– Да, это баронская печать, я ее узнал. Че делать-то будем?

– Для начала назад свою башку убери, – одернул его первый и, когда молодой скрылся за каменными зубцами, крикнул уже мне: – Эй, посланец, жди там. Сейчас его светлости сообщу о письме.

– Да жду, жду, – буркнул я, опуская успевшую устать руку и убирая конверт, – только ты там поскорее постарайся.

– А это уж не твоего ума дело. Как его светлость прикажет, так и будет, – отрезал хриплоголосый. Отсутствовал он минут пятнадцать, я уж откровенно успел заскучать и устал стоять на одном месте. Попытки разговорить второго стражника успехом не увенчались: тот молчал, словно воды в рот набрал или вовсе ушел со своего поста и надо мною на стене никого не было. Когда вновь прозвучал голос хриплого, я искренне обрадовался его появлению.

– Эй, курьер, сейчас спущу веревку…

– Я письмо вручу только лично в руки барону, – перебил я стражника. – Ничего и никуда привязывать не буду. Или так, или я пошел.

– Дослушай сперва, – повысил голос собеседник, – потом разоряться будешь. Значит, спущу веревку, и ты по ней заберешься на стену. Только смотри, чтобы без шуток, а то враз отправим на встречу с твоими богами.

– Как бы я тебя не отправил пообщаться со своими, – огрызнулся я, но тихо, не собираясь делать свою фразу достоянием чужих ушей. Веревка, о которой говорил дружинник, оказалась толстенным канатом с кучей неровных узлов, и едва не приголубила меня по голове. Весу в ней, судя по величине и слою грязи на волокнах, было порядочно, так что я просто чудом избежал шишки на голове. Или что тут в игре вырастает на думательной коробке, когда по ней приголубят тяжелым и тупым?..

Подъем по такой «дорожке» оказался на удивление легким. Я помню, как в школе мучился на похожем канате, едва забираясь метра на три. А тут стена была почти шесть, а поднялся быстро и достаточно ловко.

Хм, если я такими же темпами и дальше начну прокачиваться, то скоро в реальной жизни буду чувствовать себя развалиной и паралитиком, обретая наслаждение от силы и ловкости лишь в игре. М-да…

Наверху меня ждали двое. Молодой парень, в длинной, ниже колен кольчуге, поддетой под кожаную куртку, кожаных штанах и коротких сапогах с квадратными носами. В руках он держал кривой лук, с плечами примерно сантиметров семидесяти длиною и уже наложенной стрелой с серым оперением (вот и робин-шмобин нашелся, а я на хриплого грешил). Рядом с ним стоял второй, также обряженный в похожую кольчугу, но вместо куртки щеголявший кирасой, наплечниками, пластинами набедренной защиты и наручами. Вместо лука солдат держал двустороннюю секиру с лунообразными лезвиями, которые образовывали почти идеальный овал, а их острыми кончиками можно было колоть не хуже, чем копьем.

– Топор свой спрячь и не обнажай в замке, ясно? – проговорил хриплоголосый.

– Чего уж тут неясного, – пожал я плечами и неторопливо убрал оружие, до этого болтавшееся за поясом, в мешок. – Все, спрятал я топор, а теперь веди к хозяину.

– Ты это, вперед иди, а я по твоим следам, – дернул подбородком старый дружинник, указывая на дорожку, что вела от лестницы во внутренний дворик.

– Так я же дороги не знаю!

– Ничего, я подсказывать буду, – заверил меня собеседник и затем попросил показать еще раз конверт. Убедившись, что на том и в самом деле стоит печать его властителя, и его молодой товарищ не ошибся, он повел меня к местным хозяевам. Правда, со стороны все смотрелось так, словно это я был сопровождающим, пригласившим гостя следовать за мною к барону.

Внутри замок оказался маленьким. Вот только что спустились со стены, пересекли мощенный грубо отесанным булыжником дворик, нырнули в узкий и темный коридор и метров через пятнадцать вышли к винтовой каменной лестнице. На третьем этаже проводник сдал меня с рук на руки дружиннику в ламеллярном доспехе (а по мне – так обычный халат до середины голени, увешанный пластинками из стали), с длинным мечом, болтавшимся на поясе, и узким, но высоким щитом, слегка вогнутым в сторону хозяина.

– К барону вот привел, – негромко и достаточно уважительно (никак латник – птица высокого полета: десятник какой, а то и дальний родич хозяина замка) произнес мой провожатый (тьфу три раза и по дереву постучать, чтобы не конвойный).

– Ступай, дальше я сам.

Хриплоголосый едва заметно кивнул головой и потопал обратно на пост, ну, я так думаю. Когда стихли его шаги, панцирный пару раз ударил кулаком по двери, попутно пояснил свои действия, увидев недоумение у меня в глазах:

– Барон не любит, когда двери открывают неожиданно, без предупреждения. У него-то в апартаментах колокольчик висит, а тут приходится по-простому. Давай, шагай за мною.

По-простому так по-простому…

За дверью располагалась просторная комната с высоким потолком и огромным, метра в три шириною камином. Представляю, каких усилий стоит эту дровожорку разогреть. Даже сейчас возле камина стоял слуга – парнишка лет четырнадцати в рубашке и штанах из беленого холста и курточки из такого же материала, но выкрашенного в светло-коричневый цвет. На ногах что-то вроде войлочных галош. Паренек медленно шевелил угли фигурной кочергой, длина которой едва ли не равна его росту была. Рядом были аккуратно складированы нетолстые круглые поленца примерно сантиметров по семьдесят длиной.

В нескольких метрах от очага камина находился длинный узкий столик на невысоких резных ножках, на котором стояли несколько блюд с жареным до золотистой корочки мясом и фруктами, а также поблескивали начищенными боками золотые, украшенные разноцветными сверкающими камушками кубки и большой, литра на три, кувшин с не менее богатой отделкой. Рядом со столиком стояли несколько кресел – деревянные, с высокими спинками, и мягкие, с обивкой даже на подлокотниках, чуть-чуть напоминавшие современные мне. Мягких было два, и оба оказались заняты.

В первую очередь я обратил внимание на немолодую женщину. Лет сорока на вид, но сохранившая стать и красоту, которые были заметны у нее даже сидящей. В ее внешности было что-то восточное или… хм, или испанская жгучая красота?.. Мне было сложно определить с ходу, ясно лишь одно – от местных она отличается, так что родина женщины где-то далеко, где солнце жарче и песка больше, чем плодородной почвы. На незнакомке было надето темно-синее платье, полностью скрывавшее свою хозяйку от шеи до щиколоток и прикрывавшее руки «дутыми» рукавами до локтей, ниже них шли черные перчатки. Волосы уложены в пышную прическу и прикрыты сеточкой с мелкими жемчужинами. Из украшений на женщине были сережки – тоненькая золотая цепочка с какой-то висюлькой; еще одна цепь потолще, с кроваво-красным камнем размером с лесной орех, висела на шее; два перстня с черным и ярко-синим кристалликами драгоценных камней на левой и правой кисти прямо поверх перчаток. Впрочем, учитывая, насколько плотно материя обтягивала женские пальчики, такие массивные украшения под перчатки не спрячешь… а пофорсить хотца, хе-хе. Или перстни – не столько украшения, сколько нечто иное: амулеты, например? Эх, жаль, что в магии я тот еще дуб.

Слева от нее в соседнем кресле сидел мужчина лет сорока пяти или немногим постарше. Крепкий как дуб, с красным, покрытым морщинами и мелкими шрамами лицом. Небольшая черная «шкиперская» бородка с бакенбардами добавляла суровости, выставляя незнакомца эдаким морским волком на пенсии или, что ближе к истине, в бессрочном отпуске. Голову прикрывал темно-синий берет, на белоснежную рубашку был наброшен опять же темно-синий камзол с золотым и серебряным шитьем. На пальцах тяжелых перстней, как с камнями, так и простых «гаек» – побольше, чем у его соседки. Шею украшала длинная, до середины груди, золотая цепь из крупных колец.

Если мои догадки правильны и ранее мужчина бороздил моря, то тогда и происхождение его жены становится ясно – из жарких южных стран привез.

И мужчина, и женщина были семьдесят пятого уровня. Даже посильнее своих солдат будут.

– Спасибо, Ашур, – мягко произнесла женщина, обратившись к моему сопровождающему, – а теперь оставь нас наедине с нашим гостем.