Так близко…

Опершись на посох, Грешюм разглядывал Джоаха. Раздетый и распластанный юноша был привязан к кровати. Кровь из обрубленной руки сочилась на постельное белье, несмотря на стягивающий жгут. Кожа была мертвенно бледная от потрясений и потери крови. В глазах сохранялось удивленное выражение. Сознание то возвращалось к нему, то снова оставляло.

Грешюм нахмурился и двинулся к Джоаху. Мальчик не должен умереть. В его юном теле, напитанном магическими силами, лежала надежда на возрождение самого Грешюма, избавление от дряхлости. Грешюм поднял посох и ткнул им обрубок руки Джоаха. Он прошептал короткое заклятие. Медленно разорванные вены и артерии затянулись; плоть обтянула проступающие кости. Вскоре на месте зияющей раны появилась округлая культя. Довольный результатом, Грешюм так же легко излечил рану от стрелы.

Он видел, как тело юноши расслабилось, дыхание стало глубоким. Смерть на мгновение отступила.

Глаза Джоаха начали медленно фокусироваться.

Хорошо. Грешюм отошел. Теперь он мог продолжить прерванное действо. Он простер над кроватью свой посох и вытянул руку в направлении второго обитателя комнаты.

Белган протянул ему длинный, изогнутый кинжал.

Пальцы Грешюма обхватили рукоять. Был другой способ одолеть мальчишку. Он требовал немного больше усилий.

Джоах вновь бродил по сонной пустыне. Он стоял обнаженным под беззвездным небом. Песок вокруг него был залит кровью. Он пошатывался от слабости. Затем по его телу прокатилась волна прохлады — будто он снова окунулся в освежающие воды Ошала. Тело наполнилось спокойствием, исходящим от пылающего запястья и пронзенного плеча, словно исцеляющий бальзам, прогнало боль. Джоах облегченно вздохнул, поднимая руку с округлившейся культей.

— Магия, — пробормотал он, обращаясь к голой пустыне.

Пустыня откликнулась:

— Темная магия. Ты можешь отличить одну от другой?

Джоах обернулся и увидел около себя знакомую фигуру.

— Шаман Партус?

Старик был одет в свой обычный красный пустынный плащ с откинутым на спину капюшоном. Его глаза ярко сверкали.

— Пришло время вступить в права наследования.

— Что вы имеете в виду?

— Ты преобразователь. Ваятель сновидений. Если ты хочешь жить, должен принять свой дар.

— Я не по… — Джоах тяжело задышал, боль снова пронзила его, разрывая грудную клетку.

Шаман не сделал ни одной попытки ему помочь, в молчании замерев на месте.

Джоах оторвал руку от груди. По пальцам струилась кровь. Он посмотрел на свою голую грудь: на ней из пылающих болью кривых линий медленно вырисовывался рунический символ. Вновь подняв голову, он увидел, что в пустыню сновидений пролился иной мир. Словно призрачный образ, явилась маленькая комната. В этом мире он был крепко привязан к кровати. Джоах наблюдал, как склонившийся над ним Грешюм водил кинжалом по его груди, вырезая на ней рунический знак.

Грешюм, казалось, почувствовал, взгляд Джоаха и посмотрел на него.

— Пришел в себя, Джоах? Хорошо. Я хочу, чтобы ты это видел.

В пустыне Джоах обернулся к Партусу. Член племени и пустыня казались такими же иллюзорными, как комната.

— Что происходит?

— Ты переплел сон и реальность, Джоах, здесь могут бродить лишь скульпторы. Я не могу последовать за тобой.

Грешюм, казалось, также расслышал вопрос.

— Ты спрашиваешь, что происходит, мой мальчик? Разве это не очевидно? — Он поднял окровавленный кинжал. — Что не хотят отдать добровольно, я возьму силой. Я намереваюсь украсть твой дух и исказить его. Ты будешь мой навеки.

Как только темный маг вернулся к своей работе, Джоах посмотрел назад на шамана Партуса.

— Помоги мне, — взмолился он.

Образ шамана таял.

— Я не могу идти твоей дорогой, Джоах. Только ты можешь это сделать. — Партус поднял руку и указал на кровавый след в песке.

Джоах уставился на яркое пятно.

— Вспомни, чему я тебя учил, — проговорил Партус. — В сонной пустыне ты можешь вдохнуть материю в фикцию. Примени это знание; воспользуйся силой своей крови.

— Я не знаю, как…

— Сонная пустыня воззвала к тебе. Пришло время ответить ей. — Фигура шамана медленно рассеивалась. — Сейчас ты идешь туда, куда я не могу последовать за тобой.

Джоах огляделся. Сонная пустыня, казалось, стала ярче. Одновременно комната впереди обрела большую реальность. Джоах видел, как Грешюм протянул кинжал длинной, бледной фигуре Мастера Белгана. В углу клубком свернулось существо, зализывая свой подпаленный бок.

Даже запахи в его сознании смешались: сухость безмятежной мерцающей пустыни и легкий дым плавящегося сала от прикроватных свечей. Но один запах преобладал в обоих мирах — запах его собственной разлившейся крови.

Он снова взглянул на окровавленный песок. Красный след, казалось, тянулся из одного мира в другой: ручейки с песка перетекали на пол комнаты. Связь между двумя мирами. Хотя он и не понял до конца, но запомнил слова шамана. Он сосредоточился на следе крови, пытаясь сделать его более реальным. Сделав это, он почувствовал, как часть его души и силы наполнили кровь. Пятно стало ярче и плотнее, связь между двумя мирами укрепилась. Джоах начал ощущать потоки энергии. Он почти видел магические нити, проникающие из его крови в песок. И пока он всматривался, эти тонкие пучки становились все гуще. Но что это значило?

Прежде чем он смог разгадать тайну, его внимание привлек громкий стук в комнате замка. Кто-то барабанил в дверь.

Склонившийся над кроватью Грешюм махнул рукой, и Белган хрипло выкрикнул:

— Что вы хотите? Кто осмелился нам мешать?

Дверь и комнату, скрипнув, отворилась, и в проеме появился невысокий, плотный человечек.

— Я пришел сообщить: чужеземцев прогнали. Они отходят в пустыню.

Белган кивнул:

— Спасибо, Хумф.

Взгляд мужчины скользнул по распластанному на кровати телу Джоаха. Грешюм заметил его интерес.

— Убеждаем молодого человека раскрыть свои секреты.

Хумф кивнул, сохраняя болезненное выражение лица. Его глаза на мгновение сузились, когда он отходил от двери. Хумф поднял руку, и в комнату вошла дородная женщина. В руках она несла широкий поднос, заставленный высокими кружками с элем, тарелками с мясными нарезками и хлебом.

— Я подумал, вы с гостем захотите перекусить, — проговорил Хумф. — Госпожа Шаргил приготовила небольшой ужин.

В углу ссутулившийся гном поднял голову, учуяв запах поджаренного мяса, только что вынутого из печи. Он придвинулся ближе, принюхиваясь.

Женщина взглянула на существо, внезапно заметив его. Ее глаза округлились, она взвизгнула, подбросив в воздух поднос. Еда и эль взлетели вверх. Шаргил выхватила кинжал и наставила его на гнома.

— Не нужно бояться, — проговорил Грешюм раздраженно. Женщина взглянула на темного мага, с ее лица сошла вся паника, уступив место лукавому выражению.

— Да, конечно. — Кинжал сверкнул в ее пальцах и вонзился в левый глаз Грешюма.

В руке Хумфа появился длинный кожаный хлыст. Как только Грешюм попятился назад из-за удара кинжалом, Хумф взмахнул хлыстом, обвивая им посох черного мага, и, дернув, вырвал палку из его рук. Посох перелетел через комнату и ударился о дальнюю стену.

Все это произошло в одно мгновение. Мастер Белган осел, словно марионетка, у которой подрезали нити.

— Ч-что происходит? — устало спросил он.

В Джоахе забрезжила надежда — но ненадолго.

Грешюм выпрямился. Он поднял руку, и вырванный посох вновь перелетел к нему. По древесному стволу переливалась энергия. Джоах узнал заклятие. Черное пламя.

— Бегите! — выкрикнул он, но, зажатый между двумя мирами, был не в силах помочь тем, кто пришел спасти его.

Грешюм направил посох, конец которого горел черным огнем.

— Нет… — застонал Джоах.

Из-за портьеры за спиной Грешюма выскользнула невысокая фигура, двигаясь настолько тихо, что не шелохнулись даже шторы. Это была Кесла. Перед Джоахом промелькнуло открытое окно и спускающаяся вниз веревка. Она подбежала, держа в каждой руке по кинжалу. Прежде чем Грешюм смог как-то отреагировать, она ударила его со спины, вонзая оба кинжала в шею. Из ран хлынула черная кровь.