— Давно?
— Вторую неделю идут, — Игнат пожал плечами, — глядишь, и у вас на землях осядут, места есть, поди, лишок-другой? — Он улыбнулся, оценивающе рассматривая реакцию ярла. — Ну да к лешему беженцев этих, ярл Рёрик, давай к делу вернёмся, говори, чего в этот год конунг хочет…
В общей сложности они проговорили ещё полчаса. Обсудили новые цены, купцов разоряющихся и купцов преуспевающих, наконец, развязали привезённый раумами тюк, поторговались шумно и со смехом. Ещё раз вернулись к теме захваченных в плен рейдеров, сошлись в ценах. Потом Игнат забрал у Рёрика список, дополнительно пометил в специальной потёртой книге необходимое викингам на этот раз, обещал решить вопросы до вечера и только после этого вежливо намекнул, что его ждут дела.
Поблагодарив за угощение и гостеприимство дом и его хозяина, северяне поднялись на ноги, а Рёрик громко, чтобы обязательно услышала вышедшая в соседнее помещение темноволосая наложница, сказал, во сколько ещё раз зайдёт к торговцу сегодня вечером. Игнат возразил было, что не стоит волноваться и это он сам спустится к пирсу и кораблю, но ярл все же настаивал, вроде как жалея ноги купца. На том и порешили.
Растолкав задремавших в переднем помещении хирдманов, Рёрик вывел своих людей на солнечный свет, где Рагнар, старый приятель командира охраны Игната, раздевшись с тем до поясов, отрабатывал какие-то хитрые приёмы рукопашного боя на глазах у восхищённых молодых. Рагнар определённо огорчился и умудрился выпросить у ярла ещё хотя бы полчаса для завершения тренировки. Тот разрешил, оставив с ним Сигурда, и раумы ушли, снова вливаясь в шумную толчею и гомон торговых улочек.
На этот раз на них опять смотрели с почтительным уважением, почти как утром. Видать, слух о кровавой стычке с контрабандистами разошёлся уже по всей ярмарке. Люди расступались, прятали глаза и заслоняли детей. Да и было с чего — тут северяне шли по рядам уже не расслабленной толпой, а плотной группой, готовые к любой неожиданности, осматриваясь внимательно и цепко. Прогулочный шаг сменился на лёгкую уверенную поступь, а руки лежали на поясах рядом с рукоятями саксов и мечей.
Открытая площадка, крыша на четырех опорах, стойка прилавка с одного края, внизу, за ней, палатка-кухня, из которой валил целый набор дразнящих желудок запахов. Хозяин закусочной встретил их радостно и приветливо: знал, что раумы расплачиваются щедро и всегда. Когда деньги есть, конечно, но когда нет, также всегда стараются как можно быстрее закрыть долг. Поднявшись на открытый просторный помост, уставленный пластиковыми столиками, меньше половины из которых было сейчас занято, северяне сдвинули вместе пару из них, дружно опускаясь на стулья. Спиной к стене не прижаться, конечно, но раумы сели так, чтобы в паре один смотрел ровно за спину другому. И не в таких ситуациях отдыхать приходилось…
Пока хозяин суетился вокруг, считая заказы и деньги, Рёрик думал, теребя в руках шапку. Думал над словами Игната, думал над идущими с юга людьми, думал над тем, что скажет по этому поводу Торбранд, о наложнице купца, конечно, тоже думал. Взгляд его бесцельно блуждал по небольшой площади перед закусочной, по торговым палаткам, по обшарпанной складской стене, по лицам, по фигурам. Блуждал, пока не задержался на встречном взгляде, пронзительном, понимающем и настойчивом, да настолько, что от неожиданности Рёрик едва не утонул в этом чужом тёмном зрачке.
Мужчина сидел у стены склада, устало обхватив руками притянутые к груди колени. Пыльная одежда странника, блеклые бисерные узоры на подоле рубахи, неплохой нож на поясе да шрам — след страшного удара когтями по лицу от лба до подбородка, через левую щеку и глаз — вот и все примечательное. Сальные тёмные волосы спутаны и грязны, ботинки стёрты, кошель, судя по всему, пуст. Только вот сидел он не один, и Рёрик неожиданно откинулся на спинку, не понимая, как же сразу не заметил… Стало как-то не по себе, слабость накатила так, хоть за меч берись, который всегда помогал.
У облезлой стены склада расположились беженцы, одни из тех самых, о которых говорил купец Игнат. Человек двадцать, несколько мужчин, но в основном женщины, старики и дети. На привязях пара коз, собака. Седло лежит, значит, лошадь есть. Или была. Все пыльные, усталые, словно только что с дороги. Но почему среди оборванцев Рёрик увидел взгляд именно этого, изуродованного шрамом, человека? На стол легла тарелка, ещё одна, кувшин, в ноздри ударил горячий запах мяса. Ивальд, Хальвдан и Хлёдвиг весело переговаривались между собой, а у последнего даже прошла больная голова.
Но для Рёрика солнечный свет неожиданно померк. Когда ярл поднял от тарелки глаза, мужчина со шрамом уже направлялся к закусочной. Ещё один сочувствующий, решивший заботливо предупредить о чем-нибудь, словно подземник — Ивальда, подумал Рёрик. Хватит. — Внимание, — негромко сказал он, и руки воинов мгновенно легли на рукояти мечей, а взгляды раумов, словно лучи сканеров, заскользили по площади, — всем спокойно…
Но бредущий к северянам мужчина, похоже, знал, что прыгать или бросаться вперёд ему совершенно не стоит. Замедляя шаг, он остановился в нескольких метрах от поднятого над землёй помоста, на котором располагалась корчма, так и не отпуская глаз ярла своим единственным, до безумия чистым и блестящим. Тишина висела несколько секунд, раумы насторожённо осматривались, а Рёрик не сводил с беженца взгляда. Наконец, заметив, что хозяин закусочной уже направляется к ним, чтобы прогнать бродяжку, тот заговорил сильным, но срывающимся голосом:
— Мне нужен ты, человек-северянин, носящий шкуру медведя… — Хлёдвиг начал подниматься с места, но жест ярла остановил его. — Да, да, ты, и ошибки быть не может… Ты ведь северянин? — На мгновение показалось, что он сейчас падёт на колени, но незнакомец лишь качнулся вперёд. — Именно тебе я обязан тем, что до сих пор жив…
— Ты с кем-то путаешь меня, оборванец, — ответил Рёрик, лёгким жестом останавливая подошедшего хозяина, — я впервые вижу тебя. — Но тот лишь горько улыбнулся, отчего шрам на его лице задвигался живым существом, и покачал головой.
— Я знал это, но поверить смог только сейчас. Слушай, северянин, у меня есть послание для тебя…
Под столом щёлкнул курок — это Хлёдвиг все же навёл на беженца пистолет. Остальные путники, с нескрываемым беспокойством следящие за своим сородичем, нерешительно столпились у того за спиной.
— Он отпустил меня, он сказал, что я ещё послужу ему. Он сказал, что скоро, в конце лета я попаду на ярмарку, где встречу человека, который никогда не расстаётся со своей медвежьей шкурой… Тогда я не поверил, тогда я готов был согласиться на что угодно, лишь бы он просто отпустил меня. Отпустил из своих лап… Остальных он убил, откусил им головы. А меня оставил жить, чтобы я встретил тебя… Он сказал тогда, что мне не нужно специально искать такого человека, а однажды он сам встанет на моем пути, но когда это все же произойдёт, я должен буду передать послание. Так слушай. Он просил показать тебе это, — и бродяга подставил солнечному свету своё лицо, позволяя в подробностях рассмотреть жуткий шрам и затянутый плёнкой глаз, — это работа его когтей, ужаснее которых я ещё ничего на свете не видел… А ещё он просил передать тебе, что уже давно дожидается тебя, северянин. Уже давно дожидается тебя… И это все.
— Он безумен, — сказал Хлёдвиг.
— Он несёт чушь, — сказал Хальвдан.
Рёрик молчал, просто всем существом своим чувствуя, как заплетаются вокруг него нити Норн.
— Откуда ты? — властно спросил он, и беженец вдруг кивнул так, словно знал, что будет спрошено.
— Я из-под Заринска, с Алтайского края, северянин. А ещё после того, как ты задашь этот вопрос, он просил назвать тебе его имя.
— Имя? — Рёрику вдруг стало холодно даже в суконной рубахе и в шкуре зверя-хранителя.
— Я застрелю его? — тихо спросил Хлёдвиг, но ярл не слышал сейчас ничего, кроме голоса путника.
— Да, северянин, имя. В конце, после этих твоих слов, он ещё просил передать, что его зовут Сурт и ты должен хорошо его знать…
