Умение расследовать убийства предполагает терпение, опыт и тщательность. Ева Даллас всеми этими качествами обладала. И отлично знала, что для убийцы они вовсе не обязательны. Чаще всего убийство совершается под влиянием порыва, в гневе, из любопытства, а порой и просто по глупости. По мнению Евы, не­кий Джон Генри Боннинг выкинул некоего Чарль­за Майкла Ренеки из окна двенадцатого этажа одного из зданий на авеню Д именно по глупости.

Боннинг находился в комнате для допросов, и, по Евиным прикидкам, достаточно было двадца­ти минут, чтобы вытрясти из него признание в со­деянном. Еще пятнадцать придется потратить на составление отчета. Пожалуй, так можно и домой успеть вовремя.

– Ну, Бонни, – сказала она тоном бывалого полицейского, говорящего с не менее бывалым преступником, – помоги сам себе. Признайся сразу, а потом трави насчет самообороны и вы­нужденных мер. К ужину со всем и покончим. Кажется, сегодня дают спагетти с мясным соусом.

– Да я его и пальцем не тронул! – Боннинг поджал пухлые губы и забарабанил жирными паль­цами по столу. – Этот козел сам прыгнул.

Ева вздохнула и присела на край металличес­кого столика. Если Боннинг потребует адвока­та – все затянется на неделю. Так что главное – заболтать его, направить разговор в нужное Еве русло и загнать Боннинга в приготовленную для него ловушку. Мелкие наркоторговцы вроде Бон­нинга обычно не отличаются сообразительнос­тью, но рано или поздно он может возмутиться и потребовать защитника. Все эти уловки стары как мир. Впрочем, как и убийство.

– Значит, он неожиданно взлетел на подокон­ник и упорхнул. А почему же он это сделал, а, Бонни?

Боннинг, изображая глубокую задумчивость, старательно наморщил неандертальский лоб:

– Да псих он был ненормальный.

– Отличная версия, Бонни. Но нам, дуракам-легавым, боюсь, ее недостаточно.

Прошло секунд тридцать, прежде чем губы его наконец растянулись в ухмылке:

– Смешно. Очень смешно, Даллас.

– Ага. Думаю, я по совместительству могла бы сочинять тексты для развлекательных шоу. Однако сейчас я должна заниматься своими непосред­ственными обязанностями. Итак, вы тихо и мир­но сидели на авеню Д, готовили в своей передвижной лаборатории полезную смесь «Эротика». И вдруг Ренеки, будучи психом ненормальным, ни с того ни с сего, даже не потрудившись от­крыть окно, сиганул с двенадцатого этажа. Шмяк­нулся о крышу проезжавшего мимо такси, до смерти перепугав находившихся на заднем сиде­нье туристов из Топики, а потом приземлился на мостовую, по коей и растекся мозгами.

– Шмякнулся, это точно, – подтвердил Боннинг, изобразив на лице то, что можно было счесть неподдельным изумлением. – Ну кто бы мог по­думать?

Ева не собиралась обвинять его в убийстве первой степени. Но если выдвинуть обвинение в убийстве второй степени, то любой адвокат легко убедит суд, что это было убийство по неосторож­ности. Тогда может получиться, что за торговлю наркотиками Боннинг получит срок больший, чем за убийство, и проведет за решеткой всего три года.

Она облокотилась о стол и наклонилась к нему поближе:

– Бонни, скажи, похожа я на круглую дуру?

Боннинг решил воспринять вопрос буквально и стал внимательно изучать Еву. Глаза большие, светло-карие, однако ласковым ее взгляд назвать было трудно. Рот крупный, чувственный, правда, губы сурово сжаты.

– Вы похожи на полицейского, – наконец за­явил он.

– Верно подмечено. Так что не пытайся во­дить меня за нос, Бонни. У тебя с твоим партне­ром произошла некая разборка, ты вышел из себя и прервал ваши профессиональные и личные от­ношения, вышвырнув его из окна. – Ева подняла руку, не дав Боннингу возразить. – Во всяком случае, мне это представляется именно так. Чего-то вы не поделили – то ли деньги, то ли женщи­ну. Вы оба разнервничались. Возможно, он ки­нулся на тебя. Ты был вынужден защищаться, верно?

– У каждого есть на это право, – быстро кив­нул Боннинг. – Но ничего такого не было. Он просто решил полетать.

– А почему у тебя губа рассечена и синяк под глазом? Да еще костяшки пальцев ободраны.

Боннинг гордо усмехнулся:

– В баре подрался.

– Когда? Где?

– Ну, разве упомнишь!

– Советую напрячь память. И не забудь о том, что мы обязательно проведем экспертизу. Вдруг окажется, что у тебя на руках кровь Ренеки? ДНК не подделаешь. И тогда – предумышленное убий­ство, а значит, одиночная камера и пожизненное заключение.

Боннинг судорожно заморгал, словно помогая мозгам побыстрее переварить новую информа­цию.

– Слушайте, Даллас, да это чушь полная! Ни­кого вы не убедите в том, что я туда пошел, заду­мав его пришить. Мы же были кореша.

Ева, не спуская с него глаз, потянулась за ра­цией.

– У тебя последний шанс себе помочь. Сейчас я вызову помощницу, она принесет результаты экспертизы, и я тебя засажу по подозрению в убий­стве первой степени.

– Да не было никакого убийства! – Боннинг облизал спекшиеся губы. Он пытался уверить се­бя в том, что она блефует, но знал по опыту, что по глазам полицейского никогда ничего не разбе­решь. – Все произошло случайно! – озарило на­конец его. – Ну, мы стали так, по-дружески, во­зиться, он поскользнулся и вылетел из окна.

Ева вздохнула и покачала головой:

– Не держи меня за идиотку. Взрослый чело­век не может вывалиться из окна, расположенно­го в трех футах от пола. – Она включила ра­цию. – Сержант Пибоди!

Через несколько секунд на экране появилось круглое лицо Пибоди:

– Слушаю, мэм!

– Мне нужны данные экспертизы Боннинга. Пришлите их в комнату для допросов. И предуп­редите прокурора, что у меня дело по убийству первой степени.

– Эй, погодите! – Еще несколько мгновений Боннинг медлил, пытаясь убедить себя, что ей не удастся это на него навесить. Но про Даллас всем было известно, что она и не таких рыбок на крю­чок ловит.

– Я ведь давала тебе шанс, Бонни. Так вот, Пи­боди…

– Он на меня кинулся, вы правильно сказали. Набросился, как сумасшедший. Я вам все расска­жу, все, как было. Я дам показания.

– Пибоди, не спешите приступать к исполне­нию. Только сообщите прокурору, что Боннинг собирается рассказать все, как было.