Несмотря на то, что Крымов никогда не стал бы заниматься политикой, он считал ее гуманным и достойным видом заработка, потому что относился к политикам так же цинично, как они относились к нему, потенциальному избирателю.

Остап начал хорошо зарабатывать еще на выборах в Российский парламент в 1991 году. Продажа подписей и голосов, организация штабов и набор волонтеров были легким и веселым заработком. Остап получали складывал агитационную литературу для руководимых им групп поддержки, кроил со студентами зарплату, продавал подарочную водку таксистам за полцены, а после выборов еще добавлял на сдаче макулатуры.

Политика в бывших республиках СССР развивалась неравномерно, и это давало Остапу постоянную работу.

График выборов в разных регионах не совпадал. Можно было одной весной заработать на квартиру на выборах в Думу, сделать осенью ремонт за счет смены власти в Молдавии, потом успеть на президентские выборы в Армению, чтобы отдать долг приятелю.

И только выборы в Верховную Раду Украины 1998 года прошли мимо Остапа, ввиду его загруженности и финансовых разборок в Москве. Основное веселое время ушло, но заметка в местной газете об аннулировании результатов в некоторых городах давала Остапу шанс на заработок стартового капитала.

Выполняя четкие инструкции Крымова, Жора и нанятый им доцент кафедры психологии университета собрали все необходимые материалы. За выпивку и обещания будущих подарков была получена полная информация о населении интересующих округов. Изучение личных дел кандидатов заняло у Остапа не более получаса. Нильский плодотворно провел изыскательскую работу в архивах горисполкома и налоговых инспекциях. И главное, что при этом он не вышел за пределы сметы, — 85 долларов, и даже выкроил себе пятерку на новые книги.

Через пару дней перед Остапом сидел сухопарый, хмурый мужчина, агрессивный вид которого не вызывал сомнения в его явном идиотизме. Это был Николай Буйный — председатель благотворительного фонда «Солидарность — 18».

Как оказалось, с того момента, когда архив регистрации предприятий в городе был компьютеризирован, дотошные чиновники горисполкома боролись с тем, чтобы названия фирм и общественных организаций не повторялись. Но сломить упрямство и обуздать полет фантазии нашего человека, дорвавшегося до организации собственной конторы, было невозможно. Вскоре чиновниками был найден компромисс — нумерация. В результате в городе работали, числились или уже закрылись двадцать два «Ориона», семь «Восточно-украинских финансовых компаний», семнадцать «Олимпов» и так далее. Выделялись своей мизерностью четыре «Риты» и поражали многочисленностью двести девяносто три «Харькова». Причем последняя сотня, то есть начиная с «Харькова-200» и кончая «Харьковом-293», принадлежала братьям Рыжиковым, которые занимались обналичкой на весь город и хоронили свои «Харьковы» ежемесячно.

Благотворительный фонд «Солидарность-18» еще не почил в бозе, но был близок к этому. Налоговая администрация не раз хотела прикрыть неработающий фонд, но, натыкаясь на хамство и риторику Буйного, тянула резину, не желая связываться. Основной лозунг председателя фонда звучал лаконично: «Я подниму Украину с колен!». Николая Казимировича Буйного боялись не только налоговые инспекторы. От него шарахались соседи, врассыпную разбегались в Фонде занятости, стонали «Общество защиты прав потребителей» и Антимонопольный комитет. В горисполкоме, увидев его в окно, прятались в бытовках.

За все три года фонд не собрал ни копейки и не одарил малоимущих даже коробком спичек. Нельзя сказать, что Буйный не пытался в начале своей деятельности собирать пожертвования. Но врожденная ненависть председателя ко всем, у кого в кармане было больше двадцати пяти рублей, приводила к одному и тому же сценарию: вначале Буйный входил в кабинет, затем через пять минут выходил, тряся кулаком и крича: «Ждите меня с прокурором!».

Первая беседа Буйного с Нильским была трудной. С самого начала Буйный заявил, что не примет от сионистов ни копейки. Сан Саныч снял очки и открыл свою родословную. Только справка о репрессированном в тридцать восьмом году дедушке немного успокоила Буйного, и он согласился на встречу с Крымовым.

Взглянув на холеное нахальное лицо Остапа, Буйный сразу же решил задать ему в лоб свой традиционный вопрос о законности доходов. Но не успел.

Как вы думаете, Николай Казимирович, не пора ли вообще покончить со всеми этими безобразиями? — обратился к нему Остап, резким движением ладони разрубив в воздухе воображаемые недостатки.

Буйный оживился, как эскадронная лошадь, услышавшая одновременно боевой сигнал трубы и шорох насыпаемого фуража. Свой коронный вопрос он решил задать попозже.

Я наслышан о благородной деятельности вашего фонда, — продолжил Остап.

— К сожалению, во всех учреждениях засели казнокрады и взяточники. Я знаю, какие препятствия вам чинятся. Учитывая гуманные цели фонда и ваш личный опыт, я решил, что могу поставить на вас.

Буйный недоверчиво оглядел скудное убранство комнаты и хмуро покосился на Остапа. Как бы отвечая на немой вопрос, Крымов сказал:

У меня лично денег нет, но я имею обширные связи в Перу и Сан-Марино. Товарищи, которые ведут там освободительную борьбу, обладают достаточными средствами. К тому же, как вы думаете, зачем Фидель Кастро встречался с Папой Римским на Кубе?

Буйный, с детства обожавший Фиделя Кастро, не захотел показывать свою неосведомленность о целях упомянутой встречи и только спросил:

Каковы ваши цели, товарищ Крымов?

Мои цели совпадают с целями вашего Устава, Николай Казимирович, — помогать обездоленным, —с пафосом, достойным трибуны ООН, сказал Остап.

Что от меня нужно? — сухо спросил Буйный, не понимая еще, где его дурят. — Если вам нужна моя доверенность, то не дождетесь.

Мне нужна была в принципе ваша санкция на сбор пожертвований и их распределение, — пропустив грубость мимо ушей, продолжил Остап. — Но можно поступить иначе — сбором займусь я, а распределением — вы. Я дам вам людей и технику. На наш счет поступят денежные пожертвования из-за рубежа. Хотя я мог бы задержать их на офшорных счетах.

Задержите, — не задумываясь, распорядился Буйный, — я не доверяю нынешним властям. Все должно попасть к людям. Сколько у меня есть времени на обдумывание?

Пять минут, — ответил Остап. — Дело в том, что у меня есть предложение от фонда «Опора-9», а иностранные товарищи торопят.

Прямая, как лом, фигура Буйного выражала достоинство и значительность возложенной на него миссии.

В таком случае, я согласен. Беру вас к себе. Но запомните, печать я вам не дам.

Новые братья по борьбе за благосостояние трудящихся пожали друг другу руки, и Остап повел Буйного к выходу. Около самой двери Буйный резко остановился, повернулся всем корпусом к Остапу и, глядя в упор, спросил ледяным голосом:

А вы можете подтвердить законность ваших доходов за последние пять лет?

Конечно, — не задумываясь сказал Остап, одаривая Буйного ясным спокойным взглядом.

Буйный, как товарищу, протянул Крымову руку и скрылся в темных сенях.

Через день руководимый Нильским аппарат заработал на полную мощность. Начальником канцелярии — «начканцем», как называл его Жора, — был взят бывший завуч школы, деятельный и шустрый старик Быкадоров. По объявлению о наборе надомниц-машинисток было законтрактовано сорок женщин, а надомниц-связисток с телефоном — пятьдесят. Были наняты также три водителя со своими автомобилями. Нильский, опираясь на железное слово Крымова, обещал, что зарплата будет выплачиваться уже через две недели. Завкадрами Пятница уезжал из дому каждый день в шесть утра подписывать заявления и оформлять трудовые соглашения. Возвращался он поздней ночью с горящими глазами и ватными ногами. Такое обилие подчиненных женщин начало вызывать у него отвращение к сексу.

Распечатав секретные милицейские и «эсбэушные» файлы, выторгованные Нильским на балке всего за сорок долларов, Остап получил телефоны, адреса и данные на сорок тысяч человек избирательного возраста. Из них было выбрано пятнадцать тысяч. Пять дней четыре десятка женщин печатали стандартные письма по составленным спискам. И еще три дня водители развозили тяжелые мешки с письмами по почтовым отделениям района. В них содержалась краткая информация о начале распределения иностранной гуманитарной помощи, выделенной целевым назначением для жителей района. Поскольку статус Фонда позволял оказывать помощь только своим членам, предлагалось подать заявление о приеме в организацию. Приводился график ежемесячной выдачи медикаментов, консервированных продуктов и одежды. Особенно подкупало то, что руководство Фонда не просило уплатить вступительный взнос и не обременяло членов сложными оформительскими мероприятиями. Надо было просто написать заявление и ждать приглашения.