По большому счету, близко сходиться с кем-то из курсантов школы я не собирался, поскольку темы для разговоров личного состава ограничивались сплошной банальщиной: кто сколько девок поимел на гражданке, какой объем вина выдул, с кем и сколько раз подрался и как вкусно готовит еду его мама. Мне всё это откровенное ребячество было малоинтересно. К тому же я не курю и сидению в курилке предпочитаю релаксирующий медитативный транс в тени какого-нибудь деревца.

Что-что, а прокачке Источника стараюсь уделять каждую свободную минуту, разумеется, с оглядкой на наличие рядом кого-либо из одаренных. Несколько магов с довольно сильным потенциалом я заприметил на территории части, но в расположение нашей роты ни один из них пока не заглядывал. Как объяснил сержант Вышня, после принятия присяги у нас будет теоретический курс по основам боевой магии. Не в плане обучения боевым заклинаниям, разумеется, а для того, чтобы получить хоть какое-то представление, какими последствиями для человека чревато вражеское колдунство, ну и освоение некоторых приемов защиты от негативного магического влияния, доступных неодаренному.

После утренней физподготовки нас вели в казарму для приведения себя в порядок. Затем строем повзводно шли в столовую, где каждое отделение занимало определенный стол. Там помимо столовых приборов (по большей части оловянных) нас ожидала здоровенная кастрюля какой-нибудь каши, обильно сдобренной сливочным маслом и мясом. Накладывай в тарелку сколько душе угодно, если что дежурный по столу сгоняет на кухню за добавкой. Хлеба ешь также сколько захочешь, только с собой не бери — сержант заметит, непременно прикажет зашить карман с хлебом. А через неделю заставит схарчить заплесневевший сухарь перед строем. Получается стыдно и обидно. На десерт кружка чая с кусочком сахара. По мне, так напиток на вкус не очень. Привык я к душистым травяным настоям Василисы Егоровны, во время обучения в университете также пил только их. Однако человек существо крайне пластичное, постепенно привык и к этой бурде.

После завтрака нас распределяли по учебным классам. Там под руководством всё тех же сержантов мы изучали армейские уставы. В отличие от многих своих коллег, мне особого труда для заучивания наизусть нескольких нетолстых книжек прикладывать не потребовалось. Выучил, бегло просмотрев за день. Однако демонстрировать широту своих познаний не стремился. Мало ли, скажут, коль в уставах разобрался, в классе тебе делать более нечего. Шуруй-та ты, парень, на помощь свинарю или заведующему конюшней, там для особо одаренных завсегда работенка сыщется. Ярким примером, стал в этом плане для нас все тот же инженер Васильев. Он, видите ли, быстрее всех освоил все необходимые уставы и уложения, за что был награжден возможностью проявить себя на ниве уборки свинячьего и лошадиного дерьма. Я даже пожалел, что непредусмотрительно продемонстрировал свои возможности в плане физической подготовки. К счастью, меня не отстранили от утренних занятий, наоборот, поручили приглядывать, даже дрючить личный состав взвода, когда господа сержанты изволят отправиться на перекур.

После теоретических занятий нас выводили на плац, где мы активно занимались шагистикой. По мне так наука также немудреная, тяни ногу, чтоб примерно пятнадцать сантиметров от земли, или три вершка по местной системе мер, да отмашку рукой давать не забывай. Поначалу у многих парней строевая подготовка вызывала определенные трудности. К концу первого месяца наша рота четко вышагивала по плацукоробочкой и вполне себе сносно выполняла различные строевые маневры. Капитан Решетов был нами доволен.

Во время КМД к оружию нас не подпускали — не полагается до принесения присяги. Строго тут с этим. Помнится, в той реальности будучи еще школьниками, мальчишкам доверяли разборку и сборку автомата Калашникова, даже пострелять возможность предоставляли. А из охотничьего ружья я с восьми лет довольно успешно шмалял по уткам, разумеется, под чутким дедовым руководством.

После упражнений по шагистики нас снова вели в столовую. Кормили до отвала, непременно какой-нибудь горячей похлебкой на первое, на второе каша или тушеные овощи с мясом и компот на третье либо из свежих плодов и ягод, либо из сухофруктов.

Далее снова обучение в классе. Какой-нибудь офицер нашей части рассказывал о том, как все устроено в Российской Армии.

Кстати говоря, три года назад довольно архаичная система армейских званий претерпела весьма существенные изменения. Раньше практически в каждом роде войск присутствовали собственные особенности в данном вопросе. Для того, чтобы прекратить путаницу в чинах и званиях и одежде был введен единый реестр для сухопутных войск, и вполне соответствующий ему для флотских. Система была позаимствована частично у французов, частично у англичан. В результате реформы были упразднены все эти генерал-аншефы, цейхмейстеры, бомбардиры, прапорщики, есаулы и так далее. Теперь начальной боевой единицей в сухопутных войсках был рядовой, далее ефрейтор, младший сержант, сержант и старший сержант. Подпрапорщик и прапорщик офицерами не считались, хотя имели право занимать должность младшего офицерского состава вплоть до командира взвода. Далее шли младший лейтенат, лейтенант, штаб-с капитан и капитан. Старшие офицеры — майор, подполковник и полковник. Далее генералитет — генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник. Завершали список высшие командные звания — маршал, фельдмаршал и генералиссимус. В данный момент в Российской Армии всего четыре маршала, фельдмаршалы и генералиссимусы отсутствуют. Означенная система званий касается всех родов сухопутных войск от пехоты, кавалерии, артиллерии, инженерных и медицинских подразделений до казачьих полков и всего прочего.

Еще один интересный момент, форма рядовых бойцов здорово напоминает одежду времен Великой Отечественной — гимнастерка и галифе цвета хаки, сапоги, шинель, бушлат, головной убор пилотка, в зимних условиях добавлялись утепленное нижнее белье, валенки, меховые шапка-ушанка и варежки, а также овчинный полушубок. Стальной шлем один в один СШ-40, принятый на вооружение Советской Армии перед самой войной в тысяча девятьсот сороковом году. Полевая офицерская форма также мало чем отличается от солдатской, если только добротностью ткани, из которой пошита. А вот парадная, точь в точь как у офицеров немецкой СС — черная стильная, к тому же с замысловатыми витыми погонами. Интересно, какому кутюрье взбрело такое в голову?

После теоретических занятий, нас ждала легкая пробежка всего-то пару верст, затем личный состав разводили по спортивным городкам. Далее снова шагистика. После плотного ужина непременно общее построение школы на котором поп ходил с кадилом благословлял бойцов и читал молитву, мы за ним повторяли хором. Поначалу получался форменный разнобой. Батюшка сурово хмурил брови и говорил нам всякие нелицеприятные вещи. Однако вскоре все наладилось, и мы дружно хором горланили «Отче наш» и прочие православные молитвы.

Перед отбоем нам предоставлялся еще час личного времени в основном для того, чтобы привести в порядок одежду, обувь и написать письмецо родным и близким.

Кроме Василисы Егоровны со мной вел переписку Давид Моисеевич Михельсон мой боровеский приятель.

Однажды сижу в классной комнате пишу письмо. Тут заходит Васильев.

— Девчонке, какой пишешь Воронцов?

— Не, одному знакомому.

Любопытный сослуживец обладал острым зрением и умудрился прочитать на конверте имя адресата.

— Жид, что ли твой Давид Моисеевич?

— Ну еврей, отчего же сразу жид? Между прочим весьма порядочный и умнейший человек, в городской гимназии преподает естественные науки, а еще руководит музыкальным коллективом.

— Так поди не крещен? — продолжал наседать Васильев.

— Не крещен, ну и что с того? — я недоуменно пожал плечами. — У нас свой Бог, у него — свой.

— Сомнительные у тебя знакомства, Воронцов, — выдал сквозь зубы доморощенный антисемит и покинул помещение.

Во, блин, козел! Человека не знает, а о нем уже судить пытается, да и меня невесть в каких грехах уличает. Глядь, в контрразведку стуканет. Теперь мне более или менее понятно, почему неведомая Наташа предпочла другого ухажёра в качестве законного супруга. С таким дотошным гондоном семейного счастья девке было не видать.