– Уходи, - приказал он, его голос был немного резче, чем он хотел. - Уходи сейчас же. Я увижусь с тобой позже.

Поникшая и молчаливая на этот раз, она ушла. Ушла, не оглядываясь назад.

И Энтони, который недавно почувствовал, что значит, любить, понял, что значить выражение: взорваться изнутри.

На следующее утро Энтони был пьян. После полудня, он опохмелялся. В его голове стучало, в его ушах звенело, и его братья, с удивлением обнаружившие его в таком состоянии в клубе, говорили чересчур громко.

Энтони прижал руки к голове, и застонал. Все вокруг говорили чересчур громко.

– Кэйт, знает, что ты здесь делаешь? - спросил Колин, беря грецкий орех с большой оловянной тарелки, стоящей посередине стола, и раскалывая его с громким треском.

Энтони с трудом поднял голову и впился в него взглядом.

Бенедикт наблюдал за братом с приподнятыми бровями, и определенного рода ухмылкой.

– Она точно выгнала его вон, - сказал он Колину. - Надеюсь, ты дашь мне один из твоих грецких орехов?

Колин бросил один орех ему через стол.

– Ты хочешь крекеры?

Бенедикт отрицательно покачал головой, и усмехнулся, подняв над столом толстую книгу в кожаном переплете.

– Больше всего удовольствия получаешь, когда разбиваешь орехи.

– Нет! - отрезал Энтони, протянув руку, чтобы отобрать книгу, - Даже не думай об этом.

– Твои уши очень чувствительные сегодня, не так ли?

Если бы у Энтони был в руках пистолет, он бы точно пристрелил, не раздумывая, обоих, лишь бы прекратить весь этот шум.

– Могу ли я дать тебе один совет? - спросил Колин, жуя свой грецкий орех.

– Нет, ты не можешь, - ответил Энтони.

Энтони снова посмотрел на Колина. Тот жевал с открытым ртом. Поскольку их с детства отучили от этого, Энтони сделал вывод, что Колин показывает такие плохие манеры лишь для того, чтобы создать побольше шума.

– Закрой, свой проклятый рот, - пробормотал он.

Колин проглотил, облизал губы, и сделал глоток чая.

– Независимо оттого, что ты сделал, ты должен принести извинения. Я знаю тебя, и я все больше узнаю Кэйт, и я знаю то, что я знаю.

– О чем, черт возьми, он говорит? - проворчал Энтони.

– Я думаю, - сказал Бенедикт, откидываясь на спинку стула, - Он хотел сказать, что ты полная задница.

– Именно так, - воскликнул Колин.

Энтони устало покачал головой.

– Это все гораздо сложнее, чем вы себе можете вообразить.

– Так всегда, - сказал с убежденностью Бенедикт.

– Когда вы, два идиота, найдете достаточно легковерных, чтобы согласиться выйти за вас замуж, - прошипел Энтони, - Тогда вы можете давать мне свои советы. А ну а пока…просто заткнитесь.

Колин посмотрел на Бенедикта.

– Ты думаешь, он сердится?

Бенедикт посмотрел на Колина в ответ.

– Или это, или он пьян.

Колин покачал головой.

– Нет, он не пьян. Несильно, по крайней мере. Он точно опохмеляется.

– Это объясняет все, - произнес Бенедикт с философским кивком, - Почему он так зол.

Энтони скривился и потер виски руками.

– Боже, - пробормотал он, - Что требуется сделать, чтобы вы двое ушли и оставили меня в покое?

– Иди домой, Энтони, - Бенедикт, и его голос звучал удивительно мягко.

Энтони закрыл глаза, и устало вздохнул. Он хотел этого больше всего на свете, но он понятия не имел, что сказать Кэйт, и что более важнее, он не знал, как будет себя чувствовать, когда вернется домой.

– Да, - согласился Колин, - Иди домой, и скажи, что ты ее любишь. Что может быть проще?

И внезапно все встало на свои места. Он должен сказать Кэйт, как он ее любит.

Сегодня. Сейчас же. Он должен быть уверенным, что она знает, и поклялся каждую минуту его оставшейся жизни доказывать ей это.

Должно быть, слишком поздно приказывать своему сердцу измениться. Он пытался не влюбиться и потерпел в это неудачу. Так как, слишком невероятно разлюбить Кэйт, то ему остается только одно. Он собирается любить Кэйт. Разве не будет он счастлив в течение этих последних лет его жизни, если проведет их с ней, любя ее честно и открыто?

Он был довольно уверен в том, что она любит его; конечно, она будет рада слышат, что он тоже любит ее. И когда мужчина любит женщину истинной любовью, начиная от ее характера и заканчивая кончиками пальцев на ногах, не данная ли это ему Богом обязанность постараться сделать ее счастливой?

Но он не скажет ей о своих предчувствиях. Какой в этом смысл? Он должен нести знание того, что скоро его не станет, но причем здесь она? Пусть лучше ее сердце перенесет быструю и острую боль, чем будет страдать, ожидая его смерть.

Он собирается скоро умереть. Каждый рано или поздно умирает, напомнил он себе. Он просто оказался перед необходимостью проделать это несколько быстрее. Ей-богу, теперь он собирается наслаждаться каждым мигом его оставшейся жизни. Было бы конечно удобнее не влюбляться, но теперь, когда он все-таки влюбился, он не собирается скрывать свою любовь.

Все просто. Его мир - это Кэйт. Если он собирается отрицать это, то можно прямо сейчас прекращать дышать.

– Я должен идти, - выпалил он, вставая настолько внезапно, что задел за стол, и скорлупки от грецкого ореха полетели во все стороны.

– Я думаю, тебе давно пора идти, - пробормотал Колин.

Бенедикт просто улыбнулся и сказал: - Иди.

Его братья, понял Энтони, были гораздо умнее, чем показывали окружающим.

– Мы поговорим с тобой через неделю или около того? - спросил Колин.

Энтони усмехнулся. Он и его братья встречались в клубе каждый день в течение двух прошлых недель. Такой невинный вопрос Колина мог подразумевать только одну вещь - он полностью отдал сердце своей жене и собрался следующие семь дней ежеминутно доказывать ей это. И что семья, которую он создал, стала так же важна, как и та, в которой он родился.

– Через две недели, - ответил Энтони, надевая пальто, - А может быть и все три.

Его братья лишь усмехнулись.

Но когда Энтони распахнул переднюю дверь своего дома, слегка запыхавшись, он обнаружил, что Кэйт не было дома.

– Куда она пошла? - спросил он дворецкого.

Как глупо, он не мог даже вообразить, что ее не будет дома.

– Она поехала на прогулку в парк, - ответил дворецкий, - Со своей сестрой и мистером Бэгвелом.

– Поклонник Эдвины, - пробормотал Энтони себе под нос.

Проклятье. Он полагал, что должен быть счастлив за невестку, но ее выбор времени раздражал.

Он только что принял решение всей его жизни - изменить свои отношения к жене; было бы неплохо, если бы она была дома.

– Ее существо побежало с ней, - сказал дворецкий, передергиваясь.

Он до сих пор не мог прийти в себя от вторжения корги в его дом.

– Так она взяла Ньютона? - пробормотал Энтони, - Я думаю, они вернуться через час или два.

Энтони нетерпеливо постучал ботинком по мраморному полу. Он не хотел ждать целого часа. Проклятье, он не хотел ждать даже минуты.

– Я найду их сам, - сказал он нетерпеливо, - Это не должно быть слишком трудно.

Дворецкий кивнул и, двигаясь в направлении небольшой коляски, в которой приехал Энтони домой, спросил:

– Вам подготовить другой экипаж?

Энтони отрицательно покачал головой.

– Я поеду верхом. Это будет быстрее.

Дворецкий поклонился.

– Я распоряжусь, чтобы приготовили лошадь.

Энтони смотрел, как дворецкий, медленно и неторопливо идет к задней части дома, и не выдержав и двух секунд, прокричал:

– Я сам приготовлю себе лошадь, - и дальше он осознал себя, сидящим в седле и мчащимся в сторону Гайд-парка.

Энтони находился во взволнованном состоянии, когда достиг Гайд-парка. Он должен немедленно отыскать свою жену, схватить ее в объятия, и наблюдать за ее лицом, когда скажет ей, что любит ее.