А что? Мне только что официально дали полномочия командовать ребятами. Я же заместитель атамана. Всё по уставу…э-э, по регламенту школьных правил.

Третьей на раздачу успела Дарико Бердзе. С опущенной головой грузинка забирает кардиодатчик и спешит в раздевалку. Только у самой двери бомбардирует меня напоследок странным взглядом.

За три минуты салаги не успели. Ушло четыре с половиной. Но ладно, придираться не буду, всё равно молодцы, даже выстроились в шеренгу, да и вообще, им бы бешеные стометровки пережить.

- Сейчас будете бегать пятьдесят рывков по сто метров. Ну или семьдесят аршинов, - разъясняю задание, стоя рядом с Симоной перед строем. – Это разовая акция. Выясним ваш предел, за который давить уже бессмысленно. Во время спринтов не забывайте следить за техникой бега, иначе травмируетесь и придется вас к Целителям везти. Ну и усиливайтесь живой. ПОБЕЖАЛИ. БЫСТРО-БЫСТРО.

Надеюсь, скоро отпадет надобность подхлестывать их магнетическим басом.

Бегают все, в том числе альфа с бетой. Только мы с Симоной пока воздерживаемся, чтобы проследить за порядком. Всего в клубе двадцать пять учеников. Многих рвет уже на одиннадцатом рывке. Эх-эх, слабаки. Газончик-то за что? Мусорная корзина вот же, рядом стоит.

Первым бросает тренировку Демьян. Дай Сварог, он хоть десять рывков сделал. Даже не употел толком. Но одышка уже громкая. Сдох бы во втором периоде нормального матча.

- Да к черту ваш клуб, психи обдолбанные! – бушует парень и обращается к своим. – Парни, в задницу это всё! Пойдемте отсюда! Пускай сами себя гробят, эти двое белобрысых чмош…

Мгновенно оказываюсь рядом, но он еще не видит. Зато резкий шлепок по губам заставляет его упасть задницей в лужу чей-то блевотины.

- Как хотите, конечно, - равнодушно замечаю. – Членство в клубе добровольное. Никого не держим, так что ваше право. Балду здесь гонять больше не получится.

Паренек больше рта не раскрывает, только, бросив на меня пристыженно-испуганный взгляд, встает и шагает прочь. При этом старается не поворачиваться замаранным местом к уже бывшим товарищам. Вскоре за Демьяном без слов подтягиваются еще трое, как раз те, у кого желудок оказался самым слабым. Прежде, чем они уходят, я замечаю:

- Сначала уберите за собой, а потом и расстанемся. Швабру с ведром я видел в подсобке.

К счастью, не спорят. Кивнув, шагают в клубное задание.

Симона стоит с невозмутимым лицом, только глаза поблескивают офигевающе, зрачки расширились, почти полностью закрыв радужку. Но вообще-то клуб пока покинуло очень мало. Остальные еще продолжают носиться по полю туда-назад. Ну, пытаются… хотя нет, семеро уже лежат пластами, надсадно дыша. Быстро сдались. За это время они не успели бы сделать и двадцать рывков.

Я слежу за тем, как устают оставшиеся ребята. Еще пятнадцать рывков сваливают последний десяток, кого-то снова рвет, ладно, потом уберется. Ну это, не считая дворянят и Агаркина. Те-то продолжают спринт. Думаю, семь ребят еще точно уйдет из клуба. Вон как озираются на дорожку с поля. Но по-тихому, без выпендрежа. Сегодня отмучаются, а завтра уже можно не ждать.

Дворяне наконец отбегали. Пятьдесят рывков для них как раз. Заканчивают и, употелые, тяжело дышат. Грузинка Дарико, отспринтовав, вдруг оступается и усаживается на землю с тихим вскриком, прижав попой длинную косу.

Подхожу и присаживаюсь рядом. Осторожно касаюсь припухшей лодыжки. Грузинка тихо шипит:

- Осторожнее!

- Вывих, - определяю. - Дарико Костас асули (в ответ на обращение на грузинский манер она распахивает глаза), что же вы как новичок? Едва сбросили усиление живой, так сразу расслабились? Летние каникулы не пошли на пользу?

Она хмурит брови.

- Арсений… Всеволодович (Оппа! Звезда разузнала мое отчество), имейте совесть - не усугубляйте. Лучше уж позовите кого-нибудь из медпункта. Там должен быть кто-то.

- Обижаете, калбатони. Я же не глумиться подсел, а вам помочь. Разрешите, - пересаживаюсь, расположив ноги крест-накрест, и кладу травмированную ножку себе на бедро, чтобы согнуть в колене.

- Можно без калбатони, приятно, но я всё же российская подданная в российской столице. А вы умеете… вправлять? – тихий шепот.

- Опыт есть, сударыня, - стягиваю кроссовок. Одной рукой обхватываю стопу, за пятку, а другой за переднюю часть стопы. Дергаю. Резкий щелчок, и сиплый вскрик Дарико.

- Неужели больно? – удивляюсь, легонько сжимая напряженную икроножную мышцу.

- Нет, - удивляется она. – Нисколечко.

- Рука мастера, - усмехаюсь. – Обращайтесь.

- Хоррошо.

***

Алеся без сил сидит на траве. Поднимает руку и утирает пот со лба.

Глядя на Сеню с Беридзе, барышня тихо топает носком кроссовка. Ей тоже хочется, чтобы Сеня потрогал её ножки? Или она банально ревнует? Кто знает? Не исключено, что и то и другое.

А рядом еще и зеленоволосая Кира хмурится, посматривая туда же. Еще одна конкурентка? И сколько их таких теперь?

- На двенадцатом рывке? Серьезно? - Истислав оглядывает хрипящих как кони авангардников. – И вы первая линия? Да ну! Что это за жиробасы? Кто-нибудь знает?

Только брюнет из всех бежавших стоит на ногах, даже его Истома пала на колени. Но они-то задание выполнили. Как Алеся и Кира. Как Беридзе и Агаркин.

- Это твои товарищи, альфа, - доносится насмешливый голос Сени. – Познакомься как раз, если еще не успел.

Наконец Сеня отлипает от грузинки и поднимается над развалившейся на поле ватагой. Он смотрит одинаково на всех, как на талантливых детей, никого не отличая, хотя разница между тем же Истиславом и фалангистом «Желтых змеев», сдохшем на пятнадцатом рывке, как небо и земля.

Теперь голос Сени делается низким и сверхъестественно гулким, он словно идет со всех сторон одновременно.

- Тренировки по физической подготовке – это фундамент спортивных достижений. И отношение к ним от вас требуется подобающее. Времена меняются, «змеи». Рожденный ползать – летать может. Теперь и мы с атаманом знаем о каждом из вас чуть больше, чем полчаса назад. Безусловно, вы вправе отказаться от нормальных тренировок, дальше смотреть ролики звезд Лиги и мечтать о горизонтах возможностей. Но этот клуб больше не для таких. Здесь «Желтые змеи» отращивают крылья и становятся «Золотыми драконами». А тех, кто не согласен – мы не держим.

- Папа, так ты решил насчет «Грома просвещения»? – спрашивает Анфиса, принеся отцу в кабинет поднос с чаем и его любимым хворостом в сахарной пудре.

- Оу…дочка! – обрадованно говорит Аркадий. Обычно княжна не потворствует отцу в хрумкании рассыпчатых сладостей за пределами столовой. Ведь потом "кругом крошки , повсюду крошки".– Как ты вовремя! У меня как раз полдник по расписанию.

Минуту князь хрустит печеньем и попивает горячий чай, специально не обращая внимания на дочь.

Стройная княжна в воздушном платье и лёгких туфлях, застыв, дрожит, словно облако при сильном ветре.

- Папа… - несмело она подает тоненький голосок.

- Ммм… объедение, - князь снова пригубливает горячий чай. – Дочка, так ты что-то спрашивала?

- Да, я о «Гро…

- А как твои успехи в учебе? Мне лично вот о них хотелось бы поговорить.

- Совсем оглох, сынок? – вдруг заглядывает в кабинет Галина Константиновна. – Молодой вроде, да и разрушение родового Осколка двадцать лет назад тебя пощадило, не успел ты, шалопай тогда еще зеленый, к нему привязаться.

Анфиса облегченно выдыхает. Аркадий же кривится и отставляет кружку на поднос.

- Мама, хоть Осколок тебя зрения и лишил, зато взамен слух сделался, как у летучей мыши.

- Чем богаты… Клава, вернись на место, меня внучка приведет назад, - бросает Галина Константиновна в коридор и захлопывает дверь. А потом усаживается на диванчик в углу, при этом предварительно даже не протягивает вперед руку, словно прекрасно помнит расстановку мебели в кабинете. А ведь княгини не было в Москве уже порядочно, да и в кабинете отца она не такой уж частый гость. – Анфиса, садись рядышком, подержи бабушку за руку. Ну так что насчет молодого Беркутова, сын?