– Меня не уполномочивали делать подобные заявления, – высокомерно проговорил Рожденст.

– Иными словами, у вас нет средств, – усмехнулся Куат с Куата. – Кредиток. Их нет у Альянса. В противном случае эта ваша Мотма уже сделала бы нам интересное предложение.

Коммандер вновь ощетинился.

– А вы бы его приняли? Вы же боитесь вашего лучшего заказчика как огня!

– Я рано похвалил вас. Я заключаю сделки, – ласково напомнил инженер, – в интересах корпорации.

– И не в интересах всех остальных жителей Галактики! – пошел на новый круг Геннад Рожденст. – Они сражаются за свободу! За свои жизни! А вас волнуют лишь деньги. Вы думаете только о том, как бы набить потуже карманы! Отлично, поступайте как знаете! В конце концов, это ваша совесть, и вам с ней жить. Не хотите вступать в Альянс, и не надо. Но, по-моему, я дал ясно понять, что <предложение> Альянса пойдет на пользу вон тем кораблям.

Коммандер опять указал на иллюминатор.

– Если Альянс решит, что нуждается в них, а я не стал бы рассчитывать на обратное, то я буду счастлив доставить корабли моему начальству. И плевать мне, хотите вы продать их нам или Империи. А после того как война будет окончена, мы, так уж и быть, подумаем о компенсации.

– Ваша манера изъясняться не удивляет меня, коммандер. Вы гораздо больше изумили бы меня, если бы продолжали уверять в своей доброй воле и дружбе. Что ж, мы прояснили наши позиции, не так ли? – Куат посадил фелинкс на стол. – Поэтому я полагаю, что налицо прогресс.

Рожденст разглядывал инженера, прищурившись так, что глаза превратились в щелочки.

– Я уже сказал, Куат, нам лучше дружить. Я бы предпочел доверять вам, а не следить за вами. Но вот теперь мы не спустим с вас глаз!

– Как пожелаете.

Инженер повернулся спиной к посетителю и взял со стола микротестер, второй рукой отгоняя деловито оживившуюся фелинкс от деликатного инструмента.

– А теперь, если вы меня извините, у меня много работы…

Он слышал, как затихают шаги разгневанного ком-мандера, затем двери его личного кабинета открылись и закрылись вновь. В восстановленной тишине и спокойствии Куат с Куата разглядывал тонкий, сияющий металлом щуп тестера у себя в руке – как будто остро заточенный стилет.

– Пусть наблюдают сколько вздумается, – пробормотал инженер, обращаясь к беззаботной зверушке.

После предательства Фенальда Куат с Куата лично исследовал свои личные помещения на предмет незапланированных камер и <жучков>.

– Они понятия не имеют, чем я здесь занимаюсь, – продолжал с легкой улыбкой инженер. – И я не завидую господам повстанцам, если они позарятся на наши корабли…

***

– Ну, как разведка? Они намерены сотрудничать с нами?

Отт Клемп, один из самых молодых и наименее опытных пилотов эскадрильи, догнал в коридоре свое начальство и зашагал рядом.

– На верфях Куата не существует никаких <они>, – ответил коммандер Рожденст; он предоставил Клемпу отвезти себя в центральный комплекс корпорации с мобильной базы эскадрильи в основном для того, чтобы дать мальцу столь необходимый летный опыт. – Существует лишь сам Куат с Куата. Только он принимает решения.

Рожденст продолжал решительно шагать по коридору, прочь от помещения, в котором произошел непонятный разговор с руководителем верфей.

– И на данный момент, – говорил коммандер на ходу, – он решил оставаться <нейтральным>, это его слова. И это плохо.

– Думаете, он передаст новые корабли имперскому флоту?

– Думаю, он сделает то, что, по его мнению, будет лучше всего отвечать интересам корпорации. Он так утверждает, и я ему верю. Так что стоит Палпатину отвалить верфям кредитки, и корабли – его.

До посадочной палубы, где пилотов ждал приписанный к эскадрилье челнок, оставалось всего несколько метров.

– Может, нанесем упреждающий удар? – предложил Клемп. – Посадим прямо сейчас наших в те корабли, и пусть себе являются импы, добра они не заграбастают!

Рожденст досадливо покачал головой.

– Отбой воздушной тревоги. Если мы вытворим нечто подобное, то сыграем лишь на руку Империи. Нам не хватит пилотов и экипажей, чтобы управиться даже с одним кораблем флота такого размера. Нести их со стапелей уже достаточно тяжело, а драться с имперцами без артиллеристов – чистое самоубийство. Нет, у нас больше шансов остановить имперские корабли на том, что у нас есть.

– Невелик шанс, сэр! – Клемп побледнел, выслушивая то, что описывает ему коммандер. – Может, с техниками и рабочими наша эскадрилья и справится, но если Империя выставит достаточно машин, нам конец.

– Лучше скажи мне то, что я еще не знаю, – рыкнул Геннад Рожденст.

Пилоты остановились возле своего челнока, коммандер повернулся к младшему по званию.

– Давай-ка я кое-что добавлю о нашем задании. Ты абсолютно прав: если сюда заявится имперский флот, мы их не остановим Мы здесь по единственной причине…

Рожденст собрался с духом.

– Мы здесь потому, что внимание Империи приковано к другому месту. И силы ее стянуты туда же. На наших побитых устарелых машинах нам не остановить противника, мы его можем лишь немного задержать. Может быть, если будем сражаться изо всех сил и с умом, то задержим его до тех пор, пока командование не узнает о наших бедах и не вышлет подмогу. А уж та сумеет не отдать Империи новые корабли.

Коммандер полез по приставному трапу к люку челнока.

– Правда, – бросил он через плечо оторопевшему Клемпу, – мы этого уже не увидим. Потому что умрем.

– Может быть, – Отт Клемп начал взбираться следом за командиром. – Но только после того, как прихватим с собой кучу врагов.

В рубке Рожденст похлопал молодого человека по плечу.

– Сохрани азарт, когда противник окажется здесь. Медленно раскрылся створ летной палубы, обнажив позади себя звездное небо; Клемп активировал двигатели. Спустя несколько минут их челнок по широкой дуге отправился прочь от верфей Куата к ожидающей эскадрилье.

10

– Не верится, что при жизни здесь было повеселее! – воскликнул Денгар, озираясь по сторонам. Их окружали сотканные из нервного волокна стены, которые некогда ограждали дом Куд'-ара Муб'ата от холодного космоса. Внешняя оболочка гнезда пострадала, зато в центральной камере и нескольких коридорчиках еще сохранился воздух. Можно даже было дышать без маски. Работать было легко, но угнетающая обстановка не настраивала на веселье.

Разумеется, Боба Фетт проигнорировал замечание на все предыдущее ворчание и жалобы кореллианина. Он стоял в нескольких шагах от Денгара, возле того места, где когда-то из живых подушек был сложен трон Куд'ара Муб'ата, и деловито подсоединял низкочастотный пульсационный разрядник, чтобы с его помощью оживить мертвую паутину. Толстые кабели, извиваясь, уползали во временный шлюз; их черная блестящая оболочка напоминала змеиную кожу, она морщинилась и шла волнами, словно под ней играли мышцы. Перекачивая энергию и данные, необходимые для задачи, ранее посильной лишь очень немногим богам, кабели связывали разрушенное гнездо с <Гончей>, которая дрейфовала неподалеку.

– Почему мне кажется, что я разговариваю сам с собой?

Денгар гораздо больше хотел услышать человеческий голос, чем надеялся выжать из напарника одно-два слова,

– Надеюсь, эта конструкция не сложится карточным домиком…

Стены центральной камеры пришлось укрепить распорками, чтобы они не обрушились на головы охотникам, для чего Денгар вместе с Феттом приволокли из трюма <Гончей> дюрастиловые прутья, предварительно выдранные из креплений, переправленные в гнездо и с проклятиями (ругался, в основном, кореллианин) пронесенные по коридорам. Затем все эти дрыны на скорую руку связали всем, что подвернулось. Но даже после <реконструкции> жилище покойного арахноида-сборщика долго не протянет, появись здесь команда чистильщиков <Черного солнца> и возьмись эти головорезы палить по гнезду из бластеров или иного оружия, потяжелее. И все-таки лоскуты, нити и узлы ждали возрождения.