Мертвые нахлебники выглядели жалко и жутко одновременно; треснувшие панцири, прутики тонких лапок, крюченные клешни. Самые маленькие – не крупнее детского кулачка, самые большие – при жизни могли втянуть в док целый корабль; разные по размерам и формам, все они смотрели пустыми, невидящими глазами, которыми мертвецы разглядывают тех, кому еще повезло быть живым. Им не повезло, внесла поправку девчонка. Возможно, счастливчиками нужно считать именно этих пустых нахлебников покойного хозяина и создателя. Им не нужно беспокоиться о том, что же будет дальше. Жестокость Галактики их больше не касается.

На мгновение Ниелах показалось, будто она проваливается в другое пространство и время, затягивая спутников, корабль и его содержимое в черную дыру своей памяти. Дрейфующие в пространстве трупы подействовали на нее странным образом Как будто девчонка переместилась в день смещения и гибели Куд'ара Муб'ата. Как давно это было? У Ниелах закружилась голова, девчонка закрыла глаза, спрашивая себя, что случится, когда она их вновь откроет. Вдруг время опять потечет в нужную сторону?

Ее веки приподнялись без ее на то желания. Я ошибалась. Перемещения во времени не было. Ниелах шагнула вперед, положила ладонь на спинку пилотского кресла.

– Они все давно умерли, – тихо произнесла девушка. – Очень… очень давно.

– Разумеется, – Боба Фетт оторвался наконец от приборов; теперь охотник тоже разглядывал звездное великолепие за бортом корабля. – Когда я в последний раз был здесь, их как раз убивали. Вместе с Куд'аром Муб'атом.

Он быстро глянул через плечо.

– Но ты знаешь об этом Правда? На девчонку снизошло озарение.

– Ты подслушивал! Ты ведь подслушивал, так? По интеркому… все, что Денгар рассказывал о тебе.

Боба Фетт отрицательно качнул головой. Один раз.

– Мне не нужно, – пояснил он. – Денгар выполнил мою просьбу.

– То есть?.. – Ниелах растерялась. – Ты сам попросил…

– В наших общих интересах. Тебя требовалось быстро ввести в курс дел. Денгар избавил меня от хлопот. Вы оба были заняты, не мешали мне. Полет занял много времени, зато никто не выследил нас. А ты могла провести это время иначе, на свой лад.

Голос у него был такой, что Ниелах подумала, будто охотник улыбается.

– Стоит поздравить Денгара, хороший актер, – продолжал Боба Фетт. – Играет роль, даже когда ему тычут бластером в лицо.

Удивление быстро сходило на нет. Он и раньше опережал меня, подумала Ниелах. Вероятно, опередит и теперь.

– Итак, мы на месте, да? – девчонка уставилась в темный иллюминатор. – На том самом месте, где принц Ксизор пытался избавиться от тебя, а потом вдруг передумал и вместо твоей жизни забрал жизнь арахноида.

– Да, – Боба Фетт указал вперед. – Денгар говорил правду, сама видишь. Чистильщики Ксизора работают тщательно. Но не аккуратно. В <Черном солнце> держат педантичных работников.

Вокруг <Гончей> водили жутковатый хоровод мертвые нахлебники, похожие на пустые скорлупки. У Ниелах по спине ползали ледяные мурашки, она слышала – или воображала? – негромкое царапанье и постукивание хитиновых клешней о броню корабля. Происходящее больше напоминало сон, чем все предыдущие воспоминания.

– Зачем ты притащил нас сюда?

Навевающее морозный озноб зрелище, все эти мертвецы, связанные друг с другом нитями нервной ткани, после смерти, как и при жизни, неожиданно разозлило девчонку.

– Вздумал устроить семейный вечер воспоминаний? Так просто?

– Я никогда и ничего не делаю без причины, – невозмутимо откликнулся Боба Фетт. – И раньше, и сейчас. Я здесь намеренно. Как и ты.

– Откуда мне знать? – девчонка с вызывающим видом скрестила руки на груди. – Ты же не счел нужным посвятить нас в свои планы. Ты ни словом не упоминал, куда мы летим и зачем.

Ниелах смерила неподвижную фигуру злобным взглядом.

– Или с Денгаром ты поделился, а со мной забыл? – уточнила она.

– Ни с тобой, ни с ним. Вы оба не знали. Чего не знаешь, того не разболтаешь, разве плохая причина? Я взял за правило: никому ничего не говорить. Даже напарникам и помощникам. Сейчас я могу ради твоей пользы. Способы разговорить упрямого собеседника не всегда приятны. Иногда потом умираешь.

– Благодарю за заботу, – кисло буркнула Ниелах. – Ценю.

– Не трать сарказм зря. Когда мне понадобится чье-то мнение о моих методах, дам тебе знать, – охотник за головами откинулся на спинку пилотского кресла. – Ты хотела все выяснить. Всех дел было – подождать. Время настало.

Его слова как будто повернули внутренний переключатель, гнев Ниелах сменился внезапной, беспричинной паникой.

– Я… – пробормотала растерянная девчонка. – Я не знала…

– А сейчас не знаешь, готова ли ты. Он ухитрялся смотреть прямо в душу.

– Ты прошла путь, ты ждала так долго и нетерпеливо, дралась, чтобы выяснить, что спрятано от тебя. А теперь боишься?

– Нет… – девчонка торопливо замотала головой. – Я не…

– Увидим, – еще тише сказал Боба Фетт. – Потому что у тебя нет выбора: Как не было никогда. Время пришло.

А он прав. Ниелах вновь зажмурилась, сжав кулаки; сухожилия заныли от напряжения. С того самого мгновения, как она впервые увидела невысокую фигуру в диковинных доспехах и скрывающем лицо шлеме, еще до того, как услышала имя охотника за головами, она знала, что это время предрешено. Так будет, потому что должно быть, надо лишь дожить. И девчонка сумела выжить, много раз обманув терпеливую смерть, которая хозяйничала во дворце Джаббы Хата. А затем связала судьбу с тем, кого от гибели отделяло расстояние в толщину утренней тени. Лишь для того, чтобы все узнать, яростно напомнила сама себе Ниелах. Лишь для того, чтобы выяснить…

А теперь она действительно не знала, стоит ли узнавать, что происходит в том, другом, пока неизвестном мире. Так уж ли необходимо ей это самое прошлое или пусть себе лежит в темноте, пусть украденное достанется вору.

– Сходи за Денгаром, – услышала Ниелах негромкое распоряжение и медленно открыла глаза.

У меня нет выбора. Девчонка кивнула собственным мыслям. Ни в чем и никогда.

Боба Фетт смотрел на мертвецов, плавающих вокруг корабля.

– Нам о многом следует поговорить, – заметил он. – И чем раньше, тем лучше.

Он спал и видел сон. И сознавал этот факт, потому что рядом сидела Манароо. И держала в руке пачку флимсипластовых распечаток и от раздражения (всерьез, непритворного) выглядела не менее прекрасной. А еще она постукивала кончиком пальца по долговым распискам.

– Эти йавы опять все продали по заниженным ценам, – говорила Манароо. – Надо что-нибудь предпринять раз и навсегда.

– У них низкие цены, потому что они продают всякий хлам.

В трюме фрахтовика средней грузоподъемности посреди закрытых кодовыми замками контейнеров, все еще сверкающих заводской смазкой, и не распакованной аппаратуры кореллианин обнял жену и поцеловал. Они уже много лет жили вместе, а стоило ему ощутить тепло ее тела, как учащался пульс. Звезды и полумесяцы, вытатуированные на запястьях Манароо, уже не сияли так же ярко, как раньше, зато чувства Денгара ничуть не потускнели.

– Они старьевщики, ведь они йавы, верно? Вот и не хмурься из-за них. Они нам не конкуренты.

Манароо еще немного побурчала, через плечо супруга разглядывая расписки у себя в руке.

– Они маленькие, хитрые вомпы-песчанки, вот кто они.

– Не тревожься.

Еще один поцелуй; Денгар улыбнулся, нехотя отодвинулся от жены.

– По фермам разносится весть, какое хорошее мы с тобой продаем оборудование. И о том, какие у нас проценты и какие долгосрочные контракты. Эй… – одной рукой он гладил волосы Манароо, которые были всего лишь на один тон темнее бледно-голубой кожи. – Мы уже хорошо известны на черном…

– Ты, вонючее помойное ведро! Дерьмо нерфов!

Голос не принадлежал Манароо. И пинком под ребра, который кореллианин заработал, лежа на тощем матрасе, угостила его не возлюбленная дама сердца.