— Мне лень, — говорит Лень.

— Я, вообще-то, к Гордыне обращаюсь.

— Пятьсот жен, — Гордыня очень горда, что я служу необычайно темпераментному государю с либидо льва. — И триста наложниц.

— Бери пример, Феникс, — пристала Зависть. — Со своего правителя. Мы хоть и непримиримые враги с ним, но некоторым качествам очень даже завидуем.

— Конечно, ты ведь Зависть, — фыркает Гнев. — Ты только и делаешь, что завидуешь.

Между тем, я не отпускаю ни одну из пойманных княжон. Анфиса смущается до глубины души. Кажется, она едва удерживается на ногах. Как и Астра. Чувствую, как под ладонью трепещет крепкое тело в обольстительном платье. Ричард с Митей превратились в соляные столбы. Лиза ошеломленно и ревниво переглядывается с Людой. Это, к моему испанскому стыду, подмечает Жадность.

— Не делайте такие глаза, дорогие, — моя усмешка становится шире. — Вы обе тоже мои! Как и ты, Ксения Артемовна.

— Что?! — для дочери Кали это явно новость. — Так обсуждение касалось меня? Но мне мама София еще ничего говорила! И вообще… вообще, я разрешила называть меня Ксюшей!

— Я помню, Ксюша, — подмигиваю.

Магнетические волны бушуют вокруг, всплески моей души — следствие дурдома внутри меня. Девушки, влюбленные в меня, не могут ничего возразить. Фундамент положен давно, юные сердца раскрыты передо мною. Их обожание лишь усилено магнетизмом, восторг зашкаливает за пределы приличий, и никто ничего не способен сказать против. Юкими вертит головкой, как юла, смотрит то на одну румяную сестру, то на другую. Анимешные глазки съели почти всё личико. Губки обиженно дрожат.

— А почему? Почему всё так? Так несправед…

— Ты на очереди, дорогая Юки, — успокаиваю, и конкретно в этом случае я не сильно сопротивляюсь Жадности. Не обижать же дитя. Пускай утешится мыслями о скором свадебном каравае, одной невестой меньше, одной больше, проблем не прибавится и не убудет. — Никто не забыт!

— Ура! — радуется девочка.

— Что вообще происходит? — качает головой Митя, наконец оттаяв. — Это как-то преждевременно, непонятно и очень уж неприлично. Особенно, разговоры о некоем родстве. Я, конечно, не поборник скромности и не знаю причин происходящего, но слишком уж всё звучит вызывающе. Лиза, разве ты не должна что-то сказать, как самая старшая?

— Мммм, а что? — пищит сереброволосая княжна, сводя ножки под платьем и качаясь всем телом в радостном возбуждении. — Сеня ведь объяснил…Всё-всё объяснил…

Митя смотрит на сестру, как на Второе пришествие богов.

— Да-а-а-а, — Ричард зевает. — Конечно, впечатлил Беркутов, еще как. Такие обещания раздавать…надо же иметь смелости. Хоть и Полковой, но тут вернее будет сказать — всего лишь Полковой. Ох, когда отец вернется из командировки, обошлось бы без вспышек Громовых когтей.

— Обойдется, — заявляет возникшая из ниоткуда Кали. Проворная княгиня держит бокал, полный шампанского. Даже не пригубила — алая помада на губах не тронута, носит фужер чисто для виду. С язвительной ухмылкой Кали оглядывает княжон, особенно заостряет внимание на родной дочке. — Лакомки мои, пока вы не побежали мерять свадебные платья, мне придется вас разочаровать. Никаких помолвок у вас с Сеней не произошло.

— Как это?! — одновременно вытаращивают глазки девушки. — Сеня только что…

— К большому сожалению, всё, что сказал или скажет Сеня за этот вечер, не имеет никакой силы, — отрезает Кали. — Лиза, ты ведь видишь влияние Хаоса на нашего дорогого юношу.

— Вижу, — отвечает княжна, смертельно побледнев. На красивом лице написаны все эмоции. Ей стыдно, что она забыла столь важную вещь. Вскружили девушке голову мои слова о родстве и прочем, вот и забылась.

— Вот-вот, — кивает Кали. — Хаос влияет на Арсения и он молотит языком невесть что, уж прости за простонародный фразеологизм, дорогой сударь.

Я, не отпуская Астру с Анфисой, дергаю правым плечом, мол, какие обиды, вы меня от свадебной плахи спасаете. Честно, я готов еще сказать и большое спасибо, но наедине, а то некрасиво так вести себя перед неудавшимися невестами.

Мигом барышни погрустнели. Такой облом, хе. Грустно, кстати, далеко не только девушкам.

— Да что за напасть еще взялась! — ярится Жадность. — Эта Кали подслушивала что ли? Чертов слух Гончей! Зачем влезла?! Мы таких красоток почти захапали, таких сосок почти себе заполучили, таких рабынь почти захомутали на всю жизнь .

— У-у-у-у-у…. — расстроенно ноет Похоть без слов.

— А жаль, согласна, — с усмешкой Кали смотрит на печальных дочерей. — Сеня буквально вложил судьбу в наши руки, а мы его отпускаем, как пойманного зайчика, — хитрый взгляд в мою сторону. — Но куда деваться? Мы — Бесоновы, а значит, в первую очередь, должны блюсти дворянскую честь и достоинство, даже когда это означает терпеть убытки. Негоже нам вестись на проделки Хаоса.

Есть в этом зерно истины. Возможно, Жадность действует согласно какому-то общему плану Монстров, и это уже не проверить. А Бесоновы опять пытаются демонстративно показать себя с лучшей стороны — де, смотри, как мы на провокацию не повелись, хотя ты такого наплел мальчик, что можно свадебным колоколам звенеть уже.

— И что теперь делать! — тяжкий вздох Астры звучит как: «И как теперь жить».

— Надеятся, что когда исчезнет метка Хаоса, Арсений не изменит своего мнения насчет вас, красавиц, — поясняет Кали. — Но это уже от его воли зависит. Арсений, пойдем. Тебя хочет видеть Ее Величество Сина Александровна.

— Ее Величество? — княжон приходится отпустить. Расцепляю пальцы, хоть Жадность и упорно сопротивляется с бурчанием: «Не хочу, не отдам! Мои, мои, мои!» — Хорошо.

— Я провожу. Не скучайте, дочки, — Кали лукаво подмигивает княжнам, особенно посмурневшей Ксюше.

По дороге в салонную комнату княгиня поясняет, что «карета» Сины прибыла пятнадцать минут назад. Кали не забывает предупредить, что вместе с императрицей прибыла и царевна Берегиня, так что «будь готов к щенячьему визгу».

— Хм. Многое вы обо мне знаете, Ваше Сиятельство.

— Лишь о твоих дискотеках, — улыбается Кали.

А вообще, гладко вышло. Императрица навестила бал как раз после разборки с Бемижаром. Видимо, Бесоновы так и задумали, дабы не подвергать жизнь Сины Александровы смертельному риску. Ну а насчет прочих гостей-аристо две версии: либо Софии их просто не жалко, либо всё же она рассчитывала по-тихому взять Бемижара и увести в камеру. В любом случае из гостей никто в итоге не пострадал.

Внешне императрица — вылитый клон княгинь Софии и Светланы, ну и, уже почти родной, княжны Лизы. Ослепительное серебро волос, голубые глаза, прекрасное лицо. Лишь малютка Берегиня отличается от квартета пепельноволосых красавиц, слишком уж юна еще.

София, кстати, тоже здесь. С хитрим лицом, как обычно.

— О, позволь представить тебе юного главу рода Беркутовых Арсения Всеволодовича, — представляет меня княгиня матери Берегини.

Сама царевна, когда я вхожу, слегка розовеет, отводит взгляд, снова прикипает им ко мне, снова отводит…

— У-у-у-у… — Похоть опять воет, скотина мерзкая.

— Ваше Императорской Величество, — кланяюсь я младшей сестре Софии, и затем, не менее почтительно, Берегине. — Ваше Императорское Высочество.

— Арсений, — кивает Сина, разглядывая меня. — София Александровна рассказала, что сегодня ты спас бал и гостей от вторгнувшегося хаосита.

— Да это я! — выпучивает грудь Гордыня. — А еще спас малыху Юкими! Нам теперь Бесоновы по гроб жизни обяза…

— Я лишь поучаствовал, — скромно отвечаю. — Сделал я совсем немного.

— Так немного, что Дом Бесоновых заключает с твоим родом официальный союз? — улыбается жена императора Всея Руси, взглянув на сестру.

Ого, да у нас оказывается публичная сделка. Теперь император будет в курсе. А зачем? Очень загадочно и очень интересно.

— Пусть Владимир видит, что я готова побороться за Арсения, — будто услышав мои мысли отвечает им София. — Так просто мы не сдадимся.

Открытая игра, значит. Ну или ее видимость.