— Это мы уже обсуждали, Кизельт. Чего уж теперь кулаками махать — зряшное это дело. Впрочем, и я поступил бы так же: Квимби был моим другом, и у меня просто мороз по коже, когда я думаю, что эти твари могли сделать с Рораном. И все же хотелось бы знать, как нам теперь выбраться из этого положения.

— Очень даже просто: перебить всех солдат, и точка! — заявил Слоан.

— А потом что? Ведь тут же других пришлют! Да эти, в алых рубахах, нас просто своей численностью задавят. Но даже если мы сдадим Рорана, это ничего хорошего нам не принесёт: вы ведь слышали, что раззаки пообещали попросту перебить всех, если мы будем продолжать его укрывать, или продать всех в рабство, если мы его выдадим. У тебя, Кизельт, возможно, иные соображения, но я лично скорее умру, чем свою жизнь в рабстве закончить! — Морн покачал головой. — Нет, ребята, не выжить нам!

Фиск склонился над столом и негромко, но решительно предложил:

— Но ведь можно отсюда и уйти.

— А куда идти-то? — возразил ему Кизельт. — Позади Спайн, впереди солдаты, а за их спинами — вся Империя!

— А все твоя вина! — вскричал вдруг Тэйн, тыча пальцем в Хорста. — Теперь они сожгут наши дома, убьют наших детей, и все из-за тебя!

Хорст вскочил так стремительно, что с грохотом уронил стул.

— Где же твоя честь, парень? Неужели ты позволишь им пожрать нас и даже сдачи не дашь?

— Не дам. Это ведь сущее самоубийство! — Тэйн обвёл гневным взглядом присутствующих, встал и бросился вон.

Гедрик, заметив Рорана, махнул ему рукой и сказал:

— Иди, иди сюда, мы тебя давно ждём.

Роран заложил стиснутые руки за спину, чувствуя, что на него разом уставились несколько пар гневных глаз.

— Скажите, что я могу сделать для деревни? — спросил он.

— Мы тут подумали и решили, — сказал Гедрик, — что нас не спасёт уже ничто, даже если мы прямо сейчас выдадим тебя. А уж что могло бы быть, если б все сложилось иначе, теперь и говорить нечего. Придётся, видно, готовиться к следующей атаке раззаков — иного выхода нет. Хорст обещал выковать ещё наконечников для копий — а может, и другое оружие, если времени хватит.

Фиск готов сделать деревянные щиты. К счастью, его мастерская уцелела во время пожара. Ну, и кому-то надо заняться обороной — заграждения какие-то построить, сторожевые посты выставить. Мы бы хотели, чтобы этим занялся ты. Помощников мы тебе выделим достаточно.

Роран кивнул:

— Конечно. Сделаю все, что смогу.

Тара, сидевшая рядом с Морном, вдруг встала, горой возвышаясь над мужем. Тара была женщиной очень крупной, хоть и не молодой: в её чёрных волосах уже мелькала седина. Но своими могучими руками она ещё вполне могла и цыплёнку шею свернуть, и уличных драчунов разнять.

— Ты уж постарайся, Роран, — сказала она. — Нам и так уже слишком многих хоронить придётся. — Она повернулась к Хорсту: — В первую очередь людей похоронить нужно и детей в безопасное место отправить, а уж потом всем остальным заниматься. И тебе, Илейн, тоже лучше бы уйти. Мне кажется, на ферме Каули было бы спокойно.

— Я не оставлю Хорста, — спокойно ответила Илейн.

Тара тут же рассердилась:

— Это на шестом-то месяце беременности? Ты же ребёнка потеряешь! Ничего с твоим Хорстом не сделается!

— Нет уж. Мне куда хуже будет, если я стану дрожать от страха за мужа и сыновей. Лучше я здесь останусь. Ничего, как-нибудь справлюсь. Я все-таки двоих уже родила. Да ведь и ты наверняка останешься. И многие другие женщины.

Хорст обошёл вокруг стола, нежно сжал руку Илейн и сказал:

— Да и я бы хотел, чтобы ты рядом со мной осталась. А вот дети должны уйти. Не сомневаюсь, Каули о них хорошо позаботится. Но сперва нужно убедиться, что дорога к его ферме свободна.

— И не только убедиться! — проскрипел Лоринг. — Никто из нас в ту сторону долины и ходить не должен! Тамошние фермеры все равно помочь нам не смогут, зато эти… осквернители запросто до них доберутся.

Все с ним согласились, понимая, что пора расходиться по домам. Впрочем, вскоре большая часть жителей Карвахолла собралась на деревенском кладбище за домом Гертруды. Девять закутанных в белые саваны покойников уже ждали у вырытых могил; у каждого на груди лежала веточка болиголова, и каждому на шею заботливая Гертруда надела серебряный амулет.

Громко перечислив имена погибших — Парр, Виглиф, Гед, Бардрик, Хейл, Гарнер, Килби, Мелколф и Олбим, — она каждому закрыла глаза чёрными плоскими камешками, воздела руки к небесам и принялась читать поминальную молитву. Слезы так и текли из уголков её закрытых глаз, а голос её то возвышался, то стихал в такт горьким и торжественным словам, повествующим о земле, о ночи и о том извечном горе, которое всегда приходит не ко времени и от которого никому из нас не уйти…

Когда смолкло последнее слово молитвы, воцарилась полная тишина. Помолчав, родственники и друзья погибших стали вспоминать вслух, какими хорошими были при жизни эти люди. Потом тела опустили в землю.

А Роран не мог отвести глаз от холмика земли над безымянной могилой, где похоронили убитых в схватке солдат. «Один убит Нолфаврелем, а два — мною», — подумал он и сразу вновь почувствовал, как сопротивлялась ударам его молота плоть врага, как хрустели, превращаясь в месиво, кости… Тошнота вдруг подступила к горлу: «Это же я их убил! Но ведь не хотел никого убивать!» Ему казалось, что отныне на лбу у него стоит кровавое клеймо.

Он ушёл с кладбища при первой же возможности — даже не остановился, чтобы поговорить с Катриной. Взобравшись на холм, откуда хорошо был виден весь Карвахолл, он пытался представить себе, как лучше расставить сторожевые посты и что предпринять для обороны деревни. К сожалению, дома стояли друг от друга слишком далеко, чтобы соединить их заграждением. Вряд ли было бы разумно допускать схватку с солдатами прямо под стенами домов — ведь окажутся вытоптанными все сады и огороды. С востока деревню защищала река Анора, но с трех сторон Карвахолл оказывался совершенно беззащитным. И Роран совсем не был уверен, что за несколько часов можно построить сколько-нибудь мощную преграду для раззаков и их отряда.

Вдруг в голову ему пришла одна идея. Выбежав на центральную площадь, он громко крикнул:

— Эй! Кто может помочь мне рубить деревья?

Уже через несколько минут к нему стали подходить мужчины. Но Роран не умолкал:

— Ещё, ещё! Мне нужны ещё люди!

Один из сыновей Лоринга, Дарммен, пробился к Рорану и спросил:

— Ты что делать-то собрался? Роран ответил ему громко, чтобы слышали все:

— Надо построить вокруг Карвахолла стену — чем толще, тем лучше. Я прикинул: если срубить побольше деревьев, уложить их друг на друга и заострить оставшиеся сучья, то раззакам трудновато будет через такую преграду перебраться.

— И сколько же деревьев потребуется? — спросил Орвал.

Роран прикинул что-то в уме и сказал:

— По крайней мере полсотни. А может, и все шестьдесят. — Орвал чертыхнулся, начались споры, но Роран крикнул: — Погодите! — Он пересчитал собравшихся: их оказалось сорок восемь. — Если каждый из вас в течение этого часа сумеет свалить хотя бы одно дерево, то и спорить будет не о чем. Сможете?

— Ты за кого нас принимаешь? — обиженно спросил Орвал. — Когда это мне нужен был целый час, чтобы дерево срубить? Лет в десять?

— А что вы скажете насчёт ежевики? — спросил Дарммен. — По-моему, очень неплохо ещё и её побегами ветки обмотать. Сквозь такие колючки мало кто пролезет.

Роран усмехнулся:

— Отличная мысль! А ваши сыновья пусть запрягут лошадей и помогут нам деревья подтаскивать. — Все тут же бросились по домам за топорами и пилами. Роран едва успел остановить Дарммена и сказал ему: — Вы постарайтесь выбирать такие деревья, у которых ветки растут с самого низа и до верхушки.

— А ты разве не с нами? — спросил Дарммен.

— Нет, я попытаюсь ещё одну линию обороны создать. — И Роран поспешил к дому Квимби.

Биргит забивала окна досками.

— Ну? — спросила она, вопросительно на него глянув. Роран быстро рассказал ей про стену из поваленных деревьев и объяснил, что хорошо бы ещё вырыть ров с внутренней стороны этой стены, а в дно рва вбить острые колья и ещё… Но Биргит прервала его: