Ну все, хватит петь дифирамбы самому себе, только реальный бой покажет, насколько окажутся полезными все мои потуги. От меня теперь в принципе ничего не зависит, теперь каждый мой боец суть автономная боевая единица, способная действовать вполне самостоятельно.
Первой на поле боя, как водится заговорила артиллерия. Три десятка вражеских трехдюймовок старательно утюжили наши позиции. Основательно доставалось заграждениям из колючей проволоки. Окопавшаяся пехота потерь практически не несла.
Просто так терпеть подобное безобразие наши бравые артиллеристы не стали. В ответ слаженным залпом всех восьми орудий им удалось сбить вражеский магический щит. Как результат на короткий промежуток времени артиллерия противника оказалась незащищенной. Тут уж я и мои парни не растерялись, открыли бешеный огонь по орудийным расчетам. К сожалению, нам удалось нейтрализовать не более десятка канониров противника, ибо их чародеи довольно быстро восстановили защитный полог.
Вскоре и нашим прилетело, вражеским орудиям удалось сбить щит, прикрывавший батарею капитана Лужина. К счастью, снайперской поддержки противник не имел, а несколько снарядов, разорвавшихся неподалеку от батареи особого вреда не нанесли. Наши маги тоже не лаптем щи хлебали после пережитого фиаско, им удавалось генерировать защиту таким образом, что снаряды противника уходили рикошетом в сторону, не нанося никакого урона.
Снарядам наших орудий еще трижды за время артподготовки удавалось сбить магическую защиту противника, также разок снесли прикрытие одного из отрядов одаренных. Жаль далековато находились маги, однако потери в их рядах все-таки были от снарядов и даже от пуль на излете — одному именно моя пуля попала в лицо и, даже потеряв бо̀льшую часть кинетической энергии раздробила лобовую кость и проникла в мозг.
Артподготовка противника и, соответственно, контрбатарейная стрельба с нашей стороны продолжались минут двадцать, не больше. Это вам не Курская дуга или еще какое великое сражение Великой Отечественной, там снаряды для артподготовки подвозились и складировались месяцами, соответственно, выпускали всё накопленное в течение многих часов. В походных условиях большого количества снарядов ни нам ни противнику взять было особо не откуда. Хотя, у нас все еще оставался значительный резерв артиллерийских боеприпасов, сконцентрированный в неглубоком сухом овражке неподалеку от батареи. Пригодятся при отражении атаки пехоты.
Поскольку маги и командный пункт противника были практически недоступны для нашего снайперского огня, я передал команду своим бойцам готовиться к атаке пехоты и работать по офицерскому и младшему командному составу. Получив подтверждение о том, что приказ принят и понят без искажений, я прильнул к биноклю и принялся наблюдать за действиями персов.
Как только замолкли орудия, враг выскочил из окопов и, выстроившись в цепи, двинул в атаку. Цепь за цепью на дистанции примерно двадцать метров и с интервалом между бойцами около полуметра. Горные теснины не позволяли наступающим передвигаться широким фронтом. Однако противник компенсировал этот неприятный для себя момент массовостью атаки. Через несколько минут после её начала я насчитал около двух десятков наступающих цепей, до четырех сотен бойцов в каждой. Их становилось все больше и больше. Похоже, нас собирались банально задавить массой.
Кавалерию командование персов пока что придерживало, да и не эффективна конная атака, по здешним каменистым неровностям и осыпям лошадка споро не помчится, а значит будет представлять для стрелков противоборствующей стороны отличную мишень. В данном случае, конница хороша при массовом оставлении солдатами противника обороняемых позиций и паническом их бегстве.
После того, как расстояние между наступающими и обороняющимися войсками сократилось до километра мои бойцы наконец получили возможность вести стрельбу более или менее эффективно. До этого урон наступающим наносила лишь рвущиеся над головами персов снаряды с картечью. Несмотря на потери, враг пёр в нашем направлении словно бойцы считали себя бессмертными. Скорее всего, именно так они и считали, поскольку перед атакой каждому выдавалась доза какой-то очень забористой дури. К тому же, муллы постоянно им внушали мысль о райских кущах с реками вина и толпами гурий для всякого воина, отдавшего жизнь в борьбе с неверными.
Сам я также прильнул к оптическому прицелу. Первым мне на мушку попался какой-то рослый усатый мужик с золотыми погонами на плечах, турецкая феска красного цвета на голове, в правой руке сабля наголо. Грудь усыпана блестящими на солнце цацками. Он что-то кричал подчиненным и грозно размахивал сабелькой. Явно командир не из последних. Ловлю его в перекрестье оптического прицела, не выпендриваюсь целюсь в грудь а не в голову. Задержка дыхания, плавный спуск, выстрел. Спустя мгновение офицер будто на стенку натыкается, на груди в районе сердца появляется небольшое темное пятнышко, зато из спины вырывается целый фонтан брызг. Не жилец, точнее уже труп. Более того, пробив тело командира пуля досталась одному из его подчиненных, идущему сзади. Потеряв изрядную долю энергии, кусок свинца вошел в живот, пробил брюшной мышечный пресс, после чего немного покувыркался в кишках. Парень сразу не помер, однако, моих медицинских знаний, полученных в университете, вполне хватило, чтобы понять, что с такими ранами долго не живут. Любоваться результатами трудов рук своих мне было некогда. В перекрестье нарисовался следующий кандидат в покойники, тоже усатый жгучий брюнет с весьма фактурной фигурой и также с сабелькой наголо, только без фески, а в стальном шлеме французского образца, напоминающем тазик для бритья, что носил на голове рыцарь печального образа Дон Кихот Ламанчский. Стоит упомянуть, что персидская армия была обмундирована во французскую полевую форму и вооружена в основном французским же оружием. Интересно, сколько с этого денег поимели лягушатники? Вот опять всякая хрень в башку лезет. Выцелил очередную жертву, нажал на спуск. Вновь дырка в груди. Перехожу на следующего…
Наконец расстояние между наступающим противником и засевшими в окопах нашими бойцами позволило вести прицельную стрельбу пехоте. Огонь наших стрелков был вполне результативным до тех пор пока чародеи противника не установили перед передовыми цепями магическую защиту. Пули начали вязнуть в силовых щитах, результативность стрельбы с нашей стороны резко понизилась.
Ситуацию буквально спас начальник полковой артиллерии капитан Лужин. Воспользовавшись тем, что вражеские маги существенно ослабили собственную защиту, Серафим Силыч приказал дать пару залпов в район их сосредоточения. Хорошо так шарахнуло, тела боевых магов буквально разметало по приличной площади. К сожалению, из-за сложного рельефа местности штаб дивизии персов оказался вне досягаемости нашей батареи, было бы в самый раз послать туда пару гостинцев.
Сам я хорошо видел группу офицеров противника, наблюдавших через мощную оптику за ходом боевых действий с вершины холма. Однако три километра для моей винтовки дистанция запредельная, даже пытаться достать не стану. Мне бы сюда пушчонку какую-никакую. Да где ж её взять? Ладно, хватит мечтать о несбыточном, лучше продолжу-ка отстрел офицеров, пока войска не сошлись в рукопашной. Результативность остальных бойцов нашего взвода мне было сложно оценить, однако, судя по практически полному отсутствию среднего и младшего командного состава в рядах наступающих, мои парни работу выполняли добросовестно.
Неожиданно в рядах наступающих вспыхнуло что-то очень мощное. Что это было, я поначалу не понял, из-за сужения поля зрения оптикой винтовки. Лишь оторвавшись от резинового наглазника, распахнул второй глаз увидел здоровенную проплешину в рядах наступающих, проделанную, судя по хорошо заметному черному следу копоти на земле, очень мощным огненным конструктом.
Тут из рядов наших магов вылетел еще один файебол и устремился в сторону врага. При виде приближающейся огненной стихии насмерть перепуганные персы бросали винтовки и падали на землю, всячески стремясь избежать контакта с раскаленной до звездных температур плазмой. Однако тем, кто находился на пути плазменного шара не повезло. Мощному боевому магическому конструкту достаточно было пролететь всего лишь в двух-трех метрах от человека, как одежда на нем вспыхивала, и сам он превращался в огненный шар.
