Однако до свадьбы ему придется поговорить об этом с Кейт. Прояснить некоторые детали их семейной жизни. Нет, не устанавливать правила. Просто добиться понимания. Да-да, «понимание» – это самое подходящее слово.

Кейт, похоже, прекрасно сознавала, чего может ожидать от него и что он может ожидать в ответ. В их союзе любовь не присутствует. И присутствовать не будет. Это просто невозможно. Вряд ли у Кейт имеются какие-то иллюзии на этот счет, но на всякий случай он должен все уточнить, прежде чем любое недоразумение превратится в настоящее несчастье.

Лучше уж, как говорится, выложить карты на стол, чтобы потом ни одна из сторон не получила неприятного сюрприза. Кейт, конечно, с ним согласится. Она девушка практичная и захочет знать, что почем. Кейт не из тех, кто любит теряться в догадках.

Ровно без двух минут четыре Энтони постучал в дверь дома Шеффилдов, пытаясь игнорировать с полдюжины членов высшего света, которые по чистой случайности прогуливались по Милнер-стрит. По-видимому, сегодня они изменили своим обычным занятиям и маршрутам.

Но это и неудивительно. Пусть он только недавно вернулся в Лондон, но ясно, что его помолвка стала очередным скандалом дня. В конце концов, «Уистлдаун» доставляется и в Кент.

Дворецкий поспешно открыл дверь и, впустив Энтони, проводил его в гостиную. Кейт сидела на диване. Волосы подняты и зачесаны в аккуратный… как там его (Энтони никогда не мог запомнить названия модных причесок), прикрытый дурацким маленьким чепчиком, в тон белой отделке ее светло-голубого платья.

Он решил, что после свадьбы первым делом избавится от этого чепчика. У нее прекрасные волосы: длинные, густые и блестящие. Он знал, что этикет требует от женщин носить шляпки и чепцы в присутствии посторонних, но просто преступление прикрывать такие волосы в уединении собственного дома!

Однако прежде чем он успел поздороваться, Кейт показала на серебряный чайный сервиз:

– Я взяла на себя смелость приказать принести чай. Воздух сегодня слишком прохладен, и я подумала, что вы захотите согреться. Если же вы проголодались, я немедленно позвоню горничной.

Воздух отнюдь не показался Энтони холодным, но он тем не менее учтиво ответил:

– Чая будет вполне достаточно, благодарю вас.

Кейт кивнула и стала разливать чай, но тут же нахмурилась и подняла чайник:

– Я даже не знаю, какой чай вы пьете.

Энтони ощутил, как уголки губ слегка приподнялись:

– С молоком. Без сахара.

Кейт кивнула, поставила чайник и потянулась за молочником.

– Подобные вещи жена обязана знать.

Он сел на стул, стоявший под прямым углом к дивану.

– Теперь вы знаете.

Кейт глубоко вздохнула.

– Теперь знаю, – повторила она.

Энтони откашлялся, продолжая наблюдать за ней. Она не надела перчаток, и он обнаружил, что с удовольствием смотрит на ее руки. Удивительные у нее пальцы: длинные, тонкие, и движения невероятно грациозны, что удивило его, учитывая, сколько раз она наступала ему на ноги во время танцев.

Конечно, иногда она делала это нарочно, но не так часто, как хотела ему внушить.

– Возьмите, – пробормотала она, протягивая чашку. – Осторожно, он горячий. Терпеть не могу остывший чай.

Энтони улыбнулся. Конечно, не любит. Она не из тех людей. Кейт терпеть не может полумер. Это одно из качеств, которые он больше всего в ней любил.

– Милорд? – вежливо спросила она, шагнув ближе. Энтони взял блюдце, так, чтобы коснуться ее пальцев, и заметил, как по щекам Кейт пополз легкий румянец. По какой-то причине это его обрадовало.

– Вы хотели о чем-то поговорить, милорд? – продолжала она, поспешно отнимая руку.

– Надеюсь, вы еще помните мое имя. И неужели я не могу приехать к собственной невесте только для того чтобы насладиться ее обществом?

Кейт ответила проницательным взглядом:

– Разумеется, можете. Но не думаю, что способны на такое.

Ну и дерзкая девчонка!

Энтони покачал головой:

– Как ни противно признать, вы правы.

Она что-то пробормотала. Энтони не расслышал, что именно, но подозревал, что она сказала «как всегда».

– Я подумал, что нам следует обсудить наш брак.

– Простите?

Он откинулся на спинку стула:

– Мы оба люди практичные. Думаю, будет легче, если мы с самого начала поймем, чего ожидать друг от друга.

– К-конечно.

– Вот и хорошо.

Он поставил чашку с блюдцем на стол перед собой.

– Я рад, что вы так считаете.

Кейт медленно кивнула, но ничего не сказала, предпочтя не сводить взгляда с его лица. Энтони откашлялся с таким видом, словно готовился произнести речь в парламенте.

– Начало наших отношений нельзя назвать приятным, – заявил он и хмуро свел брови, когда она кивнула, – но я чувствую, что с тех пор мы успели подружиться.

Кейт снова кивнула, подумав о том, что скорее всего ей придется в течение всего разговора кивать как китайскому болванчику.

– Дружба между мужем и женой крайне важна, – продолжал Энтони, – даже, по моему мнению, важнее любви.

На этот раз она не кивнула.

– Наш брак будет основан на взаимной дружбе и уважении, – разглагольствовал Энтони, – и за это я благодарен судьбе.

– Уважении, – эхом откликнулась Кейт, поскольку он выжидающе уставился на нее.

– Я сделаю все, чтобы стать хорошим мужем. И буду верен вам и нашим обетам при условии, что вы не собираетесь изгонять меня из своей постели.

– Весьма благородно с вашей стороны, – заверила Кейт. Энтони не сказал ничего неожиданного для нее.

Энтони подозрительно прищурился:

– Надеюсь, вы принимаете меня всерьез, Кейт.

– Как же может быть иначе?

– Прекрасно!

Но он как-то странно взглянул на нее. Должно быть, не поверил.

– В свою очередь, я ожидаю, что ваше поведение будет безупречным и ничем не очернит наш род.

Кейт невольно выпрямилась и поджала губы:

– Это подразумевается само собой.

– Я так и думал. Это одна из причин, по которым я так доволен нашим браком. Из вас выйдет превосходная виконтесса.

Кейт понимала, что это скорее всего комплимент, но с каким-то не слишком приятным оттенком, может быть, чуточку снисходительным. Она предпочла бы услышать, что из нее выйдет превосходная жена.

– У нас будет дружба, – объявил он, – основанная на взаимном уважении. И у нас будут дети, смышленые дети, если будет угодно Господу, поскольку вы самая умная из известных мне женщин.

Это несколько сглаживало его снисходительность, но Кейт не успела улыбнуться, как он добавил:

– Но вам не следует ожидать любви. В этом браке любви быть не может.

Ужасный горький ком поднялся к самому горлу, однако Кейт снова кивнула. Только на этот раз каждое движение вызывало новый прилив сердечной боли.

– Есть вещи, которых никогда не смогу дать вам. И боюсь, любовь тоже в их числе.

– Понимаю.

– Действительно понимаете?

– Разумеется! – отрезала она. – Вы вполне ясно все объяснили. Яснее быть не может.

– Я никогда не хотел жениться по любви, – оправдывался он.

– Вы говорили другое, когда ухаживали за Эдвиной.

– Я ухаживал за Эдвиной только потому, что хотел произвести впечатление на вас, – парировал он.

– Но сейчас вы не произвели на меня впечатления, – процедила она.

Энтони тяжело вздохнул:

– Кейт, я приехал сюда не для того, чтобы ссориться. Просто считал, что лучше, если мы с самого начала будем честны друг с другом перед свадьбой.

– Конечно, – бросила она, вынудив себя кивнуть в очередной раз. Он не собирался оскорблять ее, и не стоило так расстраиваться. К этому времени она достаточно хорошо узнала Энтони, чтобы понять: им движут только благие намерения. Он чувствовал, что никогда не будет любить ее, и честно в этом признался.

– Нам действительно следует все расставить по своим местам еще до свадьбы, – тихо сказал он.

Кейт продолжала кивать, опасаясь, что если вдруг перестанет, может сделать что-то поистине глупое… например, заплакать.