На столе горел зажженный фонарь, и когда глаза Кэйт привыкли к полумраку, она поняла, что это некоего рода чей-то кабинет. В шкафах у стен было много книг, правда, недостаточно, чтобы назвать это место библиотекой Бриджертонов. В комнате поражал своими размерами массивный дубовый стол. Бумаги лежали на нем аккуратными стопками, перья и чернильница находились на промокательной бумаге. Ясно, что эта комната была не для показа. Кто-то работал здесь.

Кэйт подошла к столу, её любопытство взяло над ней вверх, и она провела кончиками пальцев по столу. В воздухе еще витал запах чернил и, возможно, курительной трубки. В целом, решила она это прекрасная комната. Удобная и практичная. Человек может провести здесь долгие часы в ленивом созерцании.

Но как только Кэйт села за стол и откинулась на спинку стула, наслаждаясь тишиной и одиночеством, она услышала страшный для неё звук.

Щелчок поворачиваемой дверной ручки.

Ужаснувшись, она быстро юркнула под стол, вжимаясь в пустое пространство под столом, благодарная небесам, что стол был такой большой и солидный. Затаив дыхание, она прислушалась.

– Но я слышала, что в этом году, мы, наконец, увидим печально известного лорда Бриджертона, в церкви перед священником, который скрепит его узами брака, - послышался ритмичный женский голос.

Кэйт прикусила губу. Это был приятный женский голос с итальянским акцентом.

– И где же ты такое слышала, - раздался безошибочно узнаваемый голос лорда Бриджертона, сопровождающийся еще одним щелчком дверной ручки.

Кэйт прикрыла глаза в ужасе. Только этого не хватало. Она оказалась в ловушке в этом кабинете. Ничего не могло быть хуже этого. Хотя, может. Её того и гляди, обнаружит парочка любовников.

Это гораздо хуже. Представив себе это затруднительное положение, она почувствовала, как ей стало смешно.

– Об этом говорят во всем городе, - ответила Мария. - Все говорят, что вы в этом году решили подыскать себе жену и остепениться.

Наступила тишина, но Кэйт готова была поклясться, что он пожал плечами.

Раздались шаги, возможно любовники подошли ближе к друг другу. И затем лорд Бриджертон пробормотал: - Возможно это все в прошлом.

– Ты знаешь, что этим ты разбиваешь мне сердце?

Кэйт подумала, что её стоит завязать рот, а то она не выдержит.

– Сейчас, сейчас, моя сладкая синьорина, - послышался звук, похожий на прикасание губ к коже, - Мы оба знаем, что твое сердце неразрушимо для любых моих махинаций.

Послышался шелест юбок и, Кэйт решила, что Мэри скромно отошла от него.

– Но я не склона для легких развлечений, милорд. Я, конечно, не желаю брака, это было бы просто по-дурацки. Но когда я выбираю себе покровителя, это должно быть достаточно долгий срок.

Шаги. Возможно, лорд Бриджертон подошел поближе к столу?

Его голос был низкий и хриплый:

– Я не вижу в этом проблему.

– Зато твоя будущая жена увидит.

Бриджертон рассмеялся.

– Единственная причина дать отставку любовнице, это если любить свою жену. Но я не хочу жениться на женщине, в которую могу влюбиться. Поэтому не вижу причин, зачем мне стоит отказываться от такой прекрасной дамы, как вы?

И Вы собираетесь жениться на Эдвине?! Кэйт с трудом удержалась от крика. Действительно, если бы она не сидела на корточках, сцепив руки на коленях, она бы точно вскочила, как ангел ярости и прибила бы этого человека.

Последовало несколько неразборчивых звуков, во время которых Кэйт молила Бога, чтобы это не была бы прелюдия к кое-чему более интимному. Затем раздался голос виконта:

– Ты не хочешь чего-нибудь выпить?

Мария пробормотала свое согласие. Послышались громкие шаги виконта, все ближе и ближе, до тех пор пока…

О, нет…

Кэйт увидела графин, стоящий на подоконнике, прямо напротив её укромного местечка. Пока он будет наливать из графина, стоя лицом к окну, она избежит обнаружения, но как только он обернется по пути назад…

Она застыла. Даже прекратила дышать. Глаза широко открытые и не мигающие (веки издают звук?), она наблюдала с ужасом. Виконт подошел к окну, и она залюбовалась его атлетической фигурой. Он открыл крышку от графина и налил в оба стакана по два пальца янтарной жидкости.

Не оборачивайся. Пожалуйста, не оборачивайся.

– Все в порядке? - позвала Мэри.

– Все отлично, - ответил виконт, хотя голос его звучал с крайней задумчивостью. Он начал что-то насвистывать, поднял стаканы, двинулся с места, и начал медленно поворачиваться.

Продолжай идти. Продолжай идти.

Если он пройдет стол до того как обернется, он подойдет к Мэри, и она будет в безопасности. Но если он обернется, и затем пойдет - ей не жить.

Она была уверена, он убьет её. Она была искренне удивлена, что он не сделал попытки, тогда на озере.

Медленно, очень медленно, он повернулся. И остался стоять на месте.

Кэйт пыталась подумать о том, что умереть в возрасте двадцати одного года не так уж и плохо, некоторые умирают и раньше.

Энтони прекрасно знал, почему он оставил Марию Россо и зашел в кабинет. Ни один нормальный человек не смог бы устоять перед её обаянием. Её формы были пышные, голос опьянял. Но даже когда он проводил рукой по этим шелковым соболиным волосам, полным надутым губкам и роскошному телу, он знал, что использует её.

Он не чувствовал за собой никакой вины, что будет использовать её для получения своего собственного удовольствия. Дело в том, что и она использует его. По крайней мере, у нее будет компенсация, состоящая из подаренных украшений, ежеквартального пособия и арендной платы за фешенебельный городской дом, в фешенебельной (но не слишком) части города.

Хотя, на самом деле, он чувствовал себя неловко, он был жутко раздражен и с трудом сдерживался, пытаясь не стукнуть кулаком по стене, он хотел использовать Марию, чтобы избавиться от этого жуткого эротического кошмара с участием Кэйт Шеффилд.

Ему не хотелось снова мучаться и просыпаться в холодном поту, знаю, что причина заключается в Кэйт Шеффилд. Он хотел погрузиться в другую женщину так, чтобы этот сон полностью выскочил из его памяти и растворился в небытие.

Господь знал, что он никогда не собирался и не хотел превратить свое эротическое сновидение в явь. Ему даже не нравилась Кэйт Шеффилд. От мысли оказаться с ней вместе в постели его прошибал пот, хотя от этого все его тело ныло от желания.

Нет, единственная возможность, при которой сон может сбыться, если он будет в горячительном бреду от лихорадки и, возможно, она тоже; или они оказались вместе на необитаемом острове; или были приговорены к смертной казни…

Он остановил себя, нет, это просто не случиться и все.

Но, проклятый ад, эта женщина, должно быть, околдовала его. Не было никакого другого объяснения его мечтательному сну, нет, точнее кошмару, и, кроме того, даже сейчас ему казалось, что он чувствует её аромат. Этот раздражающий его аромат лилий и чистоты, этот околдовывающий его аромат, который он почувствовал в Гайд-парке на прошлой неделе.

Он наливал в стакан, самое лучшее виски для Марии Россо, одной из немногих знакомых ему женщин, умевших оценить и виски, и опьяняющую страсть. И все что он мог ощущать, это был проклятый аромат Кэйт Шеффилд. Он знал, что она в доме, и был почти готов за это убить мать.

– Все в порядке? - позвала его Мария.

– Все отлично, - отозвался он, и его голос даже ему показался напряженным. Он начал что-то насвистывать, он всегда так делал, чтобы успокоиться. Он взял стаканы и шагнул обратно. Но опять почувствовал этот проклятый аромат. Он мог поклясться, что это был аромат лилий. И мыла. Лилии были интригующе, но чистота и свежесть имели смысл. Практические женщины, типа Кэйт Шеффилд, наверное, очень часто принимают ванну.

Он заколебался и вместо своего обычного широкого шага, сделал небольшой шажок. Он не мог отыскать источник запаха и стал медленно оборачиваться, принюхиваясь в этот момент. Здесь не могло быть лилий, но, тем не менее, он их чувствовал.