— При всем моем уважении, это может оказаться опасно, — ответил я. — Риск отказа техники существует всегда, ломаются автомобили, но они не могут упасть и разбиться.

— Так вы хотите сказать, что ваши летательные средства опасны? — прищурилась императрица. — Тогда их следует запретить, не дело если летчики рискуют собственными жизнями. Вот скажите, уважаемы Василий Андреевич, как вы оцениваете полет самолета в мирных условиях? Да и вообще, расскажите же хоть немного о том, что и как вы конструируете! Для чего вам тут столько дерева, вы же не собираетесь строить дома? — она указала на сложенные под навесом заготовки для каркасов самолетов.

— Наверное, лучше всего посмотреть какой-нибудь недостроенный самолет, — предложил я и посмотрел на Терешкина, но тот отрицательно покачал головой:

— Иван Макарович, на данный момент в мастерской такой машины нет. Есть полностью готовые или разобранные на части.

— Василий Андреевич, тогда уж, любезный, покажите на готовом самолете, — кивнул на ближайший двухместный штурмовик, который еще не вошел в серию.

— Попытаюсь, — вздохнул главный конструктор и подошел к боевой машине. — Этот самолет несет на своем борту бомбы, десять и сорок штук, калибром по пятьдесят и семь килограмм соответственно. Имеет два пулемета расположенных в крыльях с боезапасом по пятьсот патронов на каждый, которыми управляет непосредственно пилот. Сдвоенный пулемет установлен в кабине второго пилота.

— Впечатляет, — сказала императрица и обернулась к своим спутникам: — Господа, какие у кого вопросы?

— Позвольте, ваше императорское величество? — сделал шаг вперед господин Бубнов.

— Да, прошу вас Иван Григорьевич, — благожелательно кивнула Ольга Николаевна.

— Вооружение — важно, спору нет. Но как самолет защищен? Какова дальность полета? Боюсь, что тонкое железо не защитит пилотов даже от револьверного выстрела с земли. Опять-таки, вес, как мне кажется, слишком большой и маневрировать в воздухе очень проблематично, — осторожно высказался конструктор кораблей.

— Если говорить про защиту пилотов, двигателя и топливных баков, то присмотритесь, — указал Терешкин на перечисленные узлы самолета. — Все защищено бронелистами, которые, разумеется, тоньше, чем на наших танках, но от пистолетного и даже ружейного выстрела защитят. Конечно, повреждение двигателя возможно от шальной пули, тут приходится чем-то жертвовать, ибо закрой его более герметично, то могли получить проблемы с тягой. Касаемо же фюзеляжа, крыльев и хвостовой части, то там мы используем тонкий металл, где-то клепая его, а в каких-то местах сваривая. Иными словами, используем различные металлы и, естественно, дерево.

— Не поняла, — нахмурилась императрица.

— Весь каркас собирается из бруса, а потом обшивается металлом, — подсказал я.

— Сам самолет, без загрузки боеприпасов и пилотов, весит около двух тонн. Двигатель v-образный, имеет 12 цилиндров, водяное охлаждение и достигает порядка пятьсот лошадиных сил. Максимальная скорость под двести пятьдесят километров в час, высота подъема семь с половиной тысяч метров, дальность полета — шестьсот километров, — перечислил характеристики машины Василий Андреевич.

— Господа, простите, но это абсурд! — покачал головой Бубнов. — При всем моем уважении, позволю себе усомниться в приведенных цифрах. В том числе и о таком двигателе ничего не слышал! Поверьте, за новинками в этой сфере пристально слежу.

— Двигатель является нашей новой разработкой, совместно с французской моторостроительной фирмой «Гном» под руководством инженера Луи Сегеном, — ответил мой главный конструктор.

— А где же сам мсье Луи? — поинтересовалась Ольга Николаевна.

— К сожалению, он в данный момент не в Екатеринбурге, — ответил Терешкин.

Француза, не так давно, я отправил в Пензу, чтобы там организовать на одном из заводов выпуск авиационных двигателей. Несколько специалистов, обучившихся у Терешкина должны подготовить площадку для сборки самолетов. Пока они закупают необходимые материалы и обучают рабочих. На все про все отвел несколько месяцев, срок небольшой, но и особых сложностей не вижу, а инфраструктура в Пензе неплохо развита, все должно получиться. Изначально планировал там построить танковый завод, но, честно говоря, столкнулся с проблемой нехватки квалифицированных кадров. Точнее, в качестве руководителя некого отправить. Но это временно, с десяток молодых инженеров на танкостроительном предприятии трудятся и скоро смогу выбрать из них лучших.

— Скажите, дальность полета с полной загрузкой и необходимыми маневрами? — поинтересовался Бубнов.

— С загрузкой — да, но на крейсерской скорости, в режиме экономии топлива, — ответил я. — Предугадать, какие потребуются ускорения самолета во время боевой операции никто не в силах, соответственно и пройденное расстояние может оказаться меньше.

— А на сколько меньше? — не перестал допытываться кораблестроитель.

— В зависимости от обстоятельств, — пожал я плечами.

— Господа, довольно вопросов, — махнула рукой императрица. — Если, не дай бог, самолеты Ивана Макаровича примут участие в боевых действиях, то тогда и на эти вопросы мы получим ответы. Правильно поняла? — она с чуть заметной улыбкой на меня посмотрела.

— Совершенно верно, ваше императорское величество, — подтвердил я.

— Хорошо, — кивнула Ольга Николаевна. — А теперь вернемся к вопросу нашего с вами вылета в небо. Насколько мне известно, даже Катерина Макаровна уже летала и ничего с ней не случилось.

Честно говорю, не сдержался, мысленно выругался! Красноречиво посмотрел на Терешкина, который заметно покраснел и взгляд в сторону отвел. Значит он Катьку катал на самолете, вот же засранцы! А я эту ситуацию предвидел и запретил им в воздух подниматься. Интересно, как они осмелились ослушаться? Конечно, инициаторша понятно кто, но, черт побери, Василий Андреевич чем думал?

— Это может быть опасно, — ответил я.

— Даже если прикажу? — посмотрела на меня императрица.

— Для полета необходимо переодеться в предназначенную для этого форму. К сожалению, о вашем желании не знал и заранее не подготовился, — медленно проговорил я, найдя отличную причину для отказа. — За несколько дней, после того как снимут мерку, портные подготовят одежду, и мы сможем отправиться в небо.

Короче, вежливо отказал. Пара дней вещь — растяжимая, у портных не найдется специальной ткани, мол вся закончилась и поставки вот-вот ожидаются или дождь пойдет, а может и желание у Ольги пропадет.

— Иван Макарович, так зачем же для меня что-то шить? Катерина мне сказала, что для нее изготовили несколько комплектов и они находятся, в рабочем кабинете вашей сестры, — императрица нахмурилась и указала на ангар: — Насколько понимаю, там Катерина Макровна работает.

Самое интересное, свита императрицы молчит, словно воды в рот все набрали! Ольга Николаевна выказывает каприз, связанный с риском для собственной жизни и подставляя под удар империю, если что-то, не дай бог, случится. А, черт побери, ее министры и советники ведут себя так, словно ничего не происходит! О чем они думают?!

— Надеюсь, вы от своего слова не откажитесь? — усмехнулась императрица, смотря мне в глаза.

Черт! Черт! Черт! Сам себя в ловушку загнал, сказав, что когда летная форма будет, то и полететь сможем. Ну Катька, ну засранка! И ведь выхода не вижу. Перечить императрице, после самим же сказанных слов — себя не уважать. Опять-таки, не полететь — подставить под сомнение технику и труд многих людей, да и пилотам сказать ничего не смогу и даже в глаза посмотреть. Особенно, когда летчики на боевые вылеты отправятся, так и останется в их взглядах, что сам-то Хозяин Сибири побоялся на пробный полет отважиться. А вот императрица-матушка не струсила, несмотря что женщина.

— Если летная форма подойдет, то можем и полетать, — выдавил я из себя.

— Так пошли же скорее! — нетерпеливо указала зонтиком направление к ангару Ольга Николаевна.

Фотограф еще этот, уже снимков десять сделал, а Лиса-Мария все подробно записывает в свой блокнот.