— Каким бы древним языком ни был написан бред, менее бредом он от этого не станет. Нам нужны нормальные книги!

Амана покачала головой, но спорить не стала.

Я снял с полок сразу целую охапку тяжелых томов, поставил их на ближайший стол и начал листать.

Среди книг оказалось несколько исторических хроник давно вымершей династии.

Оказались очерки о войне, о которой ни Амана, ни даже Кастиан никогда не слышали.

Оказался даже сборник детских сказок, где всех злодеев в конце ожидала долгая и мучительная казнь, описываемая автором с такими подробностями, что их можно было использовать как инструкции для палача.

Естественно, все эти книги были написаны на языках, на которых давно никто не говорил.

После третьего мертвого языка Амана перестала изумленно качать головой и допытываться, откуда я это все знаю, так что я вздохнул с облегчением. Рассказывать о потере памяти мне категорически не хотелось, а увертываться от вопросов утомляло. Впрочем, любопытство в глазах Аманы так и продолжало гореть.

— Невозможно найти то, чего нет, — сказал Кастиан, севший напротив и тоже листавший и откладывавший одну книгу за другой. Правда, его книги были на языке империи. — Сеть гаргун разрушилась, мы потеряли единственный способ выйти отсюда. Все это бесполезно.

Я поставил локти на стол, уперев подбородок в переплетенные ладони.

— Тогда этот способ надо придумать.

— Если бы его можно было придумать, кто-нибудь давно это сделал, — буркнул Кастиан.

— Большинство оказавшихся в Гаргунгольме людей прожили слишком мало, — возразил я. — А у нас время есть.

Я замолчал, задумавшись о проклятом месте.

Дорога исчезла вскоре после того, как я вошел в лес. Гаргуны либо работали с пространством, заменяя на лес те места, где человек мог выйти, либо воздействовали на разум, заставляя видеть то, чего нет.

— Так или иначе, сам лес зачарован, — произнес я вслух. — А что с пространством над ним?

— Воздух? — уточнила Амана.

— Да. Он тоже зачарован? Птицы, пролетающие над Гаргунгольмом, попадают в ловушку?

— Хм, — Кастиан откинулся на спинку стула. — В самом лесу птиц нет, но вот над лесом… Возможно, тут все зависит от высоты. Но мы не птицы, летать не умеем. Даже если воздух свободен от влияния магии гаргун, что нам это даст?

— Мы не можем, — согласился я. — Но кто-то может. Например, тот марид. Черный дым, в который он превращался, вполне способен подняться над лесом на любую высоту и полететь, куда захочет.

— У тебя есть идея, как заставить его взять нас с собой? А потом не сбросить с высоты? — Амана спрашивала без поддевки, с искренним любопытством.

— Пока нет, — признался я.

— Нельзя заставить марида служить себе, — вмешался Кастиан. — Никакого из демонов стихий нельзя заставить служить. Самое большее — это поймать, как сделала Амана, и погрузить в сон.

Я встал на ноги и прошелся по проходу между шкафами, в ритм шагов постукивая пальцами по плоской стороне лезвия топора, заткнутого за пояс.

В душе у меня жила уверенность, что выход из Гаргунгольма существует, просто мы его не видим. Я не вижу, потому что почти ничего не знаю ни об окружающем мире, ни о магии. Кастиан — потому что заранее сдался, а Амана — потому что привыкла смотреть на реальность только с одной точки зрения, отбрасывая то, что кажется нелепым.

— Подчинить марида напрямую не получится, — сказал я наконец, — он слишком агрессивен. Но если мы сможем использовать его силу вопреки его воле? Например, его свойство превращаться в черный дым?

Я как-то уже спрашивал о подобном Кастиана и тот заявил, что это невозможно. Однако Амана сказала другое:

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но отнятие Силы у мага запрещено законами божественными и человеческими. Пусть Пресветлая Хейма и милосердна, но ни ее служители, ни императорские законники за такое не пощадят.

Ха! Значит, Кастиан или ошибался, или солгал намеренно! Ведь то, что не практикуется, запрещать не будут.

— Разве закон охраняет демонов? — я предпочел не говорить о том, что меня законники не пощадят в любом случае, поэтому, участвуя в запрещенных делах, я ничего не теряю.

— Нет, закон не охраняет демонов. Закон просто запрещает гражданами Империи использовать определенные заклинания. Там нет уточнения, против кого эти заклинания должны быть направлены. И вообще, если человек использовал запретную магию хоть однажды, он не сможет удержаться от повторения. Как дикий зверь, вкусивший человечины.

Я поморщился от сравнения.

— Хорошо, оставим это на крайний случай. — Хотя я очень сомневался, что нам будет грозить моральное разложение, едва лишим магии одного-единственного демона.

— У гаргун есть враги? — задал я следующий вопрос. — Такие враги, которые могли бы стать нашими союзниками?

Амана вздохнула.

— От одного врага мы едва избавились. Остальные такие же. Знаешь, как говорят, лекарство хуже болезни.

— А что насчет рек, текущих через Гаргунгольм? Они тоже зачарованы и их воды не могут покинуть его пределы?

— Ты видел, что в этих водах живет, — буркнул Кастиан. — Нас сожрут — и это если нам очень повезет.

— Нет, реки не зачарованы, — отозвалась Амана. — Я знаю это еще с того времени, когда Гаргунгольм находился в двухстах милях от нас. Вода, текшая в них, была пригодна для питья, а на рыбе не было следов демонических энергий… Возможно, нам стоит продолжить поиски завтра? Я валюсь с ног.

Я отрицательно мотнул головой — спать я не хотел нисколько. Кастиан повторил мое движение.

— Тогда я оставлю вас здесь, вдруг найдете что-то полезное, — но большой веры в ее голосе не слышалось.

Я молча кивнул и придвинул к себе очередной древний свиток. Раз уж я знал мертвые языки, стоило это использовать.

Амана ушла, и в архиве воцарилась тишина, прерываемая только шелестом раскрываемых свитков или переворачиваемых страниц.

Потом мне попалась книга, посвященная миру Вод. Я надеялся, что там найдется что-то про реки, текущие через Гаргунгольм, но оказалось, что миром Вод именовалось легендарное королевство, все жители которого в дополнение к человеческим легким имели жабры и могли жить под водой, что успешно и делали.

— Мы ведь уже не люди, да? — голос Кастиана отвлек меня от чтения.

— Почему не люди? — отозвался я. — Через Завесу мы прошли.

— Но прошли с трудом. Амана с сыном проскользнули, будто ничего не ощутив, а мы… Особенно я… И посмотри, у нас тела будто не человеческие, никаких естественных желаний нет.

— У меня есть естественное желание выбраться из этого места и вернуться к людям, — возразил я.

— А если оно не естественное, а демоническое? Если в нас уже поселилась скверна, и именно она хочет выйти к людям, чтобы там распространиться?

— Скажи, Кастиан, ты всегда был таким, как бы это назвать? Паникером? Или просто слишком долго пролежал в своем илусе?

Кастиан бросил на меня неприязненный взгляд.

— Тебе действительно все равно, растет в тебе скверна или нет?

Я хотел отмахнуться от его слов, как от пустой страшилки, но потом все же решил ответить:

— Если бы в тебе действительно поселилось что-то демоническое, оно бы не задавалось такими вопросами. Раз задаешься, значит, ты человек.

— А ты? Ты-то ими не задаешься!

— Мне ни к чему, ты стараешься за двоих, — хмыкнул я. Кастиан нахмурился и уткнулся в свою книгу, а я, вопреки собственному утверждению, задумался.

До слов Кастиана меня действительно не посещали мысли о том, что я мог оказаться заражен демоническими энергиями настолько, чтобы стать опасным для людей. Или же что эти демонические энергии во мне дремлют, ожидая, когда я найду выход в человеческий мир, чтобы там развернуться в полную мощь.

Несколько минут я честно пытался найти в своих мыслях и чувствах хоть какие-нибудь подозрительные перемены, но нет, мое восприятие самого себя не менялось с того момента, когда я очнулся на поле битвы.