— Тебе помочь? — спросил Кирилл.

— Не надо, сама справлюсь.

Едва за Машей закрылась дверь, раздался характерный звук покидающей желудок еды. Кирилл улыбнулся. Он поймал себя на мысли, что ему понравилось заботиться о женщине. Это было так естественно, по-мужски. Где-то глубоко в подсознании у него был комплекс, сформированный прежними не очень удачными отношениями, который не давал ему сократить дистанцию в отношениях с Машей. Теперь, после тяжелой прогулки до туалета, комплекс заметно ослабел.

В коридоре тоже были слышны удары по корпусу корабля, может быть, даже громче, чем в комнате отдыха. Кирилл выглянул в иллюминатор. В его стекло ничего не было видно. Брызги не сходили с него, а за ними было так сумеречно, будто наступил вечер. Вспышки молний выхватывали какие — то неясные силуэты на мгновение, после чего на улице становилось еще темнее.

— Ничего себе хвост урагана, как же в его центре? — наблюдая за природной стихией, спросил сам себя Кирилл.

А там было совсем несладко. Спутники фиксировали огромные скорости ветра, множество смерчей и невероятной высоты волны, заглатывающие на раз суда любого размера. Восточнее, там, где океан был затронут изменениями воды, застрявшие в нем суда просто закатывались тягучими волнами, как мухи в янтарь.

Маша выползла из гальюна на четвереньках.

— Прорычалась? — мягко спросил Кирилл.

— Типа того. Сил не осталось ни капли. Отведешь меня в спальню.

— Конечно.

Они добрались до каюты, в которой ночевали ученые. Маша легла и тяжело выдохнула.

— Я всю жизнь мечтала отправиться в кругосветное плавание, — шепотом произнесла она. — Романтика. Представляешь, какая дура была?

— Перехотелось?

— Лучше застрелиться, чем снова куда плыть, — Маше хватило сил только обозначить улыбку. — Спасибо тебе, Кирилл, что помог мне.

— Да, брось, мне было приятно пригодиться тебе.

— Правда? — Маша взяла руку Кирилла в свою. — Помнишь, ты держал меня за ногу в прошлый шторм, мне было гораздо легче.

— Я и сейчас могу тебя держать, только за Карлом схожу. Он волнуется, наверное.

— Приходите скорее.

— Я мигом.

Шторм продолжился до самого вечера и был всю ночь. Сквозь шум ветра и волн слышался мерный стук бьющихся о борт бронетранспортеров. К этим ударам привыкли настолько, что больше не боялись, считая неотъемлемой частью разбушевавшейся стихии. Маше к утру стало легче, и она нашла сил добраться до комнаты отдыха. Черных к этому времени уже успел узнать у командования корабля оперативную обстановку.

БДК, к счастью, так и находился на границе обширного урагана. Согласно метеорологическим выкладкам судно могло покинуть опасную зону к вечеру.

— Мы ушли достаточно далеко на юг. Температура воды за бортом около семи градусов, и застрять в желе нам больше не грозит. Переживем шторм, и дальше все пойдет как по маслу, — пообещал Черных, в точности повторив слова капитана корабля.

Только повелитель морей Нептун имел на БДК свои планы. Когда весь мир катился в тартарары, древнее божество посчитало незазорным присоединиться к общей вакханалии. РЛС десантного корабля выдала нечеткие сигналы о препятствии прямо по курсу. Сигнал то показывал пятно на экране, то исчезал. Капитан дал указание взять правее. Только гигантские волны вовремя помешали это сделать. Едва корпус начал менять свое положение, становясь к направлению движения волн боком, как тут же получил ощутимый удар и опасный крен.

Из ангара тут же сообщили, что болтающиеся в нем бронетранспортеры в результате удара чуть не сорвали с креплений еще несколько машин. Ситуация быстро превратилась в чрезвычайную. Тормозить было опасно, судно могло потерять управляемость. Оставалось только попытаться обойти препятствие

«впритирку». Капитан решил, что впереди судно, поврежденное штормом, и попытался выйти на связь. Никто не ответил. Тогда пустили вверх осветительную ракету, но ее тут же сдуло ветром.

— Не судно это, — решил помощник капитана. — Слишком большое.

Мощный прожектор бил прямо по курсу. Его свет исчезал метрах в двухстах от корабля, в пелене брызг. Локатор показывал препятствие чуть левее и вот оно неожиданно показалось. Это был не корабль. Из воды выступала часть свежего вулканического острова. Черные камни отливали в свете прожектора жуковым блеском.

— Правее, правее, правее, — капитан смотрел одним глазом на ручку управления рулями, а вторым, на камни, захлестываемые волнами.

И тут корабль ударился дном. Все, кто находился на мостике, полетели вперед. Страшный скрежет и вибрация сотрясли корпус корабля. Судно, не торопясь, начало крениться на левый борт.

Удар вызвал страшную панику в комнате отдыха. Дремлющий Карл слетел с дивана и залился испуганным лаем. Кирилл ударился головой о столик, но успел поймать Машу, воткнувшуюся ему головой в живот. Народ закричал, запричитал, свет начал моргать и самое ужасное, до всех дошло, что судно накренилось. Петрищев, бессменно дежуривший у иллюминатора, так и остался на нем лежать.

— Вода рядом! — крикнул он. — Мы тонем!

На первый взгляд именно так и казалось. Борт пробит и вода хлещет внутрь, благодаря переборкам набираясь только с одной стороны. Свет перестал моргать и загорелся ровно. В динамиках раздался скрежет, а потом и голос капитана:

— Всем сохранять спокойствие. Судно налетело на мель. Повреждений, приводящих к протечке, нет. Оставайтесь на своих местах, но будьте готовы к эвакуации.

— Врут, поди, успокаивают, — не поверил капитану Петрищев.

— Не врут. Никакой паники, ясно? — Черных добавил в голос металла. — Зато качки почти нет.

БДК колебался немного с носа на корму, без всплытий и нырков, раздражающих вестибулярный аппарат. Корпус скрежетал по камню, но силы волн сдернуть с них не хватало.

Карл уставился на Кирилла, будто хотел, чтобы ему объяснили, что за ерунда происходит. Уши и беспокойные глаза собаки чутко реагировали на скрежет. Кирилл взял его на руки привычным способом, как делал это дома.

— Это шторм, Карл. Для этих мест дело привычное. Кораблик устал и лег на бочок, поспать. Ты же тоже любишь спать на боку? Вот, видишь, бояться нечего. Сейчас поспит, поспит, проснется и поплывет дальше, к нашему дому. Как приплывем, обещаю купить тебе самый дорогой корм. Не, не корм, куплю тебе десять килограмм говядины, с косточкой и разрешу глодать ее прямо в моей постели, — Кирилл погладил собаку за ушами. Пес расслабился и прикрыл глаза.

Все в каюте замерли, слушая, как Кирилл успокаивает свою собаку. Маша шмыгнула носом, обратив на себя внимание. По ее щекам текли слезы, а в глазах застыло какое-то трогательное материнское умиление. Кирилл хотел взять Машу за руку, но в этот момент корабль качнулся, заскрежетал корпусом по дну, ударился и замер. Свет в комнате потух.

Роман сидел на песке и обгрызал отслаивающуюся кожу с потрескавшихся губ. Из всех нормальных положений тела единственно удобным было только сидение на заднице. Дышал он поверхностно, борясь с желанием вдохнуть полной грудью. Поломанные ребра при глубоком вдохе отдавали острой болью, сразу хотелось кашлянуть, еще сильнее усугубив боль. Стоять было больно из-за отбитой на бедре мышцы. По правой ноге несколько раз ударили железной трубой. Она посинела и выглядела неважно. Опираться на нее совсем не хотелось.

Рядом на песке сидел Сречко и любовался на мир одним глазом. Второй был запрятан глубоко под лиловой гематомой. Серб тоже обгрызал кожу на потрескавшихся от безводья губах. В последнее время это было единственным занятием для всей группы. Сречко рассекли спину тонким металлическим прутом, привязанным к деревянной рукоятке, за то, что он попытался заступиться за Романа.

Тот неразумный поступок с костром дорого обошелся группе. Не беда, что за это пришлось получить в морду, беда в том, что мародеры забрали абсолютно всю воду, еду и кокосы. Даже те, что припрятали. Мародеры уже научились манипулировать людьми для того, чтобы те сознались, где находятся припрятанные запасы. Их не стали убивать, потому что были уверены, скоро люди умрут сами. Роман не знал, что делать дальше. Абсолютно. В голову не приходило ни одной умной мысли. Идти куда-то было неразумно. Движение сократило бы их жизнь наполовину. Остаться, значило умереть чуть позже. Но чуть позже, это прожить в два раза дольше. В таком подходе чувствовалась бОльшая выгода.