Тост господина Родионова был принят уважаемой публикой с энтузиазмом. Присутствующие дружно поднялись с мест и столь же дружно поддержали Родионова.

Непривычный к вниманию столь уважаемой публики начальник тюрьмы только хлопал глазами. Видит Бог, он старался всячески помочь юноше исключительно из уважения и благодарности к Василисе Егоровне. То, что его поступок стал фактически спасением непосредственного начальника, иже с ним прочих важных лиц города явилось для скромного служащего едва ли не откровением. Его красавица супруга не пользовалась косметическими средствами от Третьяковой, поэтому во фронде, устроенной дамами света своим мужьям, участия не принимала.

Следующим за городской головой с тостом выступил обер-полицмейстер Лука Ильич Товстоногов. В витиеватой форме он поздравил присутствующих с успешным завершением «адовых мучений» и как бы в шутливой форме укорил городского голову:

— Хочу обратить ваше внимание, дорогой Владислав Терентьевич, на одно весьма щекотливое обстоятельство. Овчинников Геннадий Петрович изволит занимать место начальника тюрьмы вот уже более пяти лет. Должность майорская, а этот воистину скромный человек ни разу не написал прошение о повышении его в звании…

— Понял, понял вас Лука Ильич, — перебил тостующего городской голова. — Однако упрек ваш справедлив лишь отчасти, ибо рапо̀рт о представлении штабс-капитана Овчинникова к внеочередному майорскому званию, в полном соответствии занимаемой им должности, был мною подписан и отправлен по инстанции сегодняшним утром. Надеюсь, не пройдет и двух недель, как в этом ресторане мы будем чествовать новоиспеченного майора Геннадия Петровича Овчинникова.

На что возбужденная принятым алкоголем присутствующая в заведении уважаемая публика отреагировала трехкратным «Ура!» и бурными аплодисментами.

Будущему майору, по заведенной традиции, тут же поднесли чарку водки объемом едва ли не в полштофа и заставили выпить в один прием. Далее в голове Овчинникова всё слегка помутилось, завертелось и закрутилось в сплошном водовороте неожиданных событий, случившихся с ним в течение двух последних суток…

***

После разговора с начальником тюрьмы процесс моего поступления на воинскую службу в статусе вольноопределяющегося надолго не затянулся.

Первым делом заглянул в камеру забрать рюкзачок и распрощаться с сокамерниками. Заодно посоветовал им воспользоваться моментом и уйти от уголовной ответственности, подавшись в вольноопределяющиеся. Мое предложение особого энтузиазма не вызвало, но кое-кто, судя по выражениям лиц, призадумался. Народ посетовал на то, что с моим уходом снова начнут кормить невкусной баландой. Но тут уж я ничего не могу поделать, Третьякова не обязана кормить всю эту голытьбу за свой счет.

На выходе мне выдали по списку конфискованные при задержании вещички, деньги и документы. Затем в сопровождении все тех же двух бравых воинов вышел в тюремный двор, где меня поджидал штаб-с капитан и… весьма неожиданно, Василиса Егоровна Третьякова. Вот уж никак не ожидал её увидеть, поскольку только вчера навещала. Отметил, что бабуля не одна, а в обществе незнакомого черноусого господина. На первый взгляд, человек приличный, судя по выправке, из бывших военных. С Егоровны не сводит влюбленного взгляда. Ну ничего себе, какие тут шекспировские страсти творятся, пока я сижу за решеткой!

После непродолжительных телячьих нежностей, бабуля перевела взгляд на своего сопровождающего.

— Это, Андрюшенька, наш сосед Черемисов Пров Николаевич, отставной майор и… ну… в общем…

Чтобы как-то сгладить зависшую в неловкость, я обнял смущенную до покраснения щек опекуншу и еле слышно, только для нее прошептал на ушко:

— Поздравляю, бабушка, у тебя отменный вкус. Надеюсь в недалеком будущем понянчить вашего карапуза или карапузов. Физиологических препятствий этому в настоящий момент я у тебя не наблюдаю, да и майор мужик вполне себе добротный.

— Да ну тебя, Андрей! — еще более засмущавшись, оттолкнула меня женщина.

— Полноте, дорогая и любимая моя Василиса Егоровна, слепым нужно быть, чтобы не понять, какие отношения у вас с Провом Николаевичем. Совет вам, да любовь!

Затем состоялась официальная церемония знакомства с Черемисовым. Мы крепко пожали друг другу руки.

— Андрей Драгомирович, жаль, что наше знакомство состоялось при столь трагических обстоятельствах. Однако я безмерно рад, что ваши судебные мытарства наконец-то благополучно разрешились. А насчет военной службы, я более чем уверен, что даже не будь под следствием, вы бы непременно выбрали волонтерскую стезю. Ибо, в лихую для нашей любимой Родины годину отсиживаться в тылу вам не позволила бы гражданская совесть и честь порядочного человека. Я бы и сам немедленно отправился на фронт, к сожалению, по состоянию здоровья к прохождению дальнейшей службы признан негодным…

Ну понесло майора. Чувствуется стержень. М-да, послужи-ка двадцать пять годков и гарантированно станешь отмороженным патриотом. Слишком уж сильно он верит в меня. Признаться по совести, вряд ли я даже в самую лихую годину при других обстоятельствах добровольно отправился в окопы вшей кормить и гастрит зарабатывать на казенных харчах. Однако выбирать не приходится и делать кислую мину также не стоит. Наоборот, я гордо выпятил грудь, дескать, всю жизнь мечтал громить супостата.

Вот тут в моей голове неожиданно возник резонный вопрос, который я задал Третьяковой:

— Василиса Егоровна, а откуда ты узнала, что я пойду в армию?

— Дык, Геннадий Петрович по утряне посыльного прислал, дескать, подал Андрюшенька прошение на воинскую службу вольноопределяющимся, если желаете с ним — то есть с тобой — попрощаться, приезжайте немедленно, поскоку уже сёдни к вечеру тебя в Боровеске не будет. Ну мы с Провом Николаевичем тут же и подхватились.

Я посмотрел на засмущавшегося Овчинникова. Ну жучара! Впрочем, не будь он знатоком человеческих душ, не быть ему на столь щекотливом месте службы. Психолог, чисто психолог, меня просчитал на раз. Впрочем, молодец, обеспечил свидание с моей дорогой и любимой бабушкой перед отбытием к месту службы. Тьфу на меня! Какая она бабушка?! Самая, что ни на есть, девица на выданье — эвон как на нее поглядывает бравый майор.

Я оценил еще раз более внимательно состояние здоровья Прова Николаевича. Более или менее нормально всё у него в организме, нет ничего такого, с чем бы не справилась его будущая супруга.

Чтобы успокоить штабс-капитана, кивнул ему и с улыбкой сказал:

— Спасибо Геннадий Петрович!

— Не за что, Андрей Драгомирович, я в вас не сомневался, поэтому взял на себя заботу оповестить Василису Егоровну о вашем решении.

Еще я несказанно рад за местное начальство и, разумеется, за их жен. Если они тут не сволочи самовлюбленные, штабс-капитан, как минимум, должен получить капитана, в придачу к повышению в звании орденок какой. Тут война во всю идет, под шумок можно любого военнослужащего щедро одарить ништяками.

Вот мне по той жизни никаких правительственных наград так и не обломилось. Я с удивлением смотрел по телевизору на всяких юных девчонок и парней из военизированных учебных заведений, увешенных медальками и разными знаками. Но еще больше меня удивляли дамы, одетые в военную форму и в нехилых званиях, чьи груди четвертого плюс размера украшали иконостасы, коим сам дорогой и любимый Леонид Ильич мог бы позавидовать. Представить себе не могу, сколько крови и пота в боях за родное Отечество нужно пролить, чтобы заработать такое их количество. Впрочем, не стану более ёрничать и злословить по поводу некоторых очевидных несуразностей в той моей жизни. Надеюсь, в этой реальности военных награждают действительно за настоящие подвиги, а не за паркетное шаркунство.

После нашей столь бурной встречи, Третьякова, как женщина заботливая и практичная, тут же попыталась всучить мне комплекты летней и зимней одежды, а еще толстенную пачку двадцати пяти рублевых банкнот, навскидку тысяч пять, ну никак не меньше. От одежды пришлось отказаться, ибо вряд ли в армии мне позволят щеголять в гражданском От денег также, поскольку при мне уже было сто пятьдесят рублей с мелочью. Василиса Егоровна хотела обидеться, благо присутствующие господа офицеры ненавязчиво, но вполне компетентно объяснили ей, что столь огромная сумма солдату в армии ни к чему, и гражданская одежда её Андрюшеньке там не пригодится, поскольку, Его Императорское Величество безмерно заботится о защитниках государства Российского и снабжает своих воинов всем необходимым совершенно бесплатно. Я также услышал их слова и передал Егоровне сотню из своей наличности — если обеспечивают по полной программе, ни к чему провоцировать будущих однополчан на банальную кражу или, упаси их Господь, на гоп-стоп. Полсотни рублей будет вполне достаточно для моих текущих нужд. В случае особой надобности, Егоровна пришлет сколько нужно почтовым переводом. А вот привезенными свежими харчами набил полный рюкзак, ибо до бесплатной кормежки еще нужно добраться, а у меня аппетит, волки зимой позавидуют.