- Отлично, Норвс, просто отлично, - не сдерживаю я радости. – Ты меня очень порадовал.

- Всё же это не я, милорд, - открещивается от похвалы легионер. – А реципиент. Я на готовенькое прилетел – две жены, детки, доходная компания с тысячью армейцев и выгодными контрактами.

- Ну хоть кому-то из нас должно же повезти, - улыбаюсь. – А как реципиент, кстати, умер?

- Подстава, компаньон хотел кинуть.

- Отомстил за предшественника?

- А как же! – отвечает без всякой ухмылки легионер. – Тот недоубийца уж полгода кормит рыб в Москва-реке.

- Достойный поступок, - одобряю. - Можешь идти, позови следующего.

Дальше собеседования идут шустро. Больше ошеломляющих подарков судьба мне не приносит. Остальные трое легионеров оказываются рядовыми и центурионом. Центурион – это командир манипулы или роты, если по-русски. Им кстати и является та юная циркачка. Два рядовых – Освободители планет, циркачка – Феникс.

- Милорд-командующий! - смотрит девушка на меня во все глаза. – Это великое везение, что я нашла вас!

- Это обоюдное везение, легионер, - улыбаюсь. – Ведь без вас нет и меня.

Она польщенно краснеет. Совсем еще девочка-цветочек лет шестнадцати. Зато изрешетила пулями того хаосита не дрогнув. Значит, духовный стержень Евгениуса никуда не девается после переселения. Пускай легионеры и обросли «прошивками» новых характеров, основа та же. Это мои люди, мои волевые бойцы, и никак иначе.

- Господин, - заглядывает в дверь Дося посреди общения с центурионом. – Простите, что без стука. Но звонит секретарь князя Волконского. Говорит, сегодня у вас в княжеском доме встреча с Бесоновыми.

О как! А я всё ждал, когда меня стреножат. Значит, решили по-цивилизованному. Похвально. Тогда действительно можно и пообщаться.

- Госпожа Аяно, - без улыбки приветствует княгинь Волконский. – Светлана Александровна, очень рад видеть вас в своем доме.

- О…взаимно. У вас красивая усадьба, Аркадий Валерьевич, - а вот Аяно чуть улыбается, хоть и растерянно. – Прямо дворцовый стиль. Правда, Света?

Глаза японки круглые как иллюминаторы в десантной шлюпке. Самурайка смотрит только на меня.

- Да-да, очень красивая, - сереброволася княгиня тоже не отрывает взгляда от золотых татуировок на моем лице – Золотистая обивка отлично подошла гостиной.

- Да, еще мать выбирала, - Аркадий и сам нет-нет да косится в мою сторону. – Светлана Александровна, позвольте представить моего вассала Арсения Беркутова.

- Эпатажные рисунки, Арсений, - наконец публично замечает беловолосая княгиня. – Это сейчас так модно у молодежи? Обмазываться золотом?

- Скоро станет модным. Не сомневайтесь, Светлана Александровна, - сообщаю новость. – Кажется, вы модель? Рекламируете косметику? Я могу продать патент на данный орнамент и состав краски вашему агентству. Называется, кстати, руногрим.

- Уже и патент оформили? – Светлана делает прекрасное лицо задумчивым. – Очень уж вы уверены в своем постмодренизме.

- Это отнюдь не постмодернизм, - возражаю. – Если приглядитесь к узорам – то узнаете наши славянские руны. Узнаете наше прошлое. Сварожич, Посолонь, Колядник, Чароврат, Сваор и Яровик…. Постмодренизм же - нечто совершенно новое, оторванное от корней народа. Я категорически отрицаю эффективность такого подхода. Наше прошлое формирует наше будущее. Так что, скорее всего, предстоящее веяние стоит назвать метамодерном.

- Опять новые термины? – хмурится княгиня. – Слишком много на себя берете, молодой человек.

- Почему же много? – удивляюсь. - Если общество примет и начнет ими пользоваться, значит, совсем не много. Да и термин лишь собирательный, а не полностью новый. Сегодня мы в равной степени отданы ностальгии и футуризму. Новые технологии дают возможность одновременного восприятия событий и проигрывания разных вариантов их развития. Эти новшества отнюдь не сигнализируют об угасании обычаев и традиций, напротив, они способствуют запечатлению истории, освещению развилок, вдоль которых её грандиозное повествование может странствовать здесь и сейчас.

- Ясно-ясно, - Светлана снова созерцает узоры на моем лице, будто бы уже примеряя татуировки на себя. – Язык у вас подвешен, может, чего-то и добьетесь. Тогда-то мое агентство и обратит на вас внимание.

- Боюсь, мы не решили другой вопрос, - я смотрю на самурайку. – Так что говорить о каких-либо контрактах мне кажется преждевременным.

- Ты о том, Арсений, как напал на наших людей? – Аяно берет себя в руки и строго смотрит мне прямо в глаза. – Тут ты прав. Рано нам о сотрудничестве говорить.

- Как я понял, Аяно, - вставляет Волконский. – За Арсением ваши люди следили внаглую, не имея на то право. Ведь он вышел за периметр охраны вашей дочери.

- Только что вышел, - жестко обрубает японка. – У членов рода Бесоновых он составляет несколько километров.

- Хм…даже для княжен? Большой периметр, однако, – говорит князь. А мне почему-то слышится: «аднака».

- Вынужденная мера. Сами знаете, Хаос, вымесы и другие враги. Мы живем в военное время.

- И всё же это негласные меры безопасности, - замечает князь. – СБ Арсения не была уведомлена о них, а посему, не было достигнуто обоюдное решение по протоколу встречи Арсения и Елизаветы Артемовны.

- Свароже, я не могу слушать это! – вдруг всплескивает руками Светлана. – Прости меня, Аяно, пожалуйста! Но правда, я не понимаю, что мы обсуждаем с Аркадием Валерьевичем? Какой еще протокол! О чем протокол? О свидании наших детей?

- У нас с Елизаветой Артемовной было не свидание! – спешно вставляю я, хотя стоило бы промолчать. – Мы не парочка!

- А то и видно, - фыркает беловолосая княгиня. – По подаренному Лизе дельфину видно.

Вот еще в дебри полезли.

- Это дружеский подарок, - гну я свою линию.

Взгляд у княгини насмешливый, мол, общалась я с дочкой-племянницей, знаю какие вы друзья.

- Действительно, Светлана Александровна, - заступается за меня Волконский, пускай и по личным мотивам. – Не будем делать преждевременные выводы. Я, как сюзерен Арсения, прекрасно знаю его положение. Нынче Арсений очень загружен. Госконтракты, купленные заводы, освоение новых рынков. Поверьте, ему сейчас не до того, чтобы оказывать знаки внимания великим княжнам. Арсений ответственный дворянин, он понимает, что слишком низок в положении, чтобы оказывать любезности титулованным особам.

Я киваю в подтверждение, ибо отрицать слова сюзерна мне не позволено. Светлана лишь делает недоверчивое лицо.

- В общем-то, неважно, - продолжает княгиня. – Дети встретились, поели мороженое, ну потом мальчик на энтузиазме выпустил эмоции невпопад. Наша Лизочка, видимо, впечатлила.

- Пф, - фыркаю я, но тихо. По-любому, всё это спектакль. Игра «Добрый и злой инквизитор».

- Предлагаю обозначить произошедшее как недоразумение, - продолжает Светлана. – Ведь никто не умер? А Арсений формально извинится перед нами. Да, Аяно?

Но самурайка пристально смотрит на меня:

- Я не чувствую в тебе сожаления, Арсений.

Волконский на меня смотрит с намеком. Разве что локтем вбок не тычет. Приходится сказать:

- Госпожа Аяно, искренне сожалею. – Ага, что вообще пошел на встречу с Лизой. – Приношу свои извинения за то, что мы все попали в столь затруднительное положение.

Аяно ничего не говорит. Лишь смотрит-смотрит-смотрит мне в глаза.

- Жду тебя на своем дне рождения, Арсений. Извинишься еще раз.

Ух, всё-таки придется идти. София своего добьется если не сама, так через «сестер». А я еще гадал, чего она лично не пришла. Опять действует хитрыми способами. Теперь, если откажусь, то это уже оскорбление Бесоновым, и меня им можно смело полосовать на куски. Никакой император не защитит. Ведь Бесоновы великодушно разрешили замять конфликт как «недоразумение». Только потребовали показаться свое раскаяние делом.

Эх, живым бы уйти оттуда.

- Тогда на этом можно закончить, - Аяно первой встает, шелестя черной юбкой.