А ну их к монахам! Как говорит Крымов: «Я помню чудное мгновенье — передо мной оделась ты»… А я вот никогда не жалел, что я мужчина. Мужчиной быть гораздо лучше. Свобода — раз. Потом… — Нильский начал вспоминать дополнительные преимущества обладателя мужского пола, но его перебил Костомаров:

Женщины живут дольше мужчин.

Не все, — уточнил Гиршман, — а только вдовы.

Да разве это жизнь! — загорячился Нильский. — А пеленки, стирки-варки. Б-р-р-р! Ни за что в жизни! Если у мужчины сильная воля, он всегда добьется того…

…чего хочет его жена, — помог Борух закончить Нильскому мысль. Затем Гиршман, что-то вспомнив, издал звук, напоминающий скрип амбарной двери, что для тех, кто его знал, означало, что он засмеялся.

В то же время лицо президента было мрачно-непроницаемо.

Напрасно вы, Борух, потакаете женщинам. Это у вас национальное, — не теряя агрессивного тона, заявил Нильский. — Они не понимают юмора. Их интересует только одно: чтоб у подруги было не лучше, чем у нее. Зависть — двигатель прогресса женской натуры. Как говорит Крымов: «Лучше журавль в борще, чем у соседа синица в руках». Все бабы стареют и желтеют от излишнего количества желчи. Причина всех их болезней — жаба. А живут они так долго из вредности. Все женщины — стервы!

Неожиданно перед глазами Нильского встал образ княгини, и он добавил:

В той или иной мере.

Согласен, — мрачно добавил Костомаров. — Сколько помню, мы с моей ссорились. Я ей говорю — экономней, экономней. А она мне — а что это такое?

Для женщины экономить — это значит заштопать мужнины носки, стоящие пятьдесят копеек, и перелицевать его костюм тридцатилетней давности, — пояснил Гиршман.

А что значит экономия для мужчины? — задал вопрос Костомаров из профессионального любопытства.

Как что!? — удивился Гиршман. — Это одно из двух: либо надо меньше занимать, либо меньше отдавать.

Кстати, о деньгах, — встрепенулся Нильский. — Борух, займите мне двадцать гривен на неделю. Крымов крайне нерегулярно выдает на карманные расходы.

Гиршман мгновенно принял траурное выражение лица.

Как раз сегодня это будет очень неудачно. Давайте лучше завтра.

Завтра? Опять завтра? — возмутился Нильский. — Никаких завтра. Я уже обанкротился один раз, предоставляя отсрочки.

Если вы, Сан Саныч, любите цитировать Крымова, — резонно заметил Гиршман, — то у него есть еще одна хорошая пословица: семь раз поверь, один займи.

Если в разговоре пьяных мужчин произошел поворот от женщин к деньгам, то это верный признак того, что вечеринка заканчивается. А значит, заканчивается констатация истин, отцовство которых всегда трудно определить, когда они рождаются в споре сразу трех мужчин, к тому же и нетрезвых.

В теплой компании, проводившей свое заседание в «Дубраве» по случаю присвоения Боруху Гиршману звания графа, не хватало еще одного члена, и четвертый стул и прилагаемая к нему рюмка пустовали. Жора не пришел. И на то у него были веские основания. Дело было в том, что, направляясь на рандеву, Пятница неожиданно обнаружил хвост. Сразу же при выходе со двора москалевской резиденции он обратил внимание на пыльную голубоватую «восьмерку», примостившуюся в неудобной позе в конце переулка. Жора точно знал, что раньше он эту машину в микрорайоне не видел. Наклонившись, чтобы якобы перевязать шнурки, он из-под мышки внимательно посмотрел на подозрительный объект. За рулем сидело двое, один в черных очках. Мотор работал. Жора выпрямился и неспешной походкой пошел в сторону центра. Обладая даром видеть затылком, он отметил, что машина осталась на месте. Дойдя до магазина, Жора опять перевязал шнурки и установил, что сзади все чисто. Еще около получаса он кружил вокруг близлежащих домов, проверяя наличие второго и третьего уровней наблюдения. «Показалось», — пришел он к выводу и зашел в магазин. Купив бутылку «Хереса» для предстоящего фуршета, Жора вышел на улицу и чуть не ударился о знакомую «восьмерку», стоявшую прямо у выхода. «Грубо работают», — мелькнуло у него в голове, но неприятный холодок прошелся по напрягшемуся телу.

Жора очень медленно двинулся вдоль улицы. Машина осталась на месте. Минут пятнадцать он шел, не оборачиваясь и считая повороты. По выведенному им лично правилу, если хвост будет следовать за ним двадцать один поворот, то это — слежка. После двадцать второго поворота Жора опять присел завязать шнурки. Подмышечный взгляд показал отсутствие машины. «Они передали меня второму звену. Наверняка пешее наблюдение», — решил Жора и оглядел улицу. Моментально он выхватил из толпы серую неприметную личность с газетой и таксой на поводке, с напускным интересом разглядывающую витрину обувного магазина. «Вот хитрецы, думают ввести меня в заблуждение этим примитивным номером с собакой», — подумал Пятница. После этого Жора решил применить более активную тактику. Быстрой походкой он пошел по направлению к «Детскому миру», имеющему сквозной проход на параллельную улицу. Дойдя до входа, он обернулся и, увидев, что наблюдатель до сих пор стоит около витрины, бегом ворвался в универмаг. Пробежав через весь магазин, Жора выскочил из второго выхода, но тут его ожидал удар.

Прямо перед «Детским миром» стояла все та же «восьмерка» с двумя личностями в темных очках. «Обложили, гады, — подумал Жора. — Все выходы перекрыли. Ну, держитесь. Сейчас я вам покажу».

Мудро рассудив, что слежка носит многоуровневый характер, Жора понял, что надо применить самый сложный план ухода. Он знал все проходные подъезды в городе и со злорадством представил лица участников наблюдения через пять минут. Дойдя до первого подходящего подъезда, Жора молнией метнулся внутрь, в три секунды преодолел дом и выскочил на улицу из второго выхода. Пересекши бегом двор, он ворвался в первое попавшееся парадное. Какая-то старушка в это время отпирала дверь на первом этаже. Жора с ходу отбросил женщину в сторону и бросился в квартиру. Пробежав навылет через все комнаты, заметив при этом боковым зрением в одной из них онемевшую женщину в одних трусах, он выпрыгнул щучкой через открытое окно спальни. Вдогонку ему, как стрела индейца, несся пронзительный женский крик. Вскочив, как пружина, Жора бросился в сторону трехметрового кирпичного забора, сходу перемахнул через него и свалился на стаю бесхозных собак соседнего двора. Пробежав сквозь палисадник, он выскочил через подворотню на Московский проспект, забитый людьми и машинами. За ним, захлебываясь лаем, неслась собачья свора. Виляя и уворачиваясь от машин, он ринулся через проспект прямо на красный свет. Услышав позади себя металлический удар и звон разбитого стекла, Жора вбежал в первый попавшийся магазин и заорал:

Полиция! Всем ни с места! Где тут запасной выход?

Перепуганная продавщица, почему-то подняв руки вверх, кивнула головой в сторону служебной двери. Высадив дверь плечом, Жора пробежал через подсобки, умышленно переворачивая за собой ящики со спиртным и овощами, и выскочил во двор. Следующий подъезд, в который он заскочил, к сожалению, оказался не проходным. Жора в несколько секунд преодолел десяток лестничных пролетов и через чердак выскочил на крышу. Пробежав по старому потрескавшемуся коньку крыши вдоль всего дома, он спустился вниз по ржавой пожарной лестнице и выскочил на набережную Лопани. Жора рванул к реке. Он перемахнул через парапет, как по скользанке скатился вниз и прыгнул в мутную зеленую воду. Преодолев в несколько гребков вонючую водную гладь реки, он вскарабкался по скользким бетонным плитам противоположного берега наверх и удачно вскочил в отъезжающий троллейбус. Проехав одну остановку, Жора окончательно убедился, что ему удалось оторваться.

Выйдя из троллейбуса на другом конце города и оглядевшись, он позволил себе расслабиться. Жора почувствовал, что ему необходима сигарета. Подойдя к стоящей на обочине белой «семерке», из которой струился дымок, он попросил закурить. Ребята, сидевшие в машине, несколько помедлив, угостили его «Мальборо». Глубоко затянувшись ароматным дымом, Жора почувствовал, что начинает окончательно расслабляться. Он поблагодарил ребят и, решив для верности покружить по городу еще пару часов, пошел своей дорогой.