Ладно, Жора. Это случай. Если бы знать, где упадешь, соломку постелил бы. В общем, я погорячился, будем делить, как и раньше, — из общего котла. А вы, президент, — молодец. Хвалю. Я куплю вам пальму первенства.

Благодарный, что его не выкинули из общей кормушки, Жора решил внести рацпредложение.

Давайте закроем это дистрибьюторство. Одни убытки ведь. Зарплата, барахло, транспортные расходы. Продали всего три фонарика, два калькулятора и четыре блокнота.

Ни в коем случае, — отрезал Остап и, улыбнувшись, посмотрел на Жору.

Компаньоны не понимали, почему Крымов все время ходит лукаво-довольный и посмеивается над ними. Доход, правда, превышал все допустимые ожидания и разумные нормы, но китайский товар приносил постоянные убытки. Нильский догадывался, что есть что-то, что просто веселит Крымова в поведении его и Жоры вокруг вопроса о соцсоревновании. Действительно, в том, что «справка» давала такой несуразный доход, крылась какая-то загадка. Здесь был какой-то дальновидный и коварный замысел Крымова. Но в чем он заключался? Почему вдруг полгорода бросилось за редкой информацией? Почему, когда ни позвонишь, все телефоны подолгу заняты?

Нильский начал задумываться над ситуацией, и смутные догадки стали пробивать узкую тропинку к истине. Младший научный сотрудник начал просыпаться в давно не тренированном мозгу Сан Саныча.

Как-то утром Нильский исчез где-то на полдня и только к обеду заявился в контору. Жора сидел за столом, склонившись над новым кроссвордом, и, сжимая голову руками, решал непосильную задачу — что делать? Еще немного, и Остап выкинет его из дела. Канадская фирма приносила одни убытки, и Жора не знал, доколе хватит терпения Крымова. За окном бушевал грозовой ливень. От сплошных свинцовых туч в помещении было сумрачно, как в погребе. Неожиданно комната наполнилась светом. Жора оторвался от бумаг и повернулся. Это сиял Нильский.

Жора, я все знаю!

Вот и отлично, — мрачно заметил Пятница. — Тогда скажите мне слово из семи букв на…

Нет, Жора, все-таки Крымов — это голова! — с восхищением промолвил Нильский и опустился на стул. — Я все понял. Все гениально, как все простое, и просто, как гениальное.

Что вы поняли? — зло спросил Жора. Он ненавидел Нильского за место под солнцем, доставшееся ему на шару, и его веселье злило Пятницу.

Я объездил сегодня наших телефонисток.

Ну и что, они объяснили вам, за сколько суток вы сможете высидеть яйцо страуса?

Нет, Жора. Я просто спросил их, кто им звонит. Действительно, они не успевают ни поесть, ни погладить, ни поругаться с соседкой. Заброшенные мужья пьют, дети получают двойки, тараканы блаженствуют на немытой посуде. Звонок за звонком. И знаете, кто звонит?

Жора напрягся, как мог, но кроме слова «милиция», ничего не приходило в голову.

Нильский хлопнул себя по ляжкам:

Да ваши ребята, Жора, звонят! Каждые две минуты. Докладывают, где находятся, что не продано и куда идут дальше.

Ну и что? — недоуменно спросил Пятница.

Нильский захохотал и упал на кровать. От лишней кинетической энергии сетка прогнулась, и Нильский больно ударился задом о пол, но только засмеялся еще больше.

Подумайте, Жора, почему Крымов заставлял нас все время работать параллельно и почему, когда вы нагнетали страсти вокруг своих ребят, это только приносило мне дополнительный прирост по «справке»?

Мысли теснились в голове Жоры, давя друг друга. И вдруг острая догадка пронзила огненной стрелой мозг Жоры, ударилась о чугунный лоб завхоза и отрикошетировала в ноги, отчего тот вскочил.

Понял! Во, черт, запутал как! Ну, хитрюга! Вот мозух! — кричал Жора, озаряясь идиотской улыбкой и вращая глазами, как «однорукий бандит» барабанами. — Дотумкал! Ведь телефоны, по которым докладывают дистрибьюторы, и справочные телефоны, — одни и те же.

И только теперь соратники поняли замысел маэстро. Девушки-телефонистки напрасно зубрили свои талмуды — было всего несколько звонков из психбольницы, таможни и института судебной экспертизы. Зато беспрерывно звонили юноши-дистрибьюторы с краткими докладами об очередных фиаско. Ни студенты, получившие от Жоры номера телефонов для докладов, ни девушки-телефонистки не знали, что каждый звонок автоматически включал таймер, который, не разбираясь, кто, зачем звонил, пересчитывал секунды в местную валюту. Хозяева телефонов — занятые начальники и их мелкие подчиненные — были рады избавиться от надоевших юношей и разрешали сделать им короткий местный звонок с телефона офиса. Через месяц начальникам приходили длинные списки телефонных счетов, в которых мизерные суммы за минутный разговор по телефонной справке не поражали воображения. Те же начальники, которые были подотошней и которые докапывались до назначения звонка, решали, что, как всегда водилось на Руси, подчиненные просто звонили по своим нуждам за счет фирмы. И ушлые начальники собирались сделать угрожающие предупреждения своим подчиненным. Но мелочность суммы откладывала массовую экзекуцию до следующего месяца, когда в счете опять мелькали номера телефонов платной справки. Но все мы — дети этой страны и привыкли всегда находить доказательства того, что воровство в ней неистребимо. В городе было сорок тысяч мелких, средних и крупных фирм, в некоторых из них находились телефоны в каждой комнате.

Остап правильно рассчитал менталитет клиентуры. Для того, чтобы ринуться в чреватое бюрократической волокитой разбирательство из-за трех рублей, мы слишком ленивы. Если бы это был счет на частный телефон, перед офисом «Телекома» выстроилась бы манифестация протеста. Но чужой счет не заботил никого, кроме его хозяина. Допустить, что кто-то на дармовщинку позвонил, можно было с вероятностью девяносто девять к одному. Допустить, что кто-то признается — сто к нулю. Начальники кряхтели, потирали в расстройстве затылки, но счета оплачивали.

Вечером того же дня компаньоны допоздна обменивались впечатлениями. Жора, вспоминая свои расстройства, весело ржал. Нильский хихикал над тупостью Жоры. Остап, хоть и уставший от сегодняшней проповеди для «Христиан Новой Эры», весело шутил над соратниками. Когда тема начала выдыхаться, а повторяющиеся шутки начали приобретать противный оттенок, из часов выскочила кукушка, каркнула один час ночи и от греха подальше заскочила обратно.

Все, друзья, давайте подведем итог, — сказал Остап, уютно поместившись в кресло и вытянув ноги. — Я думаю, сроку нашему справочному бизнесу — месяца три-четыре, от силы. Потом надо потихоньку закрываться. Этот город слишком мал и беден для любого бизнеса, дающего тысячу процентов прибыли, и длительностью более трех месяцев. Сейчас всем спать, а завтра, Сан Саныч, доложите мне о готовности следующего этапа. Мы должны полностью уложиться до ноября, а впереди очень трудоемкие работы.

Вечером Остап уехал к Вике. Ее родители отдыхали на юге, оставив квартиру в распоряжение влюбленных. Впрочем, Вика так до сих пор терялась, как же все-таки можно было назвать их отношения с Остапом. Можно ли было их назвать влюбленными? Крымов очень редко оставался ночевать, и даже после акта любви он торопился к себе, ссылаясь на холостяцкую привычку спать одному. Он всегда был весел и нежен с ней. Только иногда тень какой-то мысли или воспоминания затуманивала его глаза, и, застывшие, они смотрели как будто сквозь Вику, и была в них какая-то неземная глубина, как у человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы. Этот взгляд пугал ее, и она, испугавшись этой глубины, начинала сразу же тормошить Остапа. Он мгновенно возвращался в себя и становился таким же ироничным и веселым, как обычно.

Сегодня Крымов остался у нее на ночь. Во время любви Вика ощутила всем телом какую-то решимость, напор и даже злость в уверенных и сильных движениях Крымова. Успев изучить Остапа, она женским нутром почувствовала, что это — состояние души. Это было не сексуальное возбуждение сверх нормы, которое периодически просыпается у мужчины к своей постоянной женщине. Это была внутренняя свобода и решимость, которая окрыляет дух мужчин в жизни вообще, проявляясь, естественно, в сексе. Из своего опыта мудрая Вика знала, что у хорошего любовника должна быть или совсем пустая голова, или, если она забита мыслями, то они должны быть в полной гармонии. Сегодня он был великолепным любовником, и Вика подумала, что вдохновение при нормальной потенции — это великая вещь. Или Крымов сбалансировал свой внутренний статус, или дела стремительно шли к какой-то развязке. А это всегда возбуждало игрока, коим был Крымов, более, чем, к сожалению, может возбудить женщина мужчину сорока лет.