Я стирала его простыни по понедельникам, средам и пятницам, и так каждую неделю с тех пор, как меня наняли. Для кого-то, кто работает почти каждый день и для кого пот стал сродни дыханию, он с особой религиозностью относится к своим ультрачистым простыням. С самого начала я узнала, как важно, чтобы его чертовы простыни были чистыми, и с тех пор ни разу не пропускала стирку. Никогда.

— Да.

— Сегодня?

— Да, — какого черта он спрашивает? Я всегда... а-а-а. Я всегда оставляла на подушке его любимые мятно-шоколадно-перечные печеньки — потому что это веселило меня — и сегодня я ничего там не оставила. Они закончились в магазине. Полагаю, я не могу винить его за сомнения, но могу обвинить себя в том, что разбаловала его. Он никогда не говорил о моем маленьком подарке и не говорил перестать класть их, так что я и не думала, что его это волнует. Теперь я знаю.

Эйден ответил не сразу, и я уже представила, как он неуверенно бормочет что-то про себя, прежде чем понюхать простыни, чтобы убедиться, что я говорю правду. Когда ответа не последовало, полагаю, он убедился, что я не лгала. Но потом он снова закричал:

— Ты вытащила мою одежду из сушилки?

— Да. Она уже в твоем шкафу, — я не дернулась, не закатила глаза и ответила даже не раздраженным тоном. Иногда у меня был самоконтроль самурая. Самурая, который хочет стать ронином. (Примеч. Ронин — деклассированный самурай феодального периода Японии (1185—1868), потерявший покровительство своего сюзерена, либо не сумевший уберечь своего господина от смерти.)

Я едва успела убрать планшет в сумку, прежде чем снова раздался его голос.

— Где оранжевые бегунки?

В этот раз я не могла не закатить глаза. Работа с ним напоминала мне себя, когда я была ребенком и просила маму помочь мне найти что-то после того, как сама я искала это всего пять секунд. Они были там, где он их оставил.

— В твоей ванной.

Я слышала шаги наверху. Зак еще не вернулся из Далласа, так что это Здоровяк искал свои кроссовки, или, когда в силу вступали его канадские словечки, бегунки. Я редко прикасалась к его обуви, только если это необходимо. Не то чтобы его ноги воняли, — странно, но это не так — но они становились потными, то есть, очень потными. Последние два месяца он так упорно тренировался, что количество пота достигло небывалых объемов. Мои пальцы пытались никогда с ними не соприкасаться, если этого можно было избежать.

Я уже просматривала поваренную книгу, решая, что приготовить на ужин, когда раздался грохот сбегающего по лестнице ста двадцати семи килограммового мужчины. Серьезно, каждый раз, когда он спускался по лестнице со скоростью быстрее, чем у черепахи, стены дрожали. И я даже не была уверена, как выжила лестница. Какие бы материалы не использовали строители, должно быть, это нечто качественное.

Мне не надо было оборачиваться, чтобы знать, что он идет на кухню. Дверь холодильника открылась и закрылась, за этим последовало жевание.

— Купи еще солнцезащитного крема. Мой почти закончился, — сказал он отстраненным тоном.

Я уже заказала его пару дней назад, но не видела смысла говорить, что дешевле заказать, чем купить в магазине.

— Будет сделано, Здоровяк. Позже я отнесу несколько пар твоих шортов к портнихе. Когда я их стирала, то заметила, что резинка ослабла, — учитывая, что половина его гардероба была сшита специально для него, потому что «размер бегемот» не был широко распространен, меня немного расстроило, что эти самые шорты уже пора зашивать.

Жонглируя грушей, которую ел, и двумя яблоками в другой руке, он приподнял подбородок.

— Я собираюсь на тренировку. Есть что-то, что мне нужно узнать до того, как я уйду?

Поправляя очки, я задумалась над тем, что планировала сказать ему.

— Этим утром я оставила на твоем столе несколько конвертов. Не знаю, видел ты их или нет, но они кажутся важными.

На секунду большое красивое лицо приняло задумчивое выражение, затем он кивнул.

— Роб отменил раздачу автографов?

Меня чуть не передернуло при воспоминании о разговоре с его агентом, еще одним мудаком, который мне не нравился. Честно, не удивлюсь, если он даже своей маме не нравился. Роб был таким придурком.

— Я сказала ему, но он так и не перезвонил, чтобы подтвердить, что отменил встречу. Я узнаю.

Он снова кивнул и наклонил это тело ростом метр девяносто три сантиметра, чтобы поднять свою сумку.

— Удостоверься в этом, — он замолчал. — В этом месяце день рождения Лесли. Ты отправишь открытку и подарок?

— Твое желание — закон, — все время, что я работала на него, Лесли был единственным человеком, кто получал подарки. Я и отдаленно не завидовала тому, что не получала даже простых слов «с днем рождения». Даже Зак ничего не получал, и я это знала, потому что иначе покупала бы подарок и ему. — О, и я сделала батончики из гранолы на случай, если ты захочешь взять что-то с собой, — добавила я, указывая на пластиковый контейнер у холодильника.

Он направился туда, открыл контейнер и вытащил два батончика, завернутых в вощеную бумагу, прежде чем забросить всю свою закуску в сумку.

— Завтра утром приезжай в тренажерный зал с камерой и завтраком. Я уезжаю рано и пробуду там до обеда.

— Конечно, — я сделала мысленную пометку поставить будильник на час раньше, чем обычно. Большую часть времени в Далласе после завершения сезона Эйден занимался кардионагрузкой дома, завтракал, затем поднимал вес и выполнял упражнения на выносливость с любым тренером, который почтил его своим присутствием. Иногда он просыпался раньше и отправлялся прямо в тренажерный зал.

Комплекс располагался на другой стороне города, так что мне придется приготовить завтрак у себя дома и поехать сразу туда. Или проснуться еще раньше, поехать к нему домой, который совсем не по пути, и уже затем поехать в зал. Нет, спасибо. Я едва выживала на обычных четырех или пяти часах сна. И не собиралась терять то малое, что у меня осталось.

Я отошла от кухонного стола и, подняв галлон воды, который набрала ранее, протянула ему, мой взгляд задержался на его толстой шее, потом я заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Кстати, я поговорила с Тревором о своем увольнении, и он сказал, что начнет искать замену.

На секунду его темные глаза встретились с моими, лишь на долю секунды, холодные и отстраненные, как и всегда, прежде чем он отвел взгляд.

— Ладно, — он взял бутыль, забрасывая сумку на плечо.

Когда он уже был у двери, соединявшей гараж с кухней, я крикнула:

— Пока.

Он ничего не ответил, закрывая за собой дверь, но, думаю, он махнул пальцем или двумя. Или мне показалось.

Кого я обманываю? Конечно, показалось. Я просто была идиоткой, которая думала, что он поступит иначе. Я сама не была общительной, но Эйден превзошел меня.

Со вздохом я покачала головой и направилась в другой конец кухни, когда зазвонил мой личный телефон. Быстро взглянув на экран, я ответила.

— Алло, — произнесла я, зажав телефон между ухом и плечом.

— Ванни, мне некогда болтать. У меня встреча через минуту, — быстро объяснил жизнерадостный голос на том конце. — Я просто хотела сказать тебе, что Родриго видел Сьюзи.

Между мной и Дианой повисла тишина. Две секунды, три, четыре. Тяжелая и неестественная. И опять что, Сьюзи делала то, что умела лучше всего, — все портила.

Я хотела спросить, уверен ли ее брат, Родриго, что видел именно Сьюзи, но не сделала этого. Если Родриго думал, что видел ее, значит, так и было. У нее было лицо, которое трудно спутать с чьим-то другим, даже после стольких лет.

Я откашлялась, говоря себе, что мне не надо считать до десяти, даже до пяти.

— Где? — мой голос прозвучал хрипло.

— Вчера в Эль-Пасо. На этой неделе Родриго поехал в гости к родственникам с Луи и Джошем и сказал, что видел ее в продуктовом около вашего старого района.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь.

Не-а. Этого недостаточно.

Я повторно начала считать до десяти. Тысячи различных мыслей пронеслись в моей голове от упоминания имени Сьюзи, и все они были ужасными. Каждая из них. Не надо быть гением, что понять, что она там делала. Лишь один человек, которого мы обе знаем, жил там. Я до сих пор отчетливо помню нашу старую округу.