Ноймарк, — пронеслась в голове мысль. — Понял, что проигрывает и ударил главным калибром. Сволочь. Нас не жалеет — норма, а своих абордажиров за что?»

Размышлять над этим было некогда, и я поступил так, как совсем недавно поступал Кутиков:

— Отключить силовое поле! Отключить вспомогательные системы и механизмы! Поворот — оверштаг! Всю мощность на маршевые двигатели! Уходим!

«Мастер» соображал быстро. Он просчитывал миллионы вариантов и действовал без раздумий. Идеальный исполнитель. Вот только корабль нас подвел. В самый неподходящий момент. Эсминец разворачивался с трудом, будто нехотя. А ракеты с торпедами были все ближе. И это на фоне того, что вражеские абордажиры оттеснили «аргонавтов» к ходовой рубке. Под нашим контролем только она, реактор и машинное отделение.

— В чем дело!? — я закричал на «Мастера», хотя это бессмысленно, ведь передо мной бездушная машина.

— Часть машинного отделения под контролем противника. Предполагаю, что во время перестрелки механизмы корабля получили повреждения. Маневрирую вспомогательными двигателями.

Наконец, «Сидней» развернулся к «Розалинде» кормой. Вражеский эсминец и крейсер, отстреливаясь от наших торпед и ракет, уходили прочь, а мы пытались увернуться от их «подарков». «Мастер» без команды выпустил имитаторы, которые должны были отвлечь смерть, и открыл заградительный огонь из орудий. Что?то у него получилось. Все?таки справный ИИ. Однако парочка торпед догоняла «Сидней», и когда я понял, что нам не сбежать, то велел Барбаре сесть в кресло и пристегнуться, а затем обратился к «Мастеру»:

— Передаю командование кораблем тебе. Как понял?

— Есть, — голограмма кивнула и в этот момент нас поразила первая торпеда.

Мощный взрыв ударил по корме и от сильного сотрясения я едва не ударился об мониторы. Это последнее, что запомнил. Резкий рывок, перед лицом экраны, а потом тьма.

По глазам ударил яркий ослепительный свет и глаза, словно обожгло огнем. Больно. И я застонал. Но почему?то не услышал своего голоса.

— На помощь… — прохрипел я. — Помогите…

Язык ворочался, и горло выталкивало звуки. Вот только я все равно ничего не слышал. Тишина и яркий свет. Жжение и боль.

«Что со мной? — промелькнула в голове мысль. — Где я?»

В этот момент в районе левой руки почувствовал укол. А затем снова погрузился в забытье и заснул.

Так я впервые пришел в себя после боя на «Сиднее». Это отпечаталось в памяти четко. А в следующий раз очнулся уже без боли. Сначала некоторое время лежал без единого движения и боялся поднять веки. По — прежнему вокруг меня царила тишина и, наконец, я решился. Открыл глаза, и боли не было, хотя во всем теле сильнейшая слабость. Но в целом норма. Надо мной прозрачный пластиковый купол, а я в каком?то саркофаге. Что?то знакомое. И память подсказала — это регенератор.

«Оба — на! Почему я в регенераторе? Наш был уничтожен вместе с «Забиякой». А значит»…

Додумать не получилось. Новый укол и снова сон. Хороший и крепкий, с яркими сновидениями.

Мне привиделось, будто я сидел на деревянном речном причале и в руках удочка. А рядом бегал смешной карапуз шести — семи лет и постоянно теребил меня за руку. Он показывал цветные камешки, и я улыбался. А потом появилась Барбара, и на руках у нее был еще один ребенок, маленькая девочка. И я знал, что мальчишка и девчонка наши дети. Мы в отпуске на Строгове и все у нас хорошо…

Однако когда Барбара хотела подойти ко мне, сон прервался.

Опять пробуждение и я уже не в регенераторе, а на обычной кровати в чистой и светлой палате с открытым балконом, который, судя по птичьим трелям и шуму листвы, нависал над садом. Попробовал пошевелиться и меня ничто не стесняло. Повернул голову набок и обнаружил рядом светловолосую девушку в белом халате.

— Кто вы?

— Ваша медсестра.

Девушка слегка присела, привычно, как если бы мы находились на официальном дворцовом приеме, и она была придворной дамой. При этом она смотрела на меня восторженно, будто я какое?то чудо, и одновременно с этим в ее взгляде было еще что?то. Что? Возможно, я ошибался, но кажется, что это жалость. С восторгом все понятно, для многих жителей империи я герой. Да и жалость ясна, ведь я пациент.