До рассвета Сайвин пробиралась к обломкам «Неистового орла». Раненое драконье крыло сильно ограничивало их скорость, заставляя делать короткие, слабые махи. Рагнарк настаивал на быстром перелете, но Сайвин принудила его сбавить скорость. Имея одну с ним душу, она разделяла его боль. Правая рука была будто прожжена насквозь, и боль во время полета почти поглотила ее. Несмотря на раны, они продвигались сквозь изрытые ландшафты Грохочущих Холмов, идя по следу охваченного огнем корабля, упавшего на землю.

Когда на восточном горизонте забрезжил рассвет, Сайвин и Рагнарк, наконец, добрались до открытых песков и дюн Южных Пустошей. Сайвин в изнеможении прильнула к дракону, слабая и мучимая жаждой. Цель их похода была отмечена столбом густого дыма.

Не издав ни звука, Рагнарк оттолкнулся от скалистого выступа, на котором сидел, и, махая крылами, заскользил вниз, к высоким дюнам. Сайвин, прижавшись к его шее, разглядывала простирающуюся внизу пустыню. «Будто огромный песчаный океан», — тупо подумала она. Он казался бесконечным, переливался мягкими волнами, прерываемый лишь случайными скалистыми отмелями.

С прижавшейся к нему Сайвин Рагнарк кружил над высокими дюнами, вычерчивая в воздухе широкие круги.

— Родная… корабль…

Сайвин выпрямилась. Впереди проходила борозда разрушения. Дюны были выжжены, на всем протяжении валялись куски дерева; отлетевшая мачта вонзилась в пологий песчаный склон.

Рагнарк поднялся выше, паря на восходящем потоке.

В глубокой впадине впереди Сайвин заметила остов корабля. Он уткнулся носом в дюну, корпус был разбит. Его нутро все еще тлело и мерцало слабым огнем. Крошечные фигурки суетились возле останков корабля. Спасенное снаряжение и ящики громоздились в стороне.

— Кто-то выжил, — проговорила Сайвин, указывая рукой. Безмолвно она велела дракону приземляться.

Рагнарк сделал круг над столбом дыма и устремился вниз.

Все наблюдали за их приземлением. Как только дракон коснулся земли с глубоким вздохом облегчения, фигуры двинулись к ним. Сайвин заметила Джоаха и Кровавого Всадника Ханта. Она сползла со своего седалища и подняла руку.

Джоах уже приблизился к ним, в разодранной одежде, с гигантским кровоподтеком на щеке.

— Вы выжили, — произнес он изможденным голосом.

Сайвин кивнула.

— Рагнарк ранен. Ему нужен глоток драконьей крови. Не думаю, что мы сможем лететь дальше.

Хант покачал головой. Великан снизу до верху был вымазан сажей.

— Мне жаль. Бочонки либо сгорели, либо разбились вдребезги. То немногое, что осталось, мы использовали для излечения раненых при крушении. Больше нет ни капли.

Сайвин застонала и обернулась, все еще держа руку на теле дракона.

— Мы справимся.

Рагнарк взмахнул головой и уткнулся в ее волосы.

— Сильное сердце… исцелится.

— Я знаю, ты сможешь, — ответила она, — но, может быть, тебе стоит поспать. Нам будет проще заживить раны, чем Касту.

— Человек… сердце не такое большое. — Дракон принял на себя гордый вид.

Сайвин устало улыбнулась.

— Но и крылья у него гораздо меньше.

Рагнарк вновь прижался к ней носом, с неохотой соглашаясь с ней. Она обняла его, заверив в своей любви и признательности, после чего сделала шаг назад. Древнее заклятие дало обратный ход, превратив чешую и когти в обнаженные руки и ноги.

Как только преобразовавшийся Каст, споткнувшись, сделал шаг вперед, он прижал руку к груди. Предплечье было сильно обожжено, но лицо оставалось спокойным.

— Сколько выживших? — спросил он, не обращая внимания на свою собственную рану.

Джоах одолжил нагому товарищу свой плащ, изодранный и измазанный в саже. Пока Каст обматывал тряпкой грудь, Джоах ответил:

— Немного. — Он ткнул пальцем на горы снаряжения. — Шишон и убийца Кесла были выброшены при падении и контужены, но сейчас приходят в себя.

Сайвин обнаружила молодую девушку, держащую на коленях ребенка.

Джоах продолжил.

— Ричальд тоже выжил после крушения, повредил ногу и теперь не разговаривает. Он находится рядом с остальными эльфами. Думаю, его вывела из строя потеря корабля.

— Что насчет команды? — спросил Каст.

— Трое живы. Четверо погибли в крушении.

Каст осмотрел разбитые дымящиеся обломки.

— Что теперь?

— Пойдем пешком. Кесла говорит, Алказар в семи лье отсюда, — тяжелый, но осуществимый переход. Сегодня мы соберем все, что сможем, и отдохнем. После захода солнца отправимся.

Сайвин взглянула наверх на столб дыма.

— Это будет безопасно? Кто-то, не очень дружественно настроенный, я полагаю, может заметить дым и заинтересоваться.

Кесла внезапно появилась возле ее локтя, пристально вглядываясь. Убийца двигалась совершенно бесшумно. Сайвин заметила, что на гладком песке не осталось ни следа от ее подошв.

Кесла сама ответила на ее вопрос.

— Сайвин права. Это не безопасно. Не только люди могут увидеть дым, пески прячут чудищ пострашнее. Они придут на кровь. Мы должны развести погребальный костер, сжечь тела и, не оставляя следов, уйти отсюда как можно быстрее.

Джоах покачал головой.

— У нас нет воды. Мы истощены. И ночью будет прохладнее.

— И опаснее, — веско парировала Кесла.

Сайвин видела, как оба они уставились в землю. Определенно, разногласия раздражали их больше, чем ситуация, в которой все оказались.

Каст подал голос.

— Думаю, нужно следовать указаниям Кеслы. Она знает Пустоши лучше, чем любой из нас. Это ее родина.

— Согласна, — поддержала Сайвин.

Джоах на какое-то мгновение замер, затем развернулся на каблуках.

— Прекрасно. Я дам знать эльфам.

Кесла посмотрела на его удаляющуюся спину, затем вздохнула.

— Я подготовлю Шишон.

— Я помогу тебе, — сказал Хант, следуя за ней.

Оставшись вдвоем, Сайвин повернулась к Касту и посмотрела на него с уставшей улыбкой на губах.

— Как твоя рука?

— Выживу.

— Это хорошо. — Она прильнула к нему осторожно, чтобы не задеть ожоги.

Он обхватил ее здоровой рукой и крепко прижал к себе.

— У нас впереди долгий путь. Нужно отыскать какую-нибудь тень и отдохнуть, пока есть возможность.

Сайвин провела пальчиком по его груди.

— Отдохнуть?

Каст посмотрел ей в глаза.

— У тебя что-то другое на уме?

Она дотянулась до него губами и хрипло прошептала:

— Ты мне нужен.

Его лицо озарилось улыбкой, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, — но, прежде чем их губы успели встретиться, возле обломков корабля раздался оглушительный крик.

Мастер гильдии Белган уединился вместе с шаманом во мраке внутреннего двора. Хотя утреннее солнце уже появилось на голубом небосклоне, ему нужно было преодолеть высоты Алказара, чтобы забросить свои лучи в высокий, узкий двор. Под прикрытием тени оба припали к вымощенной горловине небольшого колодца. Их окружали цветущие кусты, обрамляющие палисадник с песчаными статуями.

На красных камнях шаман Партус кидал набор выцветших костей, состоящий из крошечных позвонков, выщербленных суставов, черепов ящериц и разных частей птичьего скелета. Кости сначала прыгали и гремели, затем располагались в виде случайных рисунков. Шаман вытягивал голову, изучая белые кусочки у красного камня.

Белган отбросил назад прядь седых волос, пытаясь самостоятельно рассмотреть знаки, но смысла так и не проступило. У него не было этого дара.

— Что это значит?

Партус поднял руку, по цвету напоминающую брошенные кости, обернутые в высушенную на солнце кожу. Старый шаман склонился и засопел над костяшками, то одним, то другим глазом прикладываясь к узору, будто птица, изучающая любопытную букашку. Длинный нос и острые черты лица довершали его ястребиный образ.

Белган оперся на пятки в нетерпеливом ожидании. Оба старца были завернуты в красные одеяния пустынников с откинутыми назад капюшонами, — но это единственное, что их объединяло. Шаман был лыс и тощ, Белган же, напротив, широк в костях, бледнокож, с длинными, струящимися седыми волосами. Белган носил прозвище «Призрак Алказара» за свои умения невидимо перемещаться и чрезвычайную бледность.