Второй день перехода через пустыню Джоах шел позади носилок с Ричальдом, у которого были сломаны ноги. Они замыкали все шествие. Кесла шла впереди. За ней двигался Хант, держа на руках Шишон. Перед Джоахом шествовали Каст и Сайвин, с ног до головы укутанные в защитные одеяния. Единственным открытым солнцу местом являлись две руки с переплетенными пальцами.

Прищурившись, Джоах взглянул на небо. Он прикрыл глаза рукой. Солнце коснулось западного горизонта. Скоро им придется искать очередное место для разбивки ночного лагеря, а это непростое дело. Отряд измучился от жары, солнечного пекла и жажды.

Прошлой ночью Кесла привела их к беспорядочно нагроможденным утесам. Вне песков риск нападения ночных пустынных мародеров сокращался. Когда они установили лагерь, Кесла велела подвесить куски опаленной парусины. «Чтобы собрать ночную росу», — пояснила она.

Это было мудро. К утру чашки и миски, стоящие с внутренней стороны балдахина, были наполнены свежей водой. Ее было недостаточно, чтобы смыть пот и песок с тел, но хватило на то, чтобы вдоволь напиться и наполнить фляжки для дневного перехода.

Но сейчас, когда солнце клонилось к западному горизонту, небольшие запасы воды Джоаха иссякли. Губы его потрескались, язык казался одним липким куском плоти. Кесла научила, как держать за щекой камешек, чтобы отсрочить наступление жажды и увлажнить рот, но он давно уже выплюнул его. Суставы и жилы были до крови истерты при ходьбе песком. Глазам причиняли невыносимую боль отражения солнечных лучей от окружающих песчаных насыпей. Казалось, они идут уже несколько лун, а не пару дней. Даже во сне Джоах видел песок и бесконечные, пустые небеса.

И в своих мучениях он был не одинок. Все члены группы тащились через пустыню, свесив головы, измученные солнцем. Носильщикам Ричальда, подвешенного между двух шестов, приходилось хуже всего. Эльфийский принц использовал остатки магии, чтобы облегчить вес своего тела, но солнце высосало из них все соки. Временами, когда Ричальд позволял носильщикам отдохнуть и сам тащился по пескам, опираясь на костыль, его лицо искажалось гримасой боли. Но он проделывал такое нечасто, вынужденный вновь возвращаться на носилки.

— Джоах? — донесся глухой шепот из груды одежд и парусины, наваленной на носилки.

Оборачиваясь, Джоах отвернул от лица матерчатый шарф, после чего уставился на Ричальда. Это было первое слово, которое эльфийский принц выговорил с момента крушения «Неистового орла».

— Что случилось, Ричальд?

Ричальд облокотился на локоть.

— Я прошу прощения.

— За что?

— Я вас всех подвел.

Джоах поморщился.

— С чего ты взял?

— Я не должен был потерять корабль. Это позор для моей семьи.

Джоах вздохнул. Он узнал эту боль. Витая в облаках, Ричальд никогда раньше не испытывал таких серьезных трудностей, как две ночи назад. Этот опыт сдул его надменные паруса.

Протянув руку, Джоах коснулся его запястья. Ричальд отпрянул, но Джоах крепко стиснул пальцы на руке принца.

— Мне жаль, что ты потерял корабль, Ричальд. Правда. Но ты провел нас через нарциссовое ноле и сделал возможным дальнейшее передвижение. Ты не опозорил ни свое имя, ни свою семью.

— Но «Неистовый»…

— Это всего лишь набор древесины и парусов. Пока ты жив, можно построить другой корабль. В действительности ты настоящий «Неистовый».

Уязвленное лицо Ричальда несколько смягчилось. Он некоторое время внимательно смотрел на Джоаха, затем высвободил руку.

— Спасибо тебе, — прошептал он, укладываясь на спину.

Кесла, идущая впереди, подняла руку.

— Разобьем лагерь за следующим холмом.

Джоах облегченно вздохнул, радуясь, что очередной долгий день подошел к концу. По утверждению Кеслы, они должны были добраться до Алказара к середине следующего дня.

Дальше Джоах продвигался с новыми силами. И вся группа ускорила шаг, почувствовав завершение дневного похода. Последним они преодолевали склон гигантской дюны, вздымающейся к подножью крутого холма. Команда карабкалась по песчаному гребню, проваливаясь и скользя, словно на виражах.

Когда солнце уже опустилось за горизонт и сумерки окутались тенями, они добрались до вершины. Джоах, замыкающий шествие, увидел, как вся группа остановилась в немом изумлении. Он преодолел оставшееся расстояние и тоже уставился на открывшуюся перед ним долину.

— Матерь Всемогущая!

Внизу лежала страна чудес. Пролегала небольшая просека высоких, тонких деревьев, коронованных зеленым куполом. И хотя сумерки в низине были гуще, ошибиться было невозможно: там мерцала вода, целый пруд! За прудом тлели факелы, освещая несколько палаток. До них долетел дребезжащий звон струнного инструмента.

— Оазис Ошал, — возбужденно проговорила Кесла. Она откинула капюшон. Лучи заходящего солнца окрасили каскад ее коричневатых волос в золото.

— Почему ты не сказала, что ведешь нас сюда? — спросил Каст, слегка раздражаясь. Тот же самый вопрос мучил и Джоаха.

— Я не могла. Запрещено говорить про оазис, пока не добрался до него. Пустынные племена верят, что упоминание оазиса оскорбляет богов земли. В качестве наказания они могут засыпать воду песками или сбить с пути. — Кесла с улыбкой обвела взглядом их лица. — А вы ведь не хотели, чтобы это произошло, правда?

Хант подал голос:

— Ни за какое золото морей. — Он поспешил вниз по склону.

Из-за небольших валунов, словно из песка, внезапно появилось четыре человека в камуфляже и масках. В руках они держали длинные наточенные мечи.

Кесла выступила вперед, поднимая раскрытые ладони.

— Наато оши рит, — спокойно произнесла она, обращаясь к охранникам.

Глаза предводителя мечников округлились, когда он узнал ее. Он стянул капюшон и маску.

— Кесла?

Кесла широко улыбнулась и поклонилась.

— Рада снова видеть тебя, Иннсу.

Человек вложил меч в ножны и взбежал вверх по склону. Джоах заметил, что молодой человек высок и широкоплеч. У него была темная кожа, глубокие проницательные глаза и небольшая ухоженная бородка. Верхняя часть черепа чисто выбрита, как и у остальных охранников.

Добежав до Кеслы, он подхватил ее на руки и закружил.

— Мы искали тебя.

— Искали меня? — переспросила Кесла, задыхаясь от подобного приветствия, пока он не поставил ее обратно на ноги.

— Шаман Партус внизу, в лагере, — Иннсу кивнул в сторону низко натянутых палаток. — Его кости предупредили об опасности, подстерегающей тебя при переходе пустыни. Мы искали тебя. Я знал, что ты придешь в Ошал.

Улыбка на ее лице стала еще шире.

— Ты меня хорошо знаешь.

— Как можно не знать? Сколько раз мы приходили сюда на тренировки? Я не мог удержать тебя далеко от воды. — Когда Иннсу повернулся, Джоах заметил маленькую татуировку за его левым ухом, метку убийцы.

— Как Мастер Белган? — спросила Кесла.

Юноша закатил глаза.

— Волнуется, как обычно.

У Кеслы вырвался короткий смешок.

Джоах нахмурился, раздраженный фамильярностью молодого человека, проявляемой в отношении девушки с копной темно-рыжих волос.

Будто почувствовав его досаду, Кесла обернулась.

— У нас был долгий переход, Иннсу. Будет лучше дать всем помыться, поужинать и улечься на ночлег. Продолжим разговор позже.

Тот засопел.

— Да, конечно. — Выпрямляясь, он официально обратился к остальным: — Добро пожаловать в Ошал. Разделите наши воды. — Это было нормальное приветствие, произносимое без каких-либо эмоций.

Иннсу обернулся и сказал что-то на пустынном языке своим товарищам. Один из них ринулся вниз по склону в сторону долины, распространяя весть об их прибытии.

Кесла махнула рукой, указывая на деревья и воду.

— Пошли. Мы все испытали лишения, думается, дорога отсюда будет еще тяжелее. Но сегодня ночью почтим богов Пустошей за их милость и насладимся гостеприимством Ошала без страхов и тревог. — Вместе с Иннсу она повела их вперед.