Любимый застонал и перевернулся на спину. От пьяного храпа зазвенели сосульки хрустальной люстры. Она хотела снять с него носки и пошла к кровати, но натолкнулась на толстое стекло брезгливости. Это чувство было для нее внове, и она отпрянула назад. На том месте, которое еще вчера было залито теплым сиропом нежности и спокойствия, в ее душе зияла темная канава. «Неужели деньги? Не может быть! У него еще осталась куча денег. Просто так его не свалить. Почему же он мне вдруг стал так омерзителен?» Ее охватил страх. Если исчезнет то, чем жила она последние полтора года, то что останется? Была цель, были средства. Они потерпели фиаско, ну и что? Они крепкая пара, они еще сломают хребет не одному врагу. Она отстоит его. Должен же кто-то любить и подонков! Тем более, что они иногда оказываются банкирами. Подумаешь, отобрали миллион. Как отобрали, так и вернут, игра еще не окончена.

Она попробовала рукой. Стекла не было. Она подошла к кровати и села на край. Он был в бессознательном состоянии. Нижняя челюсть отвисла, по подбородку текли слюни. Она пристально всматривалась в его лицо. «Набросить ему сейчас целлофановый кулек на голову, и через три минуты готов». Она передернула плечами. «Ну, что за тварь сидит во мне! Ведь это уже не в первый раз. Ничего себе, любовь!». Она положила руку на его потный лоб. «Завтра проспится и, как всегда, начнет валить все на меня. Пока не вываляет всю в дерьме, не успокоится. Ох, не придушил бы! Как там говорил Крымов: „из былой любви получаются неплохие памятники ненависти“. А с Остапом у нас получилась бы перспективная пара. Жаль».

Она провела ладонью по его редким волосам. «Нет, ничего он мне не сделает. Что он теперь без меня? Мы теперь повязаны до гробовой доски».

Пустая канава начала заполняться теплым сиропом. Она поцеловала его в лоб. «Мы будем умными. Мы будем умней всех. Зачем есть друг друга, когда вокруг ходит столько двуногого корма? Утро вечера мудренее».

Земляная канава ее души до краев была наполнена нежностью и спокойствием. Она сняла с него носки и, не заводя будильник, легла спать.

Мокрым осенним вечером несколько человек, отцвеченных одной эмоциональной краской, плотной группой стояли на перроне вокзала около девятого вагона поезда Харьков-Москва. Это были соратники, сподвижники и цвет гвардии Остапа Крымова.

Пожелтевшие от осени и тусклого фонарного света люди метушились около состава. В последнее время все перестали верить друг другу, газетам и расписаниям поездов, поэтому вовремя поданный тепловоз вселял надежду, что не все еще разрушено и пущено по ветру в этой Богом забытой стране. Четко разделенные с некоторых пор на контрабандистов и неконтрабандистов, люди пропихивали в разверстые рты вагонов свои беременные сумки, суетно целовали провожающих и старались первыми занять места согласно купленным билетам.

Актив концерна «РИО» и издательского дома «Золотой Пегас» провожал своего руководителя и духовного отца. Сашенька принесла букет белых хризантем. Мелкие круглые слезинки блестели на ее лице, а может, это были капельки залетевшего под навес перрона осеннего дождя. Она была искренне печальна. Быкадоров был при орденах, в буклированном галстуке и старомодной фетровой шляпе. Чесучовый костюм индивидуального пошива еще хранил шик послевоенной моды. Костомаров, прямой, как лом, со скорбным выражением лица, в черном плаще и лакированных туфлях, создавал на перроне атмосферу похорон. Прямые жесткие складки его рта выражали упрямство и готовность терпеть любые революции как в одну, так и в другую сторону. Нильский ежился от холода и жался ближе к Остапу. Оправа его новых очков приятно поблескивала позолотой. Выспавшийся, отдохнувший и приодевшийся стараниями Остапа, Сан Саныч неожиданно приобрел холено-интеллигентный вид, свойственный в наших краях только редкому иностранному туристу и удачливому представителю Мельпомены. Жора в новом вальяжном кожаном пальто с достоинством держал в руках чемоданы маэстро. В добротной одежде и при наличии в кармане пары тысяч крупными купюрами, Жора выглядел настолько уверенно и импозантно, что мог бы с успехом быть приглашен на съемку рекламы средства против запоров.

Макс, зорко следя за движением суетящихся людей, описывал круги вокруг подопечной группы. Провожал Остапа также Борух Гиршман, сдружившийся в последнее время с Костомаровым и Нильским. Он принес на вокзал Крымову что-то мучное, испеченное Песей. Вручив Остапу еще теплый сверток, он стоял немного поодаль и, вжав голову в плечи, ироничным взглядом созерцал железнодорожный состав, природу, людей и даже себя. По лицу Гиршмана было видно, что, как всегда, у него было свое (и немного Песино) мнение о происходящем вокруг.

Остап прощался с соратниками.

Сан Саныч, у меня для вас подарок. Помните, я говорил с вами насчет вашей мечты. Хотя бы один раз в жизни мечта должна сбываться. Так вот, кроме доли в нашем предприятии, я подкупил для вас еще и небольшой книжный магазин. Я хотел сделать вам сюрприз и не стал говорить раньше времени. Быкадоров любезно согласился поработать под вашим руководством директором. Все документы у него. Как видите, мечты иногда разбиваются о свою сбываемость.

Не находя слов, Нильский обернулся на здание вокзала и нежным взглядом обнял Крымова.

Остап Семенович… Я просто не знаю… Нет слов… — и Сан Саныч потянулся к Остапу.

Не надо, не надо. Я этого не люблю. Не привык целоваться с мужчинами, с которыми у меня нет родственных отношений, — прервал его Остап. — Мы вместе рисковали, и я вам многим обязан. В мире есть только один вечный двигатель — это жизнь. Она никогда не останавливается, несмотря на трение о человеческую глупость и подлость. Когда жизнь продолжается, она обязательно подарит вам что-нибудь интересное. Главное, не надо себя обманывать, что в прошлом было больше будущего. Избавляйтесь от своей врожденной робости. Всегда владейте собой, иначе другие будут владеть вами.

Остап обернулся к Пятнице.

Вам, Жора, достался небольшой секс-шоп на улице Клары Цеткин. Я думаю, вы дадите ему ладу. Плюс к этому доля в маленькой пивной около вокзала. Документы у Костомарова. Это тоже мой сюрприз.

Жора громко выронил чемоданы и, всхлипывая, приник к мокрому плечу Остапа.

Ну, ну… Желаю вам, дорогие мои соратники, успешного плавания в водах частного бизнеса. А чтобы вы не утонули с первого же нырка, Костомаров возьмет на себя нелегкое бремя бухгалтерии. Жора, позвоните завтра в бюро добрых услуг и закажите, чтобы прислали тысячу тараканов.

Зачем? — Жора от удивления открыл рот.

Даниловна просила, чтобы помещение вернули в том состоянии, в котором брали. И не увлекайтесь юмористическими рассказами «Золотого Пегаса», они на вас плохо влияют. Да, Жора, не забудьте про Макса. Он смелый парень и предан фирме. Если бизнесмены города узнают, что это единственный человек, который в состоянии усмирить самого Нанайцева, то у вас откупят его за огромные деньги. Жора, не бойтесь избавляться от старых ошибок, делая новые. Иногда это единственный способ чему-то научиться. Опыт не всегда позволяет компенсировать недостаток сообразительности, но воспитания — так точно. Чаще пользуйтесь правилом, которое я позаимствовал у Станислава Леца: «Подумай, прежде чем подумать». Остап взглянул на Костомарова.

Петр Ильич, с продажи книг должно еще подойти тысяч двести. Как и договорились, займетесь налогами. Выделите резервный фонд для компенсации рекламаций по всем отраслям нашего бизнеса. Держите в узде Жору, опекайте Нильского. Если надо посоветоваться, звоните. Я искренне вам сочувствую, ведь каждый квартал вы как будто живете в другом государстве, — законы меняются с такой частотой, что лучший способ не поехать крышей — это положиться на то, что уже никто не в силах проконтролировать выполнение этих изменений. Но все равно держите ухо востро. Главное — продержаться с полгодика, и они снова изменят половину всех законов. А может быть, и конституцию. У вас крепкая психика, при Сталине вы видели и не такое. Не вешайте носа. Пусть наше отечественное мгновение и не так прекрасно, как у поэта. Главное — оно неповторимо. Если госаппарат разрастется до таких размеров, когда на каждого работающего будет приходиться один проверяющий, тогда советую всем собирать вещи и линять отсюда — это верный признак окончательного разложения. Но пока держитесь до последнего.