– Я не желаю больше это видеть, – объявил он, стаскивая с нее чепец.

– Милорд!

– Пообещай, что больше никогда его не наденешь.

Кейт заерзала на его коленях, что еще ухудшило и без того критическое состояние его чресл, и взглядом поискала чепец на полу.

– Я не сделаю ничего подобного! – отрезала она. – Мне он нравится.

– Не может быть, – серьезно возразил Энтони.

– Вполне может, и… Ньютон!

Энтони проследил, куда она смотрит, и от души рассмеялся. Ньютон, обрадованный появлением новой игрушки, с упоением терзал несчастный чепчик.

– Хорошая собака! – едва выговорил он.

– Я бы заставила вас купить мне новый, – пробормотала Кейт, поправляя вырез платья, – если бы вы и без того не истратили целого состояния на мое приданое.

– Неужели? – весело осведомился Энтони.

– Видите ли, – объяснила она, – я ездила за покупками с вашей матушкой.

– Прекрасно! У нее отличный вкус.

Он показал на окончательно испорченный чепчик.

А когда снова взглянул на Кейт, оказалось, что ее губы капризно поджаты. Он невольно улыбнулся. До чего же легко прочесть по лицу все ее мысли!

Он довольно вздохнул. Жизнь с Кейт ни в коем случае нельзя будет назвать скучной.

Но становилось поздно. И ему скорее всего давно пора идти. Кейт сообщила, что мать будет отсутствовать не менее часа, но Энтони давно привык не доверять подобным утверждениям, особенно если они исходили от женщин. Кейт может ошибаться, или ее мать вдруг неожиданно решит вернуться пораньше, и вообще все зависит от тысячи различных обстоятельств, и хотя свадьба должна состояться всего через два дня, вряд ли разумно напрашиваться на неприятности.

Энтони с огромной неохотой, – просто сидеть и ничего не делать, только держать Кейт в объятиях, – уже тихое счастье, – встал, поднял ее и усадил на стул.

– Это было восхитительной интерлюдией, – пробормотал он, касаясь ее лба поцелуем. – Но я боюсь несвоевременного возвращения твоей матушки. Увидимся в субботу утром.

– В субботу? – удивилась Кейт.

– Мама очень суеверна, – смущенно улыбнулся Энтони. – И считает, что жених и невеста не должны видеться за день до свадьбы: это якобы плохая примета.

– Правда?

Кейт поднялась, смущенно приглаживая волосы и одергивая платье.

– И вы тоже в это верите?

– Вовсе нет! – фыркнул он.

– С вашей стороны очень мило угождать матери, – заявила она.

Энтони промолчал, прекрасно сознавая, что большинство мужчин с его репутацией возмутятся, если окружающие намекнут, что они привязаны к женским юбкам. Но это сказала Кейт, и он знал, как она ценит его преданность семье. Поэтому он наконец признался:

– Я сделал бы все на свете, лишь бы матушка была спокойна.

Кейт застенчиво улыбнулась:

– Это одно из качеств, которые я больше всего ценю в вас.

Он попытался было сменить тему, но она продолжала:

– Нет, это правда. Вы куда более заботливы, чем хотите казаться.

Поскольку он все равно не мог победить ее в споре, да и какой смысл противоречить женщине, которая вас хвалит, оставалось прижать палец к ее губам и попросить:

– Ш-ш-ш… только никому не рассказывай.

Поцеловав ее руку, он попрощался и ушел.

Свадебная церемония, проходившая в гостиной Бриджертон-Хаус, была скромной и малолюдной. То есть людей было довольно много: тут собралась вся семья Бриджертонов, от Энтони до одиннадцатилетней Гиацинт, которая со всей серьезностью исполняла роль цветочницы. Когда ее брат, тринадцатилетний Грегори, попытался опрокинуть ее корзинку с лепестками роз, она врезала ему правым хуком в челюсть, – задержав церемонию на добрых десять минут, зато внеся крайне необходимую ноту веселья и легкомыслия.

Хохотали все, за исключением Грегори, весьма расстроенного случившимся. Бедняге было не до смеха, тем более что Гиацинт громко сообщала всем, кто мог ее слышать, а голос девочки был достаточно громким, чтобы ее слышали в каждом углу комнаты, что именно он начал первым.

Кейт видела все это со своего наблюдательного пункта в холле. Честно говоря, она подсматривала сквозь приоткрытую дверь. И даже она улыбалась, хотя ноги вот уже час, как тряслись от страха. В этот момент она от всей души благодарила свою счастливую звезду за то, что леди Бриджертон не настояла на пышной свадьбе. В этом случае Кейт, никогда не считавшая себя нервной особой, скорее всего просто умерла бы от страха.

Сначала Вайолет действительно упоминала о роскошной церемонии, как самом верном средстве покончить со сплетнями о Кейт, Энтони и их спешной помолвке. Но в конце концов решила, что лучше всего не тянуть со свадьбой. А поскольку невозможно за одну неделю подготовиться к пышной церемонии, список гостей был сокращен до членов обеих семей. Подружкой Кейт была Эдвина, шафером Энтони – его брат Бенедикт, и, скоро церемония подошла к концу. Священник объявил их мужем и женой.

Глядя на гладкое золотое кольцо, сверкавшее рядом с бриллиантом на безымянном пальце левой руки, Кейт невольно думала о том, как быстро может измениться жизнь человека. Церемония была короткой и прошла, как во сне, и все же ее жизнь необратимо изменилась. Эдвина была права. Теперь она замужняя женщина, виконтесса. Леди Бриджертон.

Кейт рассеянно прикусила губу. Это звучало так, словно относилось к какой-то другой женщине. Сколько времени пройдет, прежде чем она привыкнет к новому обращению? Теперь она жена, со всеми обязанностями жены. И это ужасало.

Теперь, когда на ее пальце сияет обручальное кольцо, Кейт смогла поразмыслить о своей судьбе. Во многих отношениях она была счастливейшей женщиной на земле. Энтони будет хорошо с ней обращаться. Как, впрочем, с любой женщиной. В этом и заключается проблема.

Они покинули Бриджертон-Хаус и уселись в экипаж, которому предстояло проехать несколько миль до дома Энтони. Теперь никто не назовет его «холостяцкими апартаментами»! Кейт украдкой взглянула на мужа. Тот смотрел прямо перед собой. Почему он так серьезен?!

– Теперь, когда мы женаты, ты собираешься перебраться в Бриджертон-Хаус? – тихо спросила она.

Энтони вздрогнул и растерянно огляделся, словно забыв о ее присутствии.

– Да, – кивнул он. – Но только через несколько месяцев. Думаю, пока нам лучше обойтись без лишних свидетелей, особенно в самом начале семейной жизни, не правда ли?

– Конечно, – пробормотала Кейт, нервно перебирая юбку и безуспешно пытаясь успокоиться. Но это оказалось невозможным. Чудо еще, что она не порвала перчатки!

Но тут Энтони осторожно сжал ее руки. Кейт немедленно замерла.

– Нервничаешь? – осведомился он.

– Думаешь, мне не следует нервничать? – в свою очередь, спросила она, надеясь, что голос звучит сухо и иронично.

– Тебе нечего бояться, – улыбнулся он.

Кейт едва не разразилась истерическим смехом. Похоже, ей придется слышать эту банальность снова и снова.

– Возможно, – выдавила она, – но все же мне есть, отчего нервничать.

Его улыбка стала еще шире:

– Туше, моя дорогая жена.

Кейт вдруг задохнулась. Как странно слышать это обращение, и еще более странно быть женой этого человека!

– А ты? Ты нервничаешь? – в свою очередь, спросила она.

Энтони подался к ней. Темные глаза горели обещанием того, что ждет их сегодня ночью.

– Отчаянно, – пробормотал он, и его губы нашли чувствительную впадинку за ее ухом.