Открыв глаза, Алексей шумно выдохнул, мотнул головой, разминая шею. Плохо. Чертовски плохо. Это было… Опасно? Глупо? Паршиво? Стремно? Безумно? Все вместе взятое? Не в силах подобрать нужное слово, охотник тяжело вздохнул, оттолкнулся от перил и поднялся на последнюю ступеньку.

Он быстро осмотрел мертвые тела охранников, бросил взгляд на закрытую дверь, коснулся пальцем карточки, висевшей на шее. Там, за дверью, приглушенно грохотали выстрелы. Но Алексею казалось, что он должен был вернуться. Но не сюда. Он должен был вернуться… За кем-то?

-Ленка, - шепнул Кобылин, вспоминая расплывчатые женские фигуры за мутным стеклом. – Вот дура! Зачем?!

Он вскинул голову, заглянул в лестничный пролет, туда, откуда совсем недавно раздался женский крик. Потом выхватил из-за пояса пистолет и рванул вверх, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

***

***

Скадарский медленно поднялся из черного кресла с высокими подлокотниками. Легкое, сетчатое, собранное из самых новейших материалов, оно даже не скрипнуло, когда долговязая фигура князя оттолкнула его в сторону.

Задыхаясь и сипя, Новак навис над железным столом, уставленным мониторами, не в силах оторвать взгляд от картинки на экранах.

Комнатка была небольшой, в ней с трудом умещался стол, превращенный в пульт управления и кресло оператора. Два больших монитора пришлось повесить на стену, покрытую негорючим звукоизолирующим материалом. В углу притаилась полностью экранированная стойка с сетевым оборудованием, и ее гул заглушал только легкий шорох принудительной вентиляции. У самой двери, закрытой так плотно, что она сливалась со стеной, нашлось место лишь для одного человека, встревожено наблюдавшим за своим боссом.

Иштван – высокий, худой, с острым птичьим лицом – пережил не лучшие полчаса в своей жизни. Выполняя последние указания Якоба, он ни на шаг не отходил от князя, и невольно стал свидетелем событий, от которых у телохранителя сжимались кулаки.

Сначала все шло по плану. Объект заглотил наживку и прибыл точно по расписанию. Сопровождающие его лица, чье появление так же было просчитано, без проблем были отфильтрованы первым же заграждением. Дальше начались небольшие трудности, вполне объяснимые с точки зрения допустимых потерь. Двум девкам удалось нейтрализовать группу захвата и прорваться в здание – благодаря помощи странного существа и способностям одной из них, оказавшейся оборотнем. Пришлось задействовать дополнительный отряд охраны, блокировавший нежелательных персон внутри здания. Неожиданно им на помощь прибыл еще один оборотень, пробился к объектам и попал в ту же ловушку. Затем в здание проникла группа вооруженных людей, предположительно оборотней, и пришлось задействовать первый отряд. На помощь прибыла еще одна компания противника, с более серьезным снаряжением. Их удалось оттеснить, пустив в ход последние резервы. Операция развивалась строго по плану, пусть его и приходилось корректировать на лету. А вот потом… Потом началось настоящее безумие.

Первый объект уничтожил всю группу захвата, в которую входили лучшие люди Якоба и местные существа. Князь, мрачневший на глазах, откровенно расстроился, но пока держал себя в руках. Вероятно, он предполагал подобное развитие событий. Наблюдая бой объекта с аватаром, князь повеселел и даже аплодировал, когда Йован размазал по стене омерзительно живучее существо.

Потом в дело вступил Якоб, ведущий независимое наружное наблюдение за второй целью. Отследив по сетям связи подозрительный телефон, он устроился в засаде, выполняя инструкции князя. Захват должен был пройти тихо и гладко – снаружи оставался только глупый толстяк с засвеченным телефоном, и девчонка. Операция провалилась. То, что показывали камеры наружного наблюдения, было необъяснимым. Но это случилось.

Сначала мелкая сопля, паля наугад из пистолета с закрытыми глазами, уложила всю команду захвата. А толстяк, предположительно, лидер местных охотников, сцепился с Якобом, явно намереваясь оказать сопротивление. Шеф сработал профессионально, как обычно. Не устраивая стрельбу вблизи цели операции, он сошелся с противником в рукопашную, четко и выверено, как на тренировке. Все случилось за пару минут, и это было страшно. Толстяк не просто выжил после ударов советника, но и пошел в атаку. И задушил шефа. Одной рукой. В этот момент Иштван начал подозревать, что его неосведомленность о деталях операции вовсе не обычная мера соблюдения безопасности. И что не только он один здесь плохо информирован.

Скадарский, наблюдая за смертью советника, сорвался в первый раз. Он выл и бесновался, стучал по экранам, проклинал все на свете на десятке мертвых языков, известных только ему. Он пытался выйти из безопасной комнаты, но был остановлен неумолимым Иштваном, выполнявшим последний приказ Якоба. Тогда князь подключился к центральным каналам связи, пытаясь освободить хоть каких-то людей для операции на улице. Но все были связаны боем, активов не осталось, - лишь пара местных людей, которые не могли выйти из здания, потому что выход им закрывала вооруженная группа противника.

Обезумевший от ярости Скадарский снова собрался покинуть убежище, чтобы возглавить прорыв – и на этот раз Иштван не смог бы его остановить. Но на экранах, принимавших сигнал с камер хранилища, появилась новая картина, и князь застыл, не в силах оторваться от нового зрелища.

Начало схватки он пропустил, слишком увлеченный планом контратаки, и теперь, досмотрев финал, на несколько минут впал в полное оцепенение.

Гибель аватара заставила Иштвана похолодеть от чудовищного подозрения. Он не так давно был в команде Скадарского – всего несколько лет. Но уже успел увидеть Йована в деле. И свято поверил в то, что для колдовского монстра, сотворенного из обычного человека, нет преград. В детали Иштвана не посвящали, но он видел, чем обычно заканчивалась охота аватара. Тогда Иштван впервые понял, что на свете есть вещи пострашнее смерти.

Нет, он не боялся Йована – нисколечко. На самом деле, его страшило то, что однажды из него сделают такого же монстра. Бессмертного, бесстрашного, неумолимого, непобедимого и беспощадного, как коса самой смерти.

Наблюдая за тем, как человек в разодранном белом костюме поднимается по лестнице, Иштван осознал, что его страхи теперь кажутся мелкими и глупыми. То существо, что красовалась на экранах, определенно не было человеком. Оно даже не было чудовищем из ночных кошмаров. Оборотни, кровососы всех мастей, ожившие мертвецы, ночные поедатели мертвой плоти – все они блекли перед этой фигурой в грязных брюках и разорванной рубашке. По лестнице поднималось нечто, напоминающее природную силу, способную уничтожить неуничтожимое, остановить неостановимое, изменить равновесие сил и серьезно нарушить законы природы.

Иштван уже не удивился, когда увидел на экране монитора, как над застывшим на лестнице человеком раскинулись едва заметные темные крылья. Он, правда, ожидал увидеть блеск косы, потому что слышал истории о Жнеце. Якоб скупо рассказал ему об одержимых людях, ставших сильнее и смертоноснее любого чудовища. Но сейчас, когда раскат грома тряхнул все здание, Иштван был склонен думать, что перед ним не просто какой-то там жнец. Нет. Охранник, внезапно осознавший, что только что стал новым начальником личной охраны князя Скадарского, подозревал, что смотрит сейчас на того самого Жнеца. На того, кто существует в одном единственном экземпляре.

Вопль Скадарского совпал с раскатом грома. Вскинувшись, князь принялся крушить мониторы, установленные на столе. Отчаянно бранясь, он голыми руками разбил экраны, расшвырял обломки по всей комнате, перевернул стол, и разворотил ногами стойку коммуникации.

Когда Новак, сжимая исцарапанные кулаки, обернулся к телохранителю, тот затаил дыхание, собираясь с силами. Щеки князя потемнели от прилившей крови, глаза опасно сверкали. Растрепанные волосы паклей свисали на плечи, а красная рубашка лишилась своей верхней перламутровой пуговицы. На губах блестела слюна, а лицо было искажено гримасой ярости.