Боится?.. Неужели Креол… боится?!

Впрочем, ничего удивительного. Стоит только вспомнить, как этот древний шумер нервничает в присутствии хладного железа. А ведь татуировки эйнхериев тоже блокируют магию – только по иному принципу. Вероятно, в арсенале архимага найдутся чары, способные перебороть невидимую броню гренадер Хобокена… но нервишки все равно пошаливают, пошаливают…

– Понимаешь, ученица… – неохотно заговорил Креол. – Эти татуировки – очень сложная запирающая магия… В непосредственной близости от них потоки разогретой маны сильно рассеиваются. Соответственно, энергия или псевдоматерия, поддерживаемые этой маной, просто перестают существовать. Молнии, огненные шары, магические мечи… любое заклинание исчезает, как будто его и не было. Выживают только самые мощнейшие – но и они ослабевают многократно. На «ждущие», еще не активировавшиеся заклинания это не влияет – видишь, Личная Защита с меня спадать не собирается. Но если эйнхерий ударит в уже активированное защитное поле – прорвет, как бумагу. А если я сам брошу в эйнхерия заклинание – только впустую потрачу ману. В лучшем случае попорчу ему одежду. Против мага – почти что абсолютная защита. Конечно, если я, скажем, подниму телекинезом камень, заставлю его повиснуть над головой эйнхерия, а потом отпущу… то он, конечно, ударит его по голове. Но это уже чересчур сложная схема – эйнхерий убьет меня раньше, чем я все это проделаю.

– Круто! – восхитилась Ванесса. – А давай всем солдатам такие татуировки сделаем! Колдуны тогда вообще сразу лапки задерут!

– Ученица, для каждой такой татуировки требуется маг полного обучения, добровольно пожертвовавший всю свою силу, – снисходительно объяснил Креол. – Всю, понимаешь?! Такая татуировка – это не просто тебе заклинание, она требует вложить частичку собственной души! Ту самую частичку, что отвечает за магические способности! Много ты найдешь таких добровольцев?

– Э… – задумалась Вон. – Ни одного?..

– Точно. Я вообще поражен, что в этом мире отыскалось целых четыре тысячи идиотов, расставшихся со своей магией! – воздел руки Креол. – Хотел бы я посмотреть на этих недоумков! Ну один, ну два еще могли найтись, но четыре тысячи?!!

Ванесса вздохнула, глядя на своего учителя. Да уж, кто-кто, а он вряд ли пойдет на такую жертву. Вот жизнь – почему бы и нет, жизнь он отдать может.

Особенно чужую.

Но магию!.. Нет, ни за что. Когда дело касается его драгоценного Искусства, Креол – настоящий Гарпагон. Добровольно не расстанется ни с крупицей, ни с зернышком могущества!

За этими мыслями Вон пропустила момент прощания с Владекой. Под торжественный фельдмарш барабанов коцебу поднялся в воздух и поплыл на север – на половинной скорости, чтобы не слишком опережать войска. Паладины пустили коней легкой рысью – так их кони могут скакать очень долго. Сомкнутые батальоны эйнхериев в гренадерских мундирах зашагали следом, постепенно ускорившись до марафонского бега. Им, не знающим усталости, не чувствующим тяжести ранцев, двухдневный марш-бросок без единого привала – что легкая гимнастика перед завтраком.

Домовой Хуберт закончил возиться с музыкальным центром, и над войсками загремела яростная мелодия – «Reise, Reise!» немецкой группы «Rammstein». Плечи Креола чуть заметно задергались в такт грохочущим ритмам.

– Ты слова-то хотя бы понимаешь?! – проорала ему в ухо Вон, еле перекрикивая этот ужасный рев.

– Ни одного! – проорал в ответ Креол. – Но музыка мне нравится!

– Почему так громко?! – продолжала орать девушка. – Ты что, колонки заколдовал?!

– Колонки?.. Что такое «колонки»? Маленькие колонны, что ли?

– Вот эти штуки! – ткнула пальцем Вон. – Из которых музыка играет!

– А, так они называются колонками… Не знал.

– Я же тебе уже раньше говорила!

– А я не обязан помнить, как что называется на вашем идиотском языке.

– Почему это наш язык идиотский?!

– Все языки, кроме шумерского – идиотские, – отрезал Креол.

Рот Ванессы превратился в тонкую линию. Собственно, она уже неоднократно замечала, что память Креола работает весьма выборочно. Если он что-то считает важным, то запоминает это крепко-накрепко. Словно вырезает на стенках собственного черепа.

А все остальное забывает, едва успев узнать.

– Какого цвета у меня глаза?! – резко спросила Вон, плотно оные зажмурив.

– Карие, – ответил Креол, даже не задумавшись. – А что?

– Да так, ничего… – мило улыбнулась ему ученица.

Пожалуй, сегодня она его простит…

Покончив с устроением основных дел, Ванесса, Логмир, Индрак, лод Гвэйдеон, лод Нэйгавец и маршал Хобокен расселись перед магическим зеркалом в холле. Креол высветил в нем большую карту Рокуша. Приблизительное расположение серых войск угадывается сразу – из-за присутствия многочисленных колдунов в этом пункте образовалось обширное «слепое пятно». Ну а армию Лигордена и вовсе искали недолго – как и говорилось в его письме, рокушцы встали у города Энгерце.

Неожиданно выяснилось, что Хобокену услуги магического зеркала не особенно-то и нужны. Минуя всякие карты, он так и сыпал названиями городов, рек, гор, долин, указывал направление дорог, называл точное расстояние до любого географического пункта. Как и положено умелому полководцу, Железный Маршал может мысленно охватить весь театр военных действий – словно хранит в голове подробнейший атлас.

– Лазорито Лигорден был моим лучшим учеником, – размеренно говорил Хобокен, указывая на кучку строений в зеркале. – Если он не поглупел с годами, то займет оборонительную позицию прямо здесь, на равнине при Ноянде. Обычное войско смогло бы добраться дотуда дней за десять-двенадцать. Но когда я был жив, то делал такие переходы всего за четыре дня. Внезапность, быстрота, натиск! Так я побеждал, зеньоры!

– Четыре дня – это все равно слишком долго, – напомнила Ванесса. – Серые подошли почти вплотную.

– Верно, зеньорита, верно. Абрис тут у нас простой. Если их командующий знает свое дело, послезавтра они примут баталию Лигордена и направят основную импульсию вот на эту сторону, – ткнул пальцем Хобокен. – Здесь у обороняющихся уязвимое место. Если бросить малые силы на удержание левого фланга, а главными силами ударить по правому – Лигорден долго не продержится. Особенно если авантаж их учесть – два с лишком на одного, прости Единый!