Не прошло и трех минут, как императрица вернулась. В руках держит какие-то бумаги и небольшой женский несессер, искусно расписанный золотой нитью.

— Присаживайтесь, Хозяин Сибири, — указала рукой на один из стульев, стоящих у стола.

Молча выполнил ее просьбу, точнее, подошел к стулу, взялся за его спинку, но садиться не стал.

— Где это видано, чтобы при императрице сидеть, когда та стоит?! — сказал ей и продолжил, кивнув на свободное место рядом: — Только после вас, ваше императорское величество.

— Ага, так я с тобой рядом и села! — хмыкнула Ольга, но потом нахмурилась и обойдя стол, устроилась напротив.

Моя уловка не удалась, но ведь и в самом деле, пора приступать к делам. Нас на перроне люди ждут, наверняка нервничать начали, ну, как минимум некоторые.

— Итак, приступим, — заявила императрица и постучала пальчиком по лежащим бумагам: — Это наградные листы за недавние события и помощь с вашей стороны в трудную минуту. Зная, что предстоит выступать, я решила лично вручить награды нескольким людям. Думаю, вам следует об этом знать заранее. Да и посоветоваться мне требуется.

— Весь внимание, — обдумывая слова императрицы, сказал я ей.

Честно говоря, в какой-то степени задевало, что мои офицеры остались неотмеченными за сражения с эсерами. Это была одна из причин, по которой и заказал у ювелира Сибирские награды. Впрочем, собственные ордена и медали нам в любом случае нужны. Как ни крути, а от столицы мы, можно сказать, независимы, несмотря на то что постоянно твержу всем и каждому, что империя едина и неделима.

— Полковника Гастева, точнее, уже генерала, о чем есть официальное подтверждение от моего генерального штаба и подписанный указ о присвоении нового звания. Так же, своим личным указом, за проявленную доблесть награждаю Императорским Военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия второй степени. Возражений не принимаю! — императрица сдвинула брови и посмотрела меня.

— Кто я такой, чтобы возражать? — развел руки в сторону. — Рад за Ивана Матвеевича, он многое делает во славу империи.

— Так, атамана казачьего войска, генерал-губернатора Ожаровского, графа Кутайсова — этим же орденом, но третьей степени. Профессора Портейга — Императорский Орден Святого Благоверного Князя Александра Невского. Наместнику Урала, которого в народе прозвали Хозяином Сибири — Императорский орден Святого апостола Андрея Первозванного, — она подняла руку вверх, требуя чтобы я молчал: — Иван Макарович, это не обсуждается. Есть единственный вопрос, — она нашла один документ и протянула мне. — Не знаю, стоит ли афишировать и объявлять об этом прилюдно.

Пробежал текст глазами, «За труды и Отечество» орденом святого Александра Невского награждается господин Анзор Геронтиевич Такаишвили.

— Откуда известно отчество и фамилия моего друга? — заинтересовался я.

Да, когда-то у Анзора, можно сказать, выпытал его происхождение, но он попросил его никогда по отчеству не называть и фамилию нигде не указывать. С чем это связано — не понял, мы находились в приличном подпитии. Правда, утром Анзор еще раз попросил меня никогда и никому не говорить о нашем разговоре. Я тогда еще спросил:

— А как же ты планируешь Симу в жены взять? Или она свою фамилию оставит?

— Своей женщине, когда та станет женой и матерью, я все расскажу, стыдиться нечего, — ответил друг.

Развивать тему и уточнять какие-то детали не стал, друг не захотел говорить, а я посчитал, что ему этот разговор неприятен.

— Иван Макарович, не только у тебя есть различные службы, мои тоже не лыком шиты. Правда, признаю, пришлось Ларионову потрудиться, прежде чем узнать происхождение Анзора. Тебе рассказать? — ответила Ольга Николаевна.

— Нет, если захочет, то он сам расскажет, — покачал я головой. — Ваше императорское величество, давайте этот наградной указ прилюдно не озвучивать. Анзора, если пожелаете, наградите лично и без свидетелей.

— Хорошо, — кивнул та. — Примерно так и думала. Больше возражений нет?

— Э-э-э, как бы не заслужил я высшую награду, — осторожно начал я. — Приятно, что оценили так высоко, спорить не стану.

Ольга усмехнулась и погрозила мне пальчиком:

— Это не обсуждается, но Еремеев выиграл у нас с Ларионовым по рублю. Ваш наставник сразу заявил, что его бывший ученик попытается остаться незамеченным. При этом, действует иногда сверхнагло! — она провела пальцем по губам. — Иван Макарович, данный орден ваш и отказаться вы не в праве! — поджала она губы и твердо на меня посмотрела. — Честно заслужили!

Гм, вижу, что спорить бесполезно, Ольга Николаевна от своего не отступит, вопрос для нее решен и никто не переубедит.

— Если только за еще один поцелуй! — хмыкнул я и неожиданно получил ответ:

— Посмотрим, но не обещаю и предупреждаю, в следующий раз, если вновь себя так нагло поведете, то охрану могу позвать.

Вот не понял, серьезно она говорит или шутит. Мы еще минут десять обсуждали награды особо отличившимся моим солдатам и офицерам. Оказалось, что Вениамин Николаевич провел большую работу и сумел отыскать чуть ли не всех, кто участвовал в подавлении мятежа. Обсудили и предстоящее выступление на перроне, правда, в двух словах. Как понимаю, больше предстоит импровизировать по ходу.

— Насколько понимаю, после того как закончится официальная часть, мы отправляемся крестить детишек вашей сестры? — с улыбкой спросила Ольга Николаевна.

— Имея докторскую степень в медицине, я против того, чтобы на третий день появления малышей на свет они участвовали в такой процедуре, — ответил я.

— Вам ли не знать, что нарушать традиции нам никак нельзя, — хмыкнула Ольга и склонив голову к плечу, поинтересовалась: — Уж не боитесь ли вы общения с племянниками?

— Ничего не боюсь, — покривил душой. — Ваше императорское величество, нам, наверное, следует выйти к встречающим.

— Да, вы правы, — согласилась императрица. — Пойдемте, а обстоятельно переговорим позже.

— Очень на это рассчитываю, — кивнул я. — Есть несколько задумок, которые без вашей помощи осуществить окажется сложно.

— Заинтриговали вы меня, но сейчас и в самом деле нам пора, — поднялась императрица и в очередной раз погрозив пальцем, произнесла: — Учтите, второй раз губы красить не собираюсь.

— Вам можно и без губной помады обойтись, — буркнул я.

Из императрицынского вагона я вышел первый и подал руку Ольге Николаевне. Грянул марш, послышались радостные выкрики из толпы, отдельно стоящие фотографы под предводительством моей пресс-секретарши стали со вспышками снимать каждое движение императрицы. Ох, что-то я подозреваю Лису-Мария в «плохом», как бы она подлянку какую не устроила. Наверняка же знала о наградных указах, что с собой Ольга Николаевна привезла. Торжественно-официальные мероприятия не люблю, их необходимо пережить. Вот и сейчас, поднявшись на возвышение, оглядел собравшуюся толпу на перроне и начал речь толкать. Нового никто от меня не услышал, а вот известие из уст императрицы, что она награждает наших воинов, встретили бурными овациями. Зачитав несколько указов, императрица лично вручила ордена мне, Гастеву и смущенному профессору.

— Остальные награжденные получат свои ордена и медали. Кто-то лично из моих рук, кто-то от командиров, — пояснила императрица собравшимся, почему всего нескольких человек наградила.

И вновь народ встретил ее слова аплодисментами и выкриками. Оркестр опять ударил марш, а я решил, что пора ретироваться, посчитав, что первое мероприятие завершено.

Вечером, после сумасшедшего дня, другого определения нет, сижу в кресле и медленно потягиваю из бокала коньяк. Пятьдесят грамм могу себе позволить, для снятия стресса, жаль, что не больше. После небольшого приветствия императрицы и ее свиты на перроне, мы с Ольгой Николаевной, ее и моими охранителями, да самыми доверенными людьми, отправились крестить Катькиных малышей. Черт! Как вспомню — вздрогну! Ни за чтобы не подписался, если знал заранее. И ведь до последнего не понимал намеков от Портейга и Анзора. Императрица к дому Катерины следовала на своем автомобиле, с ней отправился Ларионов, а вот Еремеев остался руководить разгрузкой (и чего они там привезли?) поезда, чтобы потом и весь императорский двор отправить в резиденцию. В помощь Петру Евграфовичу выделил градоначальника и госпожу Соловьеву. Свою пресс-секретаршу проинструктировал, чтобы нос никуда не совала.