– Но ведь дело ведешь ты, разве не так?

– В общем-то да, но существуют определенные правила. – Внезапно Ортега показалась мне какой-то усталой. – Ковач, я не смогу обманывать начальство бесконечно долго. На меня и так уже начинают поглядывать искоса за то, что я работаю вместе с тобой. Рано или поздно у кого-нибудь возникнут серьёзные подозрения. У тебя есть несколько дней, чтобы развязаться с Банкрофтом, ну а потом…

Она красноречиво развела руками.

– А ты не можешь сказать, что на тебя было совершено нападение? И диски отобрал Кадмин?

– Меня проверят на полиграфе…

– Не сразу.

– Ковач, в случае чего моя карьера полетит ко всем чертям, а не твоя. Я занимаюсь своей работой не ради удовольствия…

– Кристина, выслушай меня. – Подойдя к Ортеге, я взял её за руки. – Ты хочешь вернуть Райкера или нет?

Она попыталась отвернуться, но я держал её крепко.

– Кристина, ты веришь, что Райкера подставили?

Она сглотнула комок в горле.

– Да.

– В таком случае почему ты не хочешь поверить, что это сделала Кавахара? Лимузин, который пытался сбить Райкер, направлялся в открытый океан. Прочерти его курс дальше и посмотри, куда он приведет. Затем нанеси на карту точку, где береговая охрана выудила из моря Мери-Лу Хинчли. А также отметь местонахождение «Головы в облаках» и посмотри, не найдется ли в этом каких-либо закономерностей.

Как-то странно взглянув на меня, Ортега высвободилась из моих рук.

– Ты хочешь, чтобы это было правдой, так? Ты хочешь любым способом получить повод охотиться на Кавахару. Тобой ведь движет только ненависть, разве не так? Ты хочешь расквитаться за старый должок. А на Райкера тебе наплевать. Тебе даже наплевать на твою подружку, эту Сару…

– Только посмей повторить это ещё раз, – спокойно сказал я, – и я тебе хорошенько врежу. Прими к сведению: все, что мы с тобой сейчас обсуждали, стоит для меня на втором месте. А на первом – жизнь Сары. И из сказанного мной никоим образом не следует, что я не выполню в точности требование Кавахары.

– В таком случае для чего же ты все это рассказал?

Мне неудержимо хотелось её обнять. Вместо этого я дал выход вожделению, рубанув обеими руками воздух.

– Не знаю. Пока не знаю. Но если удастся освободить Сару, возможно, потом я найду какой-нибудь способ разобраться с Кавахарой. Кроме того, надеюсь, можно будет освободить и Райкера. Вот что я хотел сказать.

Ортега долго молча смотрела на меня, затем, обернувшись, схватила свою куртку с подлокотника кресла, куда бросила её, когда пришла.

– Мне надо какое-то время побыть одной, – тихо промолвила она.

– Хорошо, – таким же тихим голосом ответил я. Сейчас было не время для того, чтобы давить. – Я буду ждать тебя здесь, а если мне понадобится уйти, я оставлю сообщение.

– Да, пожалуйста.

В её голосе не было никаких намеков на то, что она собирается вернуться.

После ухода Ортеги я ещё какое-то время сидел, пытаясь облечь в плоть мимолетное откровение, которое мне явила интуиция чрезвычайных посланников. Судя по всему, когда зазвонил телефон, я уже оставил эти тщетные попытки. Потому что мелодичная трель застала меня уставившимся в окно и гадающим, как отыскать Ортегу в огромном Бей-Сити. На этот раз звонила Кавахара.

– У меня есть все, что вы просили, – небрежно заметила она. – Спящий вариант вируса Роулинга будет доставлен в компанию «Сил-Сет» завтра в восемь часов утра. Адрес конторы – Сакраменто, 1187. Там будут предупреждены о вашем приходе.

– А коды активации?

– Доставка в отдельной упаковке. Трепп свяжется с вами.

Я кивнул. Закон ООН, регламентирующий правила хранения и распространения боевых вирусов, предельно четок. Бездействующие формы вируса можно хранить как объекты для изучения или даже в качестве личных трофеев. Хранение и продажа активного военного вируса или кодов, с помощью которых может быть активирован спящий вирус, являются преступлением, подпадающим под юрисдикцию Верховного суда ООН и карающимся наказанием в виде помещения на хранение на срок от ста до двухсот лет. В том случае, если произойдет использование вируса, наказание может быть ужесточено до стирания. Естественно, такие суровые меры предусмотрены только в отношении частных граждан; к военачальникам и правительственным чиновникам подход другой. Сильные мира сего любят свои игрушки.

– В таком случае проследите за тем, чтобы она как можно скорее связалась со мной, – сказал я. – Я не хочу напрасно тратить отведенные мне десять дней.

– Понимаю, – сочувственно кивнула Кавахара, как будто страшные угрозы в отношении Сары были сделаны по прихоти какой-то злобной стихии, неподвластной ни мне, ни ей. – Ирена Элиотт будет загружена в оболочку завтра вечером. Номинально её выкупила с хранения фирма «Джэк-Сол», одна из принадлежащих мне коммуникационных компаний. Можете забрать её из центрального хранилища Бей-Сити в десять часов. Я временно оформила вас консультантом по проблемам безопасности западного отделения «Джэк-Сол». Имя – Мартин Андерсон.

– Понял. – Таким иносказательным способом Кавахара предупредила, что мы с ней связаны и в случае чего я пойду на дно первым. – Но возникнет неувязка с генотипом Райкера. Поскольку его оболочка временно загружена, файл Райкера в центральном хранилище открыт.

Кавахара кивнула.

– С этим всё улажено. Ваша аккредитация будет направлена по корпоративным каналам «Джэк-Сол» в обход индивидуального генетического поиска. Ваш генотип будет занесен под именем Андерсона. Какие ещё вопросы?

– А что, если я наткнусь на Салливана?

– Надзиратель Салливан находится в продолжительном отпуске. У него возникли какие-то проблемы с психикой. Ему предстоит пройти курс виртуальной терапии. Думаю, вы его больше никогда не увидите.

Взглянув на спокойное лицо Кавахары, я помимо воли ощутил холодную дрожь. Я кашлянул, прочищая горло.

– А выкуп оболочки Элиотт?

– Нет, – едва заметно усмехнулась Кавахара. – Я ознакомилась с информацией. Оболочка Ирены Элиотт не обладает никакими биотехническими усовершенствованиями, которые оправдали бы стоимость её выкупа.

– А я этого и не говорил. Тут дело не в технических возможностях, а в мотивации. Ирена Элиотт чувствовала бы себя обязанной, если бы…

Изображение Кавахары в экране подалось вперед.

– Ковач, моему терпению есть предел. Элиотт получит равноценную оболочку, так что пусть радуется. Ты хотел её получить – и ты её получишь, но проблемы ваших взаимоотношений останутся твоими проблемами. Я и слышать о них не хочу.

– Ей потребуется больше времени на то, чтобы освоиться, – упрямо продолжал я. – В непривычной оболочке она будет не так расторопна…

– Это также ваши проблемы. Я предложила вам лучших специалистов по внедрению, каких только можно найти за деньги, но вы отказались. Придется учиться отвечать за свои поступки, Ковач. – Помолчав, она снова усмехнулась, откидываясь назад. – Я попросила проверить эту Элиотт. Кто она такая, кто её родные, какое она имеет ко всему этому отношение. И почему вы хотите извлечь её с хранения. Ваша мысль похвальна, Ковач, но, боюсь, благотворительностью придется заниматься без меня.

– Да, – угрюмо согласился я. – Полагаю, вы правы.

– Вот и хорошо. И надеюсь, это будет нашим последним непосредственным контактом до тех пор, пока не будет решена интересующая нас проблема.

– Да.

– Что ж, каким бы неуместным это ни казалось, Ковач, желаю вам удачи.

Экран погас, и последние слова Кавахары зависли в воздухе. Я долго сидел, вслушиваясь в их отголоски и уставившись на воображаемое остаточное изображение на экране, которое моя ненависть сделала почти осязаемым. Когда я наконец заговорил, голос Райкера прозвучал настолько чуждо, как будто через меня говорил какой-то незнакомец.

– Неуместно, – произнес он, обращаясь к пустому номеру. – В самую точку, твою мать!

Ортега не возвращалась, но приятный аромат её стряпни наполнял комнату, и мой желудок сочувственно откликнулся. Я подождал ещё какое-то время, продолжая собирать в мыслях зазубренные обрывки мозаики. Но или у меня душа не была настроена на это, или до сих пор отсутствовало что-то важное. В конце концов я пересилил металлический привкус ненависти и отчаяния и отправился на кухню.