Эдвина сумела молча просидеть целых четыре секунды, прежде чем спросила:

– Мама уже говорила с тобой?

– Еще нет.

– Она должна, разве ты не понимаешь? Завтра твоя свадьба. И я уверенна, тебе просто необходимо узнать побольше о супружеской жизни.

Эдвина сделал большой глоток молока, отчего у нее появились молочные усы на верхней губе, и взгромоздилась на кровать рядом с Кэйт.

– Я знаю, что есть много вещей, которые я не знаю и не понимаю. И если мама тебе не расскажет, я не вижу, каким способом ты узнаешь о них до свадьбы.

Кэйт задавалась вопросом, будет ли невежливо заткнуть рот младшей сестры дамским бельем, которое выбрала леди Бриджертон для нее. Такой способ казался очень даже справедливым.

– Кэйт? - спросила Эдвина, любопытно моргая, - Кэйт? Почему ты так странно на меня смотришь?

Кэйт посмотрела на дамское белье с тоской.

– Ты не захотела бы узнать.

– Хммпх. Но я -

Бормотание Эдвины было прекращено негромким стуком в дверь.

– Это мама, - пробормотала Эдвина со злой усмешкой. - Я просто не могу дождаться.

Кэйт закатила глаза. Эдвина поднялась, чтобы открыть дверь.

Довольно уверенная в себе, в коридоре стояла Мэри, держа в руках две керамические кружки.

– Я думаю, тебе понравится горячее молоко, - сказала она со слабой улыбкой.

Кэйт в ответ приподняла свою кружку.

– Эдвина думает точно так же.

– Что здесь делает Эдвина? - спросила Мэри, входя в комнату.

– С каких это пор, я нуждаюсь в веских причинах, чтобы поговорить со своей сестрой, - фыркнула Эдвина.

Мэри сердито на нее посмотрела, затем перевела взгляд на Кэйт.

– Хм-м, - размышляла она вслух, - У нас оказывается переизбыток горячего молока.

– Оно было уже теплое, так или иначе, - сказала Кэйт, ставя свою кружку на один из дорожных сундуков, и беря новую из рук Мэри.

– Эдвина сможет принести еще одну кружку молока из кухни, как только нас покинет.

– Прощу прощения? - спросила Эдвина. - О, конечно. Буду рада помочь.

Но она не поднялась на ноги с кровати, фактически, она даже не дернулась, а лишь перевела взгляд с Мэри на Кэйт.

– Я должна поговорить с Кэйт, - сказала Мэри.

Эдвина энергично закивала.

– Наедине.

Эдвина заморгала.

– Мне необходимо уйти? - спросила она.

Мэри кивнула и протянула ее пустую кружку.

– Сейчас?

Мэри снова кивнула.

Эдвина выглядела чрезвычайно удивленной и пораженной, затем заискивающе улыбнулась.

– Ты, наверное, шутишь? Я могу остаться, правильно?

– Неправильно, - ответила Мэри.

Эдвина просительно посмотрела на Кэйт.

– Не смотри на меня так, - сказала Кэйт, подавив улыбку. - Она так решила. В конце концов, это она собирается мне рассказать про супружескую жизнь, я же буду только слушать.

– И задавать вопросы, - указала Эдвина, - У меня есть вопросы по этому поводу.

Она обернулась к матери: - Много вопросов.

– Я уверена в этом, - сказала Мэри, - И я буду счастлива ответить на них в ночь, перед твоей свадьбой.

Эдвина простонала, поднимаясь на ноги.

– Это не справедливо, - проворчала она, забирая кружку из рук Мэри.

– Жизнь - несправедливая штука, - проговорила Мэри с усмешкой.

– Очень даже, - пробормотала Эдвина, пересекая комнату.

– И никакого подслушивания под дверью! - произнесла Мэри.

– Я и не мечтала об этом, - медленно проговорила Эдвина. - Я уверена, вы будете говорить достаточно тихо, чтобы я не услышала.

Мэри вздохнула с облегчением, как только Эдвина вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Ее движение все время сопровождались постоянным потоком негромкого ворчания.

– Нам придется перейти на шепот, - обратилась Мэри к Кейт.

Кэйт кивнула, но, будучи лояльна к сестре, сказала:

– Она не будет нас подслушивать.

Взгляд, которым наградила ее Мэри, был чрезвычайно сомнительным.

– Не хочешь ли ты слегка приоткрыть дверь, чтобы проверить?

Кэйт улыбнулась.

Мэри села на кровать там, где совсем недавно сидела Эдвина.

– Я уверена, ты знаешь для чего я здесь.

Кэйт кивнула.

Мэри сделала небольшой глоток из кружки, и некоторое время молчала, перед тем, как сказать:

– Когда я вышла замуж - в первый раз, не за твоего отца - я ничего не знала о супружеской постели. Это не было - Она на мгновение закрыла глаза, и на лице ее отразилась боль.

– Из-за моего незнания относительно брака, исполнение супружеских обязанностей было для меня очень тяжким бременем, - наконец, сказала она, медленно подбирая слова.

– Я понимаю, - проговорила Кэйт.

Мэри резко посмотрела на нее.

– Нет, ты не понимаешь. И я надеюсь, никогда не поймешь. Но это не относится к делу. Я поклялась, что ни одна моя дочь, не вступит в брак, не имея понятия о том, что происходит между мужем и женой в брачной постели.

– Я уже в принципе, знаю основы, - призналась Кэйт.

– Ты? - спросила Мэри, сильно удивленным голосом.

Кэйт кивнула.

– Это не может сильно отличаться от животных.

Мэри слегка покачала головой, и ее губы сложились в улыбку.

– Нет, это не так.

Кэйт обдумала, как лучше всего задать следующий вопрос. То, что она видела на соседской ферме в Сомерсете, порождение потомства совсем не выглядело так ужасно привлекательно, как все говорят.

Но когда ее поцеловал Энтони, она полностью теряла разум. Когда же он поцеловал ее во второй раз, она даже не была уверена, хотела ли она прекратить поцелуй! Все ее тело покалывало и горело в огне, и если бы их недавние встречи произошли бы в более подходящих местах, она уверена, она бы позволила ему делать с ней все, что он захочет, совсем не протестуя.

Но тогда почему, так ужасно кричала кобыла на той ферме?… Откровенно говоря, различные части загадки совсем не сходились вместе.

В конце концов, она прочистила горло и проговорила:

– Это совсем не выглядит так уж приятно.

Мэри снова закрыла глаза, ее лицо приняло такое же выражение, как перед этим - как будто она с трудом вспоминала то, что глубоко запрятала в темные глубины своего разума и предпочла бы держать там.

Когда она открыла глаза, она сказала:

– Удовольствие, которое получает женщина, целиком и полностью зависит от ее мужа.

– От мужчины?

– Акт любви, - между тем продолжала Мэри, краснея, - Может быть и должен быть очень приятным как для мужчины, так и для женщины. Но - она прокашлялась и сделала глоток молока.

– Я была бы очень небрежной, если бы забыла тебе сказать, что женщина не всегда находит удовольствие в выполнении супружеских обязанностей.

– А мужчина всегда?

Мэри кивнула.

– Это несправедливо.

Мэри криво усмехнулась.

– Я полагаю, я совсем недавно сказала Эдвине, что жизнь несправедливая штука.

Кэйт нахмурилась, глядя в стакан с молоком.

– Но это, правда, очень несправедливо.

– Это не имеет значения, - Мэри поспешно добавила, - Супружеские обязанности не всегда неприятны для женщины. И я уверена, что они не будут тебе неприятны. Я думаю, виконт уже целовал тебя?

Кэйт кивнула, не поднимая глаз.

Когда Мэри начала говорить, то по ее голосу, Кэйт поняла, что та улыбается.

– Судя по твоему румянцу, - произнесла Мэри, - Ты наслаждалась его поцелуями.

Кэйт снова кивнула, и ее румянец стал гуще.

– Если ты наслаждалась поцелуями, - сказала Мэри, - Тогда я более чем уверена, что тебе понравиться продолжение. Я уверена, он будет нежен и внимателен с тобой.

Слово “нежный” даже близко не могло описать восхитительность поцелуев Энтони, но Кэйт не думала, что об этом стоит рассказать матери. Откровенная беседа смутила бы ее еще больше их разговора.

– Мужчины и женщины сильно отличаются друг от друга, - продолжала Мэри так, будто это не было достаточно очевидно. Мужчина - даже если он полностью предан своей жене, я уверена, что виконт будет предан тебе - может получить удовольствие почти с любой женщиной.