Он развеселило его.

– Я потратил? - мягко спросил он.

Она кивнула.

– Я делала покупки с вашей матерью.

– Ах. Очень хорошо, я уверен, что она бы ни за что не позволила вам выбрать что-нибудь похожее на это, - он кивнул в сторону искореженного чепчика во рту Ньютона.

Когда он оглянулся на нее, она выглядела рассерженной. Он не смог не улыбнуться. Ее эмоции так легко читались по ее лицу. Его мать бы не позволила ей купить такой непривлекательный чепец, и это убивало ее, что в ответ на его последнее утверждение, ей нечего возразить.

Он довольно вздохнул. Его жизнь с Кэйт никогда не будет скучной. Но уже прошло достаточное количество времени, и ему, наверно, следует уходить. Кэйт сказала, что ее матери не будет в течение часа, но Энтони знал, что не следует доверять женщинам в их чувстве времени. Кэйт могла ошибиться, или ее мать могла передумать и раньше вернуться домой, или еще что-нибудь могло случиться. Хотя до их свадьбы осталось всего два дня, но ему не хотелось, чтобы их застали в таком довольно компрометирующем положении.

С большим нежеланием - ничего не делание, а просто сидение в кресле, держа Кэйт на руках, рождало в нем чувство глубокого удовлетворения - он встал, сжимая ее в руках, и затем медленно усадил ее в кресло.

– Это была восхитительная интерлюдия, - пробормотал она, наклоняясь и целуя ее в лоб. - Но я опасаюсь неожиданного возвращения вашей матери. Я увижу вас в субботу утром?

Она непонимающе моргнула.

– В субботу?

– Суеверие мое матери, - сказал он с робкой улыбкой. - Она считает дурным предзнаменованием, если жених увидит невесту до свадьбы, день свадьбы.

– О, - она поднялась на ноги, застенчиво поправляя платье и приглаживая волосы. - И вы тоже верите в это?

– Нисколько, - ответил он с фырканьем.

Она кивнула.

– Очень хорошо, что вы потворствуете своей матери.

Энтони на мгновение замолчал, зная, что большинство мужчин его репутации не хотели бы, чтобы все думали, что они чересчур привязаны к семье. Но это была Кэйт, и он знал, что она высоко оценивала преданность семейству.

– Есть очень немногое, что я не стал бы делать, если это может обрадовать мою мать.

Она застенчиво улыбнулась.

– Мне в вас это больше всего нравиться.

Он сделал привычный жест, и намеривался сменить тему. Но она не дала ему произнести ни слова.

– Нет, это правда. Вы гораздо больше заботитесь о семье, чем вы бы хотели, чтобы люди знали об этом.

Так как он не был способен с ней спорить - и не стоило противоречить с женщиной, делающей тебе комплимент - он просто приложил свой палец к ее губам и сказал:

– Ш-ш-ш. Не говорите ни кому.

Затем поцеловав на прощанье ее руку, и пробормотав: “Адью”, он подошел к двери, и вышел из комнаты.

Направляясь верхом на лошади в свой небольшой городской дом, он позволил себе оценить посещение Кэйт. Оно прошло удачно, подумал он. Кэйт, казалось, поняла установленные им ограничения в их браке, и она отвечала на его любовные ласки с желанием, которое было чересчур сладкое и сильное.

В целом, подумал он с удовлетворенной улыбкой, будущее выглядело прекрасным. Его брак будет успешным. Что же касается его волнений, то ему совсем не следовало так беспокоиться.

Кэйт была взволнована. Энтони уверенно дал ей понять, что он никогда не полюбит ее. И конечно, он не хотел ее любви в ответ. Затем он ушел, перед этим поцеловав ее так, будто она самая прекрасная женщина на свете.

Она сразу призналась самой себе, что у нее очень мало опыта относительно мужчин и их желаний, но, кажется, он очень сильно желает ее.

Или может, он просто желал ее, представляя другую женщину на ее месте? Она не была его выбором жены, он жениться на ней по необходимости. Она слишком хорошо помнила этот факт.

И если она влюбиться в него, ну что ж, ей просто придется это скрывать глубоко внутри себя. Ничего другого не остается делать.

В ночь перед свадьбой, Кэйт сидела на постели в своем любимом халате, ошеломленно смотря на множество дорожных сундуков, чемоданов и коробок, лежащих на полу. Каждая принадлежащая ей вещь была упакована, аккуратно свернута или сложена, и готова к транспортировке в ее новый дом.

Даже Ньютон был подготовлен к переезду. Его выкупали и высушили, новый ошейник был одет на его шею, и его любимые игрушки были упакованы в небольшой рюкзак, который стоял в прихожей, рядом с изящно сделанным небольшим деревянным сундуком, который был у Кэйт с детства.

Этот сундук был полностью забит детскими игрушками и сокровищами Кэйт, и она находила успокоение в их присутствии, здесь в Лондоне. Это было глупо и сентиментально, но делало скорый переезд Кэйт в другой дом менее страшным.

Перенос ее вещей - забавных небольших предметов, не имеющих ценности ни для кого другого, кроме Кэйт - в дом к Энтони, сделает его дом более или менее приемлемым для нее.

Мэри, которая всегда казалось, понимала то, в чем Кэйт нуждалась прежде, чем та осознавала это непосредственно сама - отправила письмо к друзьям в Сомерсет, как только Кэйт обручилась, прося их прислать этот сундук, как можно скорее в Лондон.

Кэйт встала и принялась блуждать по комнате. Она остановилась и провела пальцами по ночной рубашке, свернутой и положенной на стол. Эту ночную рубашку выбрала леди Бриджертон - Вайолет, она должна начинать думать о ней, как о Вайолет - рубашка была скромная, но сделана из почти прозрачной ткани. Кэйт была сильно смущена, когда посещала магазины женского белья с Вайолет.

В конце концов, получается, свекровь выбирала ей женское белье для свадебной ночи!

Как только Кэйт взяла одно из своих платьев и тщательно упаковала ее в дорожный чемодан, раздался стук в дверь.

Она пригласила войти стучавшего, дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Эдвины.

– Я подумала, тебе понравилось бы выпить горячего молока, - сказала Эдвина.

Кэйт улыбнулась с благодарностью.

– Звучит божественно.

Эдвина нагнулась и подняла с пола керамическую кружку с молоком, которую она поставила под дверью.

– Невозможно, одновременно держать две кружки и дергать за ручку двери, - объяснила она с улыбкой.

Войдя в комнату, она ногой закрыла дверь, и протянула одну из кружек Кэйт. Посмотрев на Кэйт, Эдвина спросила без преамбулы:

– Ты боишься?

Кэйт сделала осторожный глоток, подув на молоко, перед этим. Молоко было горячее, но не слишком, и, так или иначе, успокаивало ее. Она не пила горячего молока с детства, и вкус его заставил ее почувствовать себя в тепле и безопасности.

– Нет, не боюсь, - наконец ответила Кэйт, садясь на край кровати, - Но нервничаю. Определенно нервничаю.

– Конечно, ты нервничаешь, - сказала Эдвина, оживленно махая свободной рукой. - Только идиот не нервничал бы. Все твоя жизнь скоро измениться. Ты будешь замужняя женщина. Виконтесса. После завтра ты уже не будешь прежней, Кэйт, и после завтра ночью, -

– Достаточно, Эдвина, - прервала ее Кэйт.

– Но, -

– Ты ничего не делаешь, чтобы облегчить мое состояния.

– О, - Эдвина робко улыбнулась, - Я сожалею.

– Все в порядке, - заверила ее Кэйт.