Вечером Соня встретила мужа в прихожей. Она ни слова не сказала о его вчерашнем отсутствии.

— Может, поужинаем сегодня вместе? — предложила она.

— Хорошо, если хочешь.

— Я приготовлю пасту, — сказала она, когда Джеймс прошел мимо нее в ванную комнату.

Им еще ни разу не приходилось есть tagliatelli putanesca[31]. Не успела Соня приготовить соус, как Джеймс уже выпил первую бутылку вина. Спичка в костер была брошена.

Когда Соня наливала себе в бокал вина из второй бутылки, которая уже была раскупорена и стояла на столе, она почувствовала агрессию Джеймса.

— Значит, танцуешь? — пренебрежительно спросил он.

— Да, — ответила Соня, стараясь сохранять спокойствие и нейтральный тон.

— Ты, должно быть, уже стала настоящей профессионалкой?

Соня сидела, поигрывая ножкой бокала, потом глубоко вздохнула. Вино и ей придало мужества.

— Я теперь стану заниматься по пятницам, — заявила она.

— По пятницам… Такой, значит, уикенд, да?

Помимо воли она стала подливать масла в огонь.

— По пятницам занимается продвинутая группа. Теперь я уже не новичок, — продолжала она.

— Ага, но пятница станет шилом в заднице. Твои танцы перечеркнут все пятничные вечера, Соня.

Сейчас Джеймс разговаривал с ней дружелюбным, но немного насмешливым тоном — эти странные нотки в его голосе показались ей угрожающими.

Джеймс налил себе еще вина и стукнул бутылкой по столу.

— Чертовски неудобно, Соня!

— Не стоит это так воспринимать, Джеймс.

— Что ты говоришь?! А я считаю именно так, — бросил он. — Твои танцы, блин, совсем не вписываются в нашу жизнь, Соня.

«Нашу жизнь, — подумала Соня, прокручивая эти два слова в голове. — Нашу жизнь?»

Слова казались чуждыми. Они не имели к ней отношения — она больше не могла представить свою жизнь без танца. Этот высокий пьяница в костюме в тонкую полоску, даже сидя за столом на собственной кухне, таил в себе угрозу. Он раскачивался на стуле и бросал на Соню яростные взгляды. Джеймс запачкал вином желтый шелковый галстук — Соня наблюдала, как по шелку растекается грязное пятно. Она изо всех сил пыталась избежать ссоры.

Паста была готова. Соня выключила газ и только успела поднять сковородку, как услышала рев Джеймса:

— Ну! Ты собираешься бросать свои танцы или нет?

Его громкий голос чуть не заставил ее выронить сковородку. Обжигающая жидкость выплеснулась на пол. Соня, увидев, как дрожат ее руки, поставила сковородку на подставку для сушки.

— Знаешь, что-то мне расхотелось есть, — сказала она. — Пойду лягу спать пораньше.

Совершенно потеряв аппетит, она вышла из кухни; ее тошнило от страха и осознания того, что она вышла замуж за человека, который способен вселить в нее настоящий ужас.

Казалось, то, что они спят в разных комнатах, станет обычным положением вещей. В желудке заурчало. Она никогда не могла себе представить, что они дойдут до такого.

На следующий день на ее мобильный пришло уведомление о письме. Писала Мэгги, приглашая приехать на несколько дней в Испанию. Соне понадобилось меньше секунды, чтобы написать ей ответ из двух букв. На работе не было ничего срочного, а еще одна поездка в Гранаду станет долгожданным спасением. Ей понадобится несколько дней, чтобы все обдумать, к тому же она сможет навестить старика в баре. О такой возможности она просто мечтала.

Поля перемежались аккуратными рядами олив, пышными виноградниками и грядками с созревшими овощами. Высоко в горах за последние несколько недель с марта по апрель снега чуть растаяли, и ростки, получив постоянную подпитку, теперь превратили землю в зеленеющие поля. На солнце, которое с каждым днем припекало все жарче и жарче, начали краснеть клубника и помидоры. Крутые горы, извилистые холмы, проглядывающие между ними побеленные деревенские домики и огромные возделанные поля… Соня вглядывалась сквозь грязный иллюминатор в расстилавшийся пейзаж, благодаря раннему теплу сильно изменившийся со времени ее последнего визита.

Из-за кондиционированного воздуха в салоне самолета Соня оказалась не готова к одуряющей жаре, которой встретила ее Испания, как только открылась дверь. Она зажмурилась, оказавшись в лучах послеполуденного солнца, у трапа самолета ее окутали потоки горячего воздуха, как будто на нее направили гигантский фен. В этот момент она почувствовала, что начала оттаивать, — за последние месяцы она продрогла до костей в морозной Англии.

Такси унесло Соню в центр Гранады, по пути она мельком увидела красоты Альгамбры. Водитель торопился, лавировал между машинами в потоке интенсивного движения, стараясь поскорее вернуться в аэропорт за другими пассажирами.

— Я не могу отвезти вас туда, — угрюмо заявил он, когда Соня показала ему адрес. Он производил впечатление человека, который получает истинное удовольствие от того, что не может помочь. — Это невозможно.

Мэгги жила в Альбайсине, старом арабском квартале, где извилистые мощеные улочки были настолько узкими, что по ним едва передвигались пешеходы. Какие уж там машины! Водитель, не слушая возражений, высадил Соню на Плаза Нуэва.

Соня, стоя на площади, огляделась. С одной стороны находился целый ряд кафе, сейчас уже переполненных людьми, в основном туристами, которые зашли освежиться и поесть мороженого под разноцветными зонтиками с рекламой пива и кока-колы. Следуя инструкциям Мэгги, Соня направилась к церкви в дальнем конце площади и поднялась по широким каменным ступеням с краю от нее.

Дорогу ей загородила группа цыган с косичками на головах: один бренчал на гитаре, другой играл на скрипке, а третий бросал мяч шелудивому псу. Пытаясь втащить на ступеньку свою тяжелую сумку, Соня перевернула одну из банок с пивом. Содержимое разлилось по каменным ступеням. Гитарист вскочил на ноги.

Не успела Соня и глазом моргнуть, как он вырвал у нее из рук сумку и бросился бежать. Сердце похолодело. Она устремилась за ним и догнала лишь на верхней ступеньке. Он стоял как вкопанный.

— Пожалуйста… — произнес он с сильным акцентом. К огромному облегчению и удивлению Сони, он бережно поставил сумку на гладкие камни.

— Gracias[32], — ответила она смущенно, теперь осознавая, что у него были самые лучшие намерения.

— De nada[33], — сказал он, его красивое бородатое лицо расплылось в улыбке.

Соня решила, что ему чуть больше восемнадцати. Щетина скрывала ангельские, почти детские черты.

До места назначения оставалось всего двадцать метров, колеса ее сумки громко тарахтели, когда она везла свой багаж по улице Санта-Ана, придерживаясь узкой полоски тени. Она позвонила в дверь восьмой квартиры в доме № 32. За стеклянной, украшенной коваными решетками наружной дверью она видела коридор, выложенный от пола до потолка ярко-синей и белой плиткой. Соня услышала, как сверху кто-то окликнул ее по имени. Она отошла от двери и подняла голову.

Ослепленная яркой голубизной неба, она все же разглядела силуэт — с балкона опасно свесилась Мэгги.

— Соня! — позвала она. — Вот! Лови!

На камни с бряцанием упали ключи.

— Серебряный! Моя квартира на пятом этаже!

Соня вошла и стала подниматься по лестнице — тут не было цыганского ангелочка.

К тому моменту, когда Соня поднялась на нужный этаж, она уже задыхалась. Улыбающаяся Мэгги встречала ее в дверях, похожая на экзотический цветок в ярком набивном восточном халате, на загорелом лице сияли глаза.

— Соня! Как я рада тебя видеть! — воскликнула она, хватая вещи подружки. — Входи.

После яркой, выложенной плиткой лестничной клетки комната показалась темноватой. Тусклая лампочка в коридоре отбрасывала неяркий свет. Сонины глаза с трудом привыкли к темноте.

Гостиная Мэгги была обставлена в марокканском стиле: множество ковриков и покрывал, арабские светильники и абстрактные конструкции из разноцветного стекла, которые тихонько позвякивали, когда по квартире проносился легкий ветерок. Соня была очарована не только убранством, но и видом из огромного окна от пола до самого потолка на реку Дарро, которая текла прямо под окном, разделяя группу строений в старейшем районе Гранады.