А у нее железная отмазка – рекомендация врача, вот! Целитель велел два дня соблюдать постельный режим. Раны исчезли, кости срослись, но организм потратил силы на лечение, надо восстанавливать резервы.

Блин, да кого это волнует?! Как только он увидит ее такую, ненакрашенную, страшную, молча развернется и уйдет.

- Не отвечает? – раздается мужской глубокий баритон.

- Думаю, я просто не расслышала, - говорит мама. – Входите, Арсений Всеволодович.

Нет!!!

- Благодарю.

- Я пока приготовлю вам чай.

- Очень любезно с вашей стороны.

С колотящимся сердцем Симона следит, как дверь отворяется и порог переступает ослепительный блондин. Нордический тип лица. Горящие золотом глаза. Острые высокие скулы, которыми можно резать девичьи сердца. Одно, кажется, вот уже истекает кровью. Хоть заново вызывай Целителя.

Нет, такие раны не исцеляются.

- Атаман, рад тебя видеть свежей и здоровой, - произносят улыбающиеся безукоризненные губы.

Эта улыбка, как снег на лицо в лютую жару. Ошеломляюще приятно.

- Спасибо, что помог, - смущенно лепечет Симона и, вспомнив, что говорила мама, вдруг спохватывается. – …гли, Арсений Всеволодович.

Его брови удивленно взлетают.

- Атаман, тебя не долечили что ли? Какой еще Всеволодович? Сеня же.

Она растерянно сжимает в кулак одеяло. По-хорошему, вообще, нужно встать и поклониться. Сразу не сообразила. А теперь будет выглядеть запоздало. Да и пижаму в единорожках увидит. Надо хоть сесть на кровати.

- Вы взяли в найм моих родителей. Теперь моя семья работает на вас, - чеканит слова девушка, приняв вертикальное положение. - Значит, Арсений Всеволодович. Только так.

- Ой, перестань, атаман, - Арсений садится на стул возле облупленного компьютерного стола. – Давай я быстренько разъясню. Рабочие отношения с твоими родителями - всего лишь побочный продукт нашей с тобой связи.

- Нашей связи? – хлопает глазами Симона.

- Именно, - кивает золотоволосый парень. – Ты – атаман «змеев», я – твой зам и штурмовик. Только это и важно. Чтобы эту связь поддерживать в рабочем состоянии, я готов на многое. Взять на службу твоих родителей - самое безобидное и пустячное. Чтобы иметь право поддержать своего товарища против «ястребов», мог же вообще жениться на тебе.

- Жениться? – краснеет девушка. Неужели Арсений флиртует с ней? Как же сильно горят щёки.

- Или удочерить, - смеется Арсений, снимая наступившее напряжение. Вот умеет же он одним словом вогнать в краску, негодник! – Тоже способ. За нашего атамана, за умницу, спортсменку и просто красавицу я готов на многое. И каждый из «змеев» вскоре тоже будет придерживаться такого же мнения. Иначе у нас не получится ватаги. За своего командира бойцы должны стоять Китайской стеной.

Симоне хочется улыбаться. Потому что существуют всё же нормальные парни!

- Ладно, Сеня, - пробует она слово на вкус. – Спасибо тебе за… всё, в общем. – Мямлит она, как детсадовец, которому купили шоколадку. Ну не умеет она по-нормальному благодарить, не умеет!

- Пожалуйста, Сима, - кивает Арсений, убрав всякую улыбку. - Мы еще ничего не начинали. Даже сезон не открылся, а нашего атамана уже пытались убрать. Эти ушлепки «ястребы» - всего лишь разминка. Основные трудности и препятствия только впереди. Не раз и не два нам придется выручать друг друга.

Симона, наверное, идиотка. Но она снова отчаянно верит, что за последними словами, за этими «друг друга», скрывается чувство сильнее дружбы. Теперь еще и губы горят. Проклятье, залежалась, пора на тренировку! Делать больше нечего, как о мальчиках мечтать! Семью нужно из нищеты вытягивать – через Лигу, через Кубок, через Грон.

- Ты уже сделал достаточно. Теперь моя очередь, - всё же говорит она, пряча глаза. Очень уж сказанное напоминает диалог из любовного романа. Ну а что тут еще скажешь? Сеня показал ей милосердие, доброту, жалость. – Хоть я и простолюдинка…

- Я раскрою тебе секрет, - Беркутов кивает в окно. - Там целый мир, который ждёт тебя. Великие города, битком набитые стадионы, толпы зрителей, которые полюбят победителей, невзирая на их происхождение. Потому что Царем поля может стать любой, у кого хватит сил и смелости.

Симона слушает завороженно. Ей хочется, чтобы это мгновение не заканчивалось. Чтобы он говорил и говорил. А еще: чтобы протянул руку и коснулся красивыми аристократическими пальцами ее затертой пижамки, погладил кожу под ней. И при этом не прекращал говорить, какая она классная, сильная, талантливая, умная, добрая, чудесная, красивая, даже со свалявшимися волосами и заспанной хомячьей моськой…

Но в дверях появляется мама с подносом, на котором дымятся ароматные чашки.

- Арсений Всеволдович, чаек, - поет она словно певчая птица. Симона хлопает глазами. Чего это с мамой? Будто помолодела.

Арсений благодарно кивает.

- Спасибо. Очень кстати, Ольга Ивановна.

Да уж, совсем не очень! Симона вздыхает, сбрасывая сладкое наваждение от мощных слов.

Мама ставит поднос, что-то щебечет и уходит, радостная и счастливая, будто обслужила царя-батюшку.

- Первая игра будет послезавтра, - отпивая из чашки, вдруг говорит Арсений. – Мм, чудесный чай.

- Игра? – вытягивается Симона. – Но сезон еще не открыт…

- Ага, но я подумал, ты захочешь лично отомстить «ястребам». – Симона замечает, что сидит с раскрытым ртом и тут же прихлопывает его. – Поэтому договорился с ними о «дружеском» матче.

- С теми, кто на меня напал?

- Нет, конечно, с остальным составом. Там еще полно игроков. На поле, под твоим руководством, мы разнесем их, атаман. И это будет твоя первая победа в Гроне.

В груди Симона гремят кузнечные молоты.

- А что с теми, кто напал? Они уехали из города? Я читала газету…

- Уехала только семья атамана. Самого атамана посадят, как зачинщика нападения. Остальные нападавшие «ястребы» тоже подвергнутся суду, может, сядут за решетку, может, получат сотни часов общественных работ. Я решил не мстить семьям мерзавцев. В качестве наказания немного потряс их карманы, - усмехается этот волшебный парень, по-другому не скажешь.

- Какие еще карманы? Беркутов, признавайся живо, - не выдерживает Симона, потянувшись и тыкнув кулаком в плечо Арсения. И самой приятно, и своего игрока будто бы построжила.

- Ольга Ивановна не рассказала? – притворно удивляется он.

- Бе-ер-ку-то-ов!

– Ладно-ладно. Ваша семья разбогатела на пару автомоек, магазин запчастей и продуктовую лавку на рынке на востоке города.

Чего-о-о?!

«Мы теперь богатые?» - мелькает в голове мысль. То-то мама чуть ли не порхает спозаранку.

- Но откуда?

- Такова компенсация «ястребов» вашей семье. Поэтому не удивляйся, что на матче они будут чертовски злые, – новая проказливая усмешка. – Многие лишились семейного бизнеса.

Слезы накатывают на глаза. Ну вот еще разревись, дура бесстыжая.

- Спасибо, Сеня, - голос срывается. – Правда, спасибо.

Нет, всё же благодарить – не ее.

Неожиданно он встает и подходит к ней. Наклоняется и касается рукой ее…лба. Симона чуть не задыхается от этого легкого поглаживания.

- Жара нет, - он задумчиво смотрит на нее сверху вниз. – Очень уж цвет лица у тебя свекольный.

Симона сглатывает ком. Так приятно. Почему ее так будоражит забота этого дворяненка?

- Всё, Беркутов, мне отдыхать надо! – хлопает по отстраненной руке, чтобы еще раз коснуться. - Послезавтра матч. Нужно набраться сил, чтобы надрать зад этим пернатым голубям.

- Хе, как скажешь, атаман. Как скажешь, - он встает и отступает спиной к двери. – У ватаги сегодня тоже выходной. После нормальной силовой мышцам нужно оттечь, залечиться. Да и мне бы тоже надо поспать, наверное.

Неожиданно его лицо кажется чудовищно уставшим, но это наваждение тут же проходит. Парень снова бодр и весел. А не маска ли это?

- Сеня, всё хорошо? – осторожно спрашивает она.

- Конечно. - Еще одна улыбка. Лукавый взгляд. – А пижаму всё же купи новую. Единороги стерлись, да и в целом, скоро пролежишь ее до дыр. Хотя нет, - хитрющая усмешка и оценивающий мужской прищур, от которого, странное дело, хочется не спрятаться под одеялом, а, наоборот, раскрыться и показать всю себя. - Лучше оставляй, тогда у меня будет мотивация еще раз заглянуть к вам и посмотреть на своего белокурого вассала в постели.