Ну конечно! Магичка вобрала в себя жизненную энергию демона, и эта энергия, не предназначенная для человека, убивала ее изнутри.

— Выкинь! — я упал рядом с ней на колени. — Выкинь магию, слышишь?

— Что? — она, кажется, не понимала.

— Магию, которую ты забрала из ветси — избавься от нее! Выкинь из себя!

Амана моргнула, приподнялась на коленях, вытянула правую руку и сделала какой-то жест, но ничего не произошло. Через мгновение она опять со стоном сгорбилась.

Я смотрел на нее, впервые в жизни ощущая странное чувство. Чувство, что с тем, кто тебе нравится, кто уже стал дорог, происходит что-то плохое, а ты ничего не можешь поделать. Отчаяние.

В памяти всплыла сцена, которую я видел в свой первый день в деревне, когда другой «живчик» подавился едой, и офицер…

Тихо рыкнув, я обхватил Аману со спины, заставил наклониться вперед и сжатыми кулаками с силой надавил ей на живот. Я сам не знал, почему так сделал. Просто ничего другого в голову не пришло, а она будто давилась взятой у демона магией.

Амана хрипло, со стоном, выдохнула. И такое же черное пламя, которое я видел в ее глазах, вырвалось из ее рта. Черное пламя не поднималось языками, как обычный огонь, а крутилось в воздухе, извивалось, напомнив мне десяток обезумевших змей.

Все больше черного пламени выходило из Аманы, все крупнее становился клубок змей, и казалось невероятным, как они прежде в ней помещались.

Змеи черного пламени слились воедино — и взорвались чернотой. А потом я перестал ощущать тело Аманы, которую до последнего мгновения крепко сжимал.

Чернота заволокла все вокруг. Настолько непроницаемая для взгляда, что я не смог разглядеть даже свои пальцы, хотя поднес их к самым глазам.

Я напряг слух, но тьма, казалось, поглотила и звуки.

— Амана! — позвал я.

Тишина — тяжелая, гнущая к земле тишина. Ни звука в ответ.

— Кастиан! Зайн!

Нет, никакого ответа.

Я протянул руку вперед, повел в стороны, но пальцы ощущали лишь пустоту.

Все исчезли?

Или это я исчез?

Я выпрямился — это далось с трудом. Чувство было такое, будто целый ветси улегся мне на плечи, давя к земле. Но я выпрямился и крепко сжал топор, готовый драться, кем бы враг ни оказался.

Но врага не было.

Никого не было.

Только я — и темнота.

Не знаю, сколько я так простоял. Но постепенно тяжесть, лежащая на моих плечах, начала уменьшаться, а потом и вовсе исчезла полностью, позволив облегченно вздохнуть.

Рядом послышался другой вздох, показавшийся эхом моего собственного. Только через мгновение я понял, что он прозвучал куда мягче.

Вскоре проявились очертания человека, его издавшего, — Амана, сидящая на льду в некотором отдалении… То есть нет, не на льду, а в воде, которая скрывала нижнюю часть ее тела, а мне, стоящему на ногах, доходила до щиколоток.

Тьма продолжала рассеиваться, и в стороне от Аманы я увидел Кастиана и Зайна рядом с ним.

Интересно, куда нас занесло?

В отличие от реки вода здесь никуда не текла, из нее росли мелкие кустарники и камыш. Похоже, мы оказались в каком-то болоте.

И у этого болота перед рекой имелось огромное преимущество: здесь не было ветси.

— Мам, мы где? — Зайн подбежал к Амане.

— Не знаю, — магичка выпрямилась и повела рукой. От ее промокшей одежды повалил пар.

Немного в стороне, где стеной стояли камыши, раздалось визгливое хрюканье. Раздвинув стебли, на открытое пространство выскочил полосатый поросенок. Следом выбежали еще шестеро таких же, а потом, основательно прижав камыши к земле, выступила кабаниха. В холке она доходила мне до середины груди.

Кабаниха подозрительно посмотрела на нас и громко призывно хрюкнула. Через несколько мгновений за ней следом из камышей возник кабан — он в холке был уже с меня ростом, а в длину достигал не меньше восьми акков. Изо рта торчали мощные клыки, острый край одного был обломан. Маленькие черные глазки смотрели злобно. Кабан всхрапнул.

Кинется? После расставания с частью жизненной силы ради заклинания Аманы и схватки с ветси, мне очень бы этого не хотелось.

«Иди своей дорогой, — предложил я зверю мысленно. — И за детенышами следи, а то разбредутся».

Кабан всхрапнул еще раз, переступил копытами, а потом действительно развернулся и затрусил следом за кабанихой и поросятами, которые уже пересекли открытое пространство и скрылись в дальних зарослях камыша.

Где-то с минуту мы все молчали, потом тишину нарушил Кастиан:

— Столько мяса упустили.

— Тебе надо, ты и лови, — буркнул я. На меня вдруг разом навалилась такая усталость, что захотелось немедленно отыскать сухой пригорок, растянуться там и просто заснуть. Следом за усталостью проклюнулся и голод, но он ощущался слабее.

— Вы понимаете, что это значит? Вот это кабанье семейство? — спросила Амана воодушевленно.

— Что?

— Мы больше не в Гаргунгольме! В проклятом лесу не водятся кабаны! Мы выбрались!

Я еще раз огляделся по сторонам — а ведь действительно, леса поблизости не было. Только там, дальше, виднелись островки рощ.

— Но как это получилось? Ветси же нарушил клятву и напал, — Кастиан неопределенно повел рукой в воздухе, и в его голосе послышало подозрение. Правда, непонятно, к чему оно относилось.

— А не все равно? — мне тоже было бы интересно узнать, как мы выбрались, но попозже, когда проснусь…

— Мне не все равно, — Кастиан нахмурился. — Что если эти кабаны были иллюзией и мы все еще внутри Гаргунгольма?

Я махнул ему рукой.

— Ты как знаешь, а меня ноги не держат, — и зашагал к небольшому каменистому пригорку, выступавшему над водой. Там лег прямо на камни, подложил под голову топорище вместо подушки и моментально провалился в сон.

***

— Вставай! — пропел рядом со мной детский голос. — Вставай! Вста-а-ава-а-ай!

После чего я почувствовал довольно чувствительный тычок чем-то узким себе под ребра. И еще один.

Я нехотя приоткрыл один глаз и увидел радостно приплясывающего Зайна с длинной веткой в руках. Этой веткой он и тыкал меня под ребра. Я тихо, но угрожающе зарычал. Зайн захихикал. Я сделал движение, будто собирался встать и… как-нибудь объяснить мальчишке его неправоту. Продолжая хихикать, Зайн отбежал назад, а потом и вовсе спрятался за мать.

Поднявшись на локте, я первым делом проверил топор. Оружие оказалось на месте, и я облегченно выдохнул.

— Выспался? — Амана сидела неподалеку, тоже на сухом пригорке. Перед ней горел небольшой костер. Я принюхался, ощутил запах съестного и понял, что спать я точно больше не хочу, а вот есть — очень даже. Даже не так, не есть — жрать.

Голод нахлынул так же стремительно, как до того усталость. Мгновение спустя я обнаружил себя уже сидящим перед костром Аманы, торопливо, прямо голыми руками, выкапывающим из горячей золы запекшиеся коренья и тут же кидающим их себе в рот.

— Эй! Нам-то оставь!

Усилием воли я заставил себя убрать руки от последних корешков и тоскливо проследил, как их жуют Амана и Зайн. Голод чуть притих, но именно чуть. В памяти всплыло вчерашнее кабанье семейство.

Это было мясо! Много мяса! Много вкусного мяса!

Сейчас я очень жалел, что отпустил зверей.

— Водички попей, легче станет, — Амана протянула мне что-то, напоминающее самодельную флягу из коры. — Кастиану помогло, он тоже проснулся оголодавшим.

Я моргнул, только сейчас вспомнив про принца, и огляделся, но нигде его не обнаружил.

— Пей давай. А он на охоту пошел.

Я отпил пару глотков — вода в самодельной фляге оказалась чистой и ледяной — и действительно почувствовал, что голод еще немного отступил.

— Я долго спал?

— Трое суток, — так легко отозвалась Амана, что до меня не сразу дошел смысл ее слов. А когда дошел, я поперхнулся водой и закашлялся.

— Сколько? — выдавил, когда смог говорить.

— Трое суток. Кастиан проспал чуть меньше, проснулся пару часов назад. Он, кстати, свалился почти сразу после тебя и его тоже оказалось невозможно добудиться.