– Как ты думаешь, что с ним? – тревожно спросила невестка, передавая Одре тряпочку.
– Не знаю. Это может быть любая из детских болезней: корь, ветрянка, скарлатин. Хотя не вижу покраснений или каких-нибудь высыпаний… – Она не договорила и принялась протирать губкой маленькие пухленькие ножки и ступни, затем припудрила младенца фуллеровской присыпкой. Снова одевая малыша, Одра сказала: – У него такая высокая температура. Может быть, дать ему жаропонижающий порошок? Или укропной воды? Нет, лучше не надо. Думаю, нужно послать за доктором.
Лоретт кивнула.
– Да, наверное, нужно. – Она взглянула на часы. – Если бы здесь был Майк, он мог бы осмотреть Альфи. Не могу понять, где они с Винсентом задержались.
– Я могу сбегать за доктором Сталкли, – вызвалась Мэгги, голос ее прозвучал пронзительно.
– Думаю, лучше тебе это сделать, – пробормотала Одра, кладя Альфи назад в кроватку. Она повернулась к Мэгги: – Но прежде, чем идти, расскажи мне, как он вел себя днем и когда ты поняла, что он нездоров. Какие симптомы ты заметила – словом, что тебе показалось в нем необычным?
Мэгги вот уже несколько часов не находила себе места от страха. Она не решалась сама отнести Альфи к врачу, боясь как бы не было еще хуже. По той же причине она не посмела оставить его одного и побежать за доктором. Девочка так нервничала, что готова была разрыдаться.
Дрожащим голосом она сказала:
– Винсент и Майк ушли на футбол примерно в час. Сразу же после этого наш Альфи начал плакать и не утихал ни на минуту; он ужасно капризничал, а ведь это на него не похоже, он у нас всегда такой хороший. Я все время к нему подходила, честное слово, Одра, и проверяла, не мокрый ли он. Но его подгузник был сухим, и никакие булавки в него не впивались. Уже позже, должно быть около трех, я заметила, что он стал очень красным. Здесь было жарко, и я перенесла его в гостиную, чтобы ему стало прохладнее. Мы там немного посидели. Я держала его на коленях и пела ему, и вдруг у него началась рвота, да такая странная, Од…
– Опиши рвоту, – прервала девочку Одра, похолодев.
– Я не знаю, как ее описать, – жалобно простонала Мэгги и, взглянув на Одру, тут же заметила перемену в ней.
– Попытайся.
Мэгги сглотнула, мучительно ища подходящие слова. Глубоко вздохнув, она сказала:
– Рвота выходила из него как бы потоком. Как будто кто-то ударил его по спине и вышиб ее из него. Потому что Альфи не делал рвотных движений, ничего в этом роде…
Рвота фонтаном, подумала Одра. Ее пронзил страх. Вот что с таким трудом пытается объяснить Мэгги. О, мой Бог. Менингит. Этого не может быть. Одра стояла неподвижно, зная, что ей необходимо взять себя в руки и сохранять ясную голову. Ради своего ребенка она не должна позволить эмоциям затуманить ее разум.
Подавив волнение, она повернулась к колыбели и стала вновь рассматривать Альфи. Он казался вялым и все так же горел.
– Поспеши к доктору, Мэгги, – распорядилась Одра. – Скажи ему, что Альфи заболел и что он должен прийти немедленно.
Мэгги бегом бросилась к шкафу за пальто.
– Как ты думаешь, что же все-таки случилось с нашим Альфи? – спросила она. – Это ведь не опасно, нет?
– Не могу ничего сказать наверняка, но рвота и высокая температура меня беспокоят.
– Я расскажу обо всем доктору, – сказала Мэгги, уже от входной двери. – И я буду бежать всю дорогу, буду бежать со всех ног.
Когда они остались вдвоем, Лоретт спросила:
– Одра, что бы это могло быть? Ты стала белой, как простыня. Так что же с Альфи? У тебя ведь должно быть какое-нибудь предположение.
– Не могу сказать с уверенностью, я действительно не знаю, – ответила Одра, пытаясь говорить ровным голосом и не смея произнести название ужасной болезни. Работая в инфекционной больнице, она видела, как от нее умерло двое детей, на их страдания невозможно было смотреть.
Лоретт встала.
– Ты ужасно выглядишь, я сейчас заварю нам чай. – Она поспешила к раковине набрать в чайник воды, стараясь хоть чем-то себя занять. Как ей хотелось, чтобы здесь был Майк. Его присутствие действовало успокаивающе, и Одра доверяла его суждениям.
Одра выпрямилась на плетеном стуле. Внезапно перед глазами, как наяву, возникла страница из медицинского справочника с описанием менингита. Она сидела, глядя в пространство, и ясно видела каждое слово на этой странице, будто кто-то держал перед ней книгу. «Менингит – острое воспаление оболочек головного или спинного мозга или обоих одновременно. Иногда в тяжелых случаях называется «пятнистой лихорадкой» из-за обширных высыпаний на коже. Симптомы: сильная головная боль, высокая температура, нередко – ригидность шейных и спинных мышц, подергивания или судороги. Характерна сильная рвота, известная как рвота фонтаном из-за внезапного выброса рвотных масс на некоторое расстояние; в тяжелых случаях – сильные высыпания на коже, бред, кома».
Одра снова бросилась к кроватке. Она осматривала Альфи, ища эти симптомы. Но ничего необычного она не увидела. Ребенок продолжал гореть, но не было никаких подергиваний или судорог, не было напряженности шейных мышц. И определенно не было сыпи на теле, когда она осматривала его несколько минут назад.
У нее вырвался вздох облегчения. Конечно, это не менингит, сказала она себе. Откуда бы ему взяться? Вероятно, у Альфи зимняя простуда или в худшем случае грипп. Но такая высокая температура, такая высокая?! – неотступно повторял тихий голос где-то в глубине ее мозга.
Альфи начал плакать, и Одра тут же выбросила эту мысль из головы. Наклонившись над кроваткой, она протянула к нему руки.
– Успокойся, дорогой, успокойся, моя малютка, – бормотала она, нежно прижимая его к груди. Она гладила его темную головку и маленькую спинку, нежно его баюкая. Альфи перестал плакать и прижался к ней. Она ходила взад и вперед, качая его и что-то нежно нашептывая. Сердце ее было полно такой любви к мальчику, что казалось, оно сейчас разорвется.
Продолжая ходить взад и вперед перед камином, пытаясь успокоить крошку сына, она начала молиться. «О, Боже, пожалуйста, не дай случиться ничему плохому с моим ребенком. Защити моего маленького Альфи, пожалуйста, сохрани его и сделай так, чтобы он поправился», – твердила она про себя, ожидая прихода врача и повторяя эти слова снова и снова.
21
Альфи умер. Его смерть была такой неожиданной и быстрой, что все были ошеломлены и отказывались этому верить. Только что он был здоровым, крепким младенцем, смеющимся и что-то лопочущим в своей кроватке, – и вдруг его нет.
В тот роковой субботний вечер доктор Сталкли пришел в коттедж вслед за Винсентом и Майком, несколькими минутами ранее вернувшимися с футбольного матча.
Осмотрев Альфи, ни доктор, ни Майк не нашли у него менингита. Кроме характерной рвоты во второй половине дня, которая больше не повторялась, единственным симптомом оставалась высокая температура.
– Этого недостаточно для такого диагноза, – сказал доктор Сталкли. – Завтра утром я зайду снова, но все это время не спускай с него глаз, Одра. – Подняв свою докторскую сумку и направляясь к шкафу, чтобы взять пальто, он сделал рукой знак Мэгги. – Вот что, милочка, – сказал старый шотландец, – было бы хорошо, если бы ты вернулась ко мне в кабинет, я дам тебе лекарство для малыша.
Доктор и Майк надеялись на выздоровление Альфи, какой бы болезнь ни была, так что Одра и Винсент приободрились. Точно выполняя врачебные указания, они в течение всего уик-энда не спускали с Альфи глаз, ни на минуту не оставляли его одного.
Одра часто протирала сына губкой, чтобы охладить и освежить его; она давала ему жаропонижающее в предписанное доктором время и ухаживала за ним со всем искусством профессиональной медсестры. Она почти не смыкала глаз, но не думала об этом. Здоровье Альфи было единственным, что имело сейчас значение для нее и Винсента. К вечеру в воскресенье семейство Краудеров полагало, что самое плохое, чем грозила Альфи таинственная болезнь, позади. Глазки его больше лихорадочно не блестели, а пухленькие щечки не пылали болезненным румянцем.