— Итак, Мрак, надеюсь, ты хорошо понял, чего я хочу?
— Чего же там непонятного, милсдарь, — слегка обиженным голосом ответствовал тот, кого назвали Мраком. — Захватить живьем одного парнишку упаковать, как полагается и доставить живым вашей милости.
— Так-то, он мне нужен непременно живым. И помни, на моих глазах этот человек в считанные мгновения уложил более пяти десятков персидских всадников, да так, что те и понять не успели, кто и из чего по ним ведет огонь.
— Да не сумлевайтесь, Виктор Александрович, все сделаем в самом лучшем виде. Сегодня же отправлюсь лично с группой в этот самый Боровеск. Все необходимые приспособы для захвата одаренных у нас наготове и «гроб», и ошейник, и все прочее. Куда доставитьупакованное по всей форме тело нам ведомо. Так что через три-четыре денька ждите нас с грузом и готовьте оставшуюся часть денег по оплате заказа.
— На этот счет не беспокойся, за скорость даже добавлю деньжат. Но запомни, Мрак, если ненароком пришибете парня, тебе и твоим людям не жить, мои гридни вашу лавочку по бревнам раскатают, вместе с вами, разумеется.
— Милсдарь, только не нужно нас пугать! — ощерился в хищном оскале бандит. — Уверяю вас, если Мрак берется за что-то, дело будет непременно сделано в самом лучшем виде.
— В таком случае, можешь отправляться. — После этих слов Мрак испарился, будто его никогда не было в комнате. Боярич напрягся и удивленно помотал головой, чтобы отогнать морок. Впрочем, вскоре он расслабился, нажал на кнопку вызова обслуги. Возникшему на пороге халдею он приказал, указав взглядом на практически нетронутые блюда: — Эй, ты, срочно прибрать здесь все и накрыть по новой! После Марфу позови и вина сладкого чтобы принесли для дамы!
— Сей момент, милостивый государь, все будет исполнено в самом лучшем виде.
Пока набежавшая прислуга выполняла требование клиента, а вызванная проститутка прихорашивалась в своем будуаре Орлов-младший, перебравшись на стоящий в сторонке диван, пребывал в ведомых одному ему грезах. О чем он думал, нам никогда не узнать, однако, судя по пальцам, сжимавшимся будто когти какой-то хищной птицы на теле жертвы и волчьему оскалу на его холеной породистой физиономии, мысли юноши были отнюдь не добрыми.
Конец второй книги
