Нилан замерла.

— Ужас собирается. Я никогда такого не видела.

Крал знал, что она имела в виду. Призраки были в основной массе отшельниками, в одиночку охотясь на лесных тропах. Именно поэтому Северная Стена до сих пор устояла под их натиском.

Но, глядя на силы, собирающиеся вокруг долины, Крал понял, как пала Стена. Ужас стал объединенной силой, темной армией. Крал вспомнил призрака-иллгарда, захватившего тело мертвого короля Рая, оживив его. Демонесса объединила Ужас? Если так, что за власть она имела над дикими, безумными созданиями? Как смогла она подчинить их безумие своим грязным целям?

Снаружи завывание призраков возросло до лихорадочных стонов.

Внутри Крала заворочался зверь. Он хотел завыть вслед за дикими воплями и стонами, влить свой голос в общий хор безумия. Но Крал переборол в себе это стремление. Время для Легиона еще не пришло, не сейчас.

Он закрыл глаза и направил свое звериное чутье. Соприкоснувшийся с Темным Лордом, он ощущал знакомые вибрации, проходящие сквозь темную армию. «Она там», — понял он. Сама демонесса вела эти силы к их двери. Она пряталась за призраками, но не могла укрыться от другого иллгарда. Крал понял, кто руководил этим натиском, но не мог предупредить своих товарищей, не выдав себя.

Нилан заговорила, вернув его внимание назад в комнату. Она подняла лютню.

— Я выйду наружу и встречу их.

Мишель положила руку ей на плечо.

— Не знаю, подействует ли песня твоей лютни на такое сборище.

— Ты станешь одной нотой против целого шторма, — поддержал Мерик. — Их завывающий хор поглотит песню одного дерева.

— Я должна попытаться. У нас нет другого способа прогнать их.

— Я помогу, — проговорил Родрико, поднимая клюку. — Немного живого духа в песне лютни может помочь.

— Но нужно быть готовыми, — проговорила Нилан. — Если я смогу расколоть их силы, вам следует очень быстро сбежать отсюда.

— Что ты предлагаешь? — спросил Лорд Тайрус.

— Уложите снаряжение, — она кивнула на груду теплой одежды и провизии. — Если мне и Родрико удастся пробить брешь, вы должны будете немедленно воспользоваться преимуществом и скрыться.

— А ты? — спросила Мишель.

Глаза Нилан помрачнели, но решительность в них не угасла.

— Я обязана остаться и защитить ребенка.

Могвид переминался с ноги на ногу, стреляя глазами, напрасно выискивая пути отхода.

— Почему не взять ребенка с собой? Если дерево все равно мертво, зачем тебе оставаться здесь? У нас нет шанса выжить в лесу без тебя.

Нилан открыла было рот, чтобы отвергнуть предложение, но Мишель помешала ей.

— Могвид прав. Ребенку здесь угрожает опасность. Мы выйдем из леса через два дня. Если бы ты смогла вынести его отсюда…

Родрико согласился.

— Возможно, тебе нужно обдумать их совет, Нилан.

— Но я не могу так…

— Это место — пустая могила. Пока ребенок с тобой, а у тебя есть лютня, он в безопасности. — Лесник взглянул на сгущающуюся темноту. — Кроме того, мальчик близок к созреванию и к тому, чтобы бросить свое семя. Может быть, лучше это сделать не здесь, на отравленной почве. Может, именно за этим вас потянуло сюда — унести ребенка.

— Я… я не знаю, — пробормотала Милан.

— Отлично, лучше быстрее принять решение, — сказал Могвид, указывая на вид за окном. — Либо кто-то примет его за нас.

За озером деревьев уже не было видно. Тьма застелила их плотной завесой.

Нилан прикусила губу, развернувшись к Мишель.

— Возьми мальчика. Заверни его потеплее. В этом нежном возрасте он очень восприимчив к холоду. Берите как можно больше поклажи.

Все засуетились, подгоняемые возрастающим воем призраков. Через мгновение все надели на себя теплые вещи и повесили на спины вьюки с провизией и снаряжением. У Мишель на груди висел дополнительный груз — ребенок. Нагруженная до предела, она была бы бесполезна в схватке, но Крал знал, что клинком свободы здесь не добьешься.

Он изучал Нилан, держащую в руках лютню, всматривающуюся в темноту. Все их надежды возлагались на эту женщину. Крал чуял в ней страх, но наравне с ним смелость и решительность.

Она почувствовала его взгляд и обернулась.

— Давайте сделаем это.

Крал кивнул, поворачиваясь, еще раз взглянув на темное скопище. Вновь он учуял в нем прикосновение Темного Лорда. Демонесса-иллгард укрывалась под плащом из мглы среди своих сородичей.

Но с какой целью? Зачем?

Нилан первая выбралась за дверь. После протопленного жилища холод пронзил ее насквозь. Она ахнула. Это был неестественный холод. Так же, как призраки высасывали жизнь из своих жертв, они высасывали тепло из воздуха.

Нимфаи пересекла порог и вышла из-за огромных древесных корней. Озеро лежало впереди, подернутое льдом. Его края за ночь покрылись коркой льда. Нилан двинулась к берегу, устремив взгляд на мглу, обрамляющую котлован. Приблизившись, она увидела, как стена пенилась и извивалась, — табор призраков бродил по краю долины.

— Сестры, — умоляюще пробормотала она. — Послушайте меня и уйдите с миром.

Когда она подняла лютню, отряд собрался за ее спиной. Родрико стоял среди них, вытянув кусок живого дерева перед собой наподобие меча.

Глубоко вздохнув, Нилан ударила по струнам, и в ураганные завывания полились сладкие звуки. Музыка, сладкая и тихая, пробилась сквозь бушующую какофонию.

— Слушайте меня, сестры, — повторила она, подпевая мелодии лютни.

Звуки разносились над холодной водой, тысячью стрел пробивая мглистую стену. В этой стене появлялись бреши, когда отдельные призраки, завывая, уносились прочь. Сквозь толпу мелькал запорошенный снегом лес, но призраки вновь смыкали ряды.

Глаза Нилан прищурились, с подозрением глядя на такое повеление. Что гонит призраков вперед? Что заставляет их бороться с естественным желанием избежать напоминания о Труа Глен?

Воздух прорезал резкий вопль. Нилан обернулась и увидела призрака, отделившегося от остальных и нацелившегося на ее товарищей. Черный туман на фоне белого снега.

Родрико выступил вперед, защищая отряд своей клюкой. Пальцы Нилан замерли, страх за друзей захватил ее.

— Продолжай играть! — принуждала Мишель, содрогаясь от сетующих воплей. — Не останавливайся!

Родрико взметнул деревянную палку между собой и клочком мглы.

— Убирайся! — закричал он в лицо своему врагу.

Призрак колебался, затем ударил мглистым потоком лесника в грудь. Родрико отпрыгнул, оказавшись на удивление проворным, несмотря на слабые ноги. Его палка прорезала смертоносную тень. В месте удара блеснул просвет, фиолетовый след от цветущей коаконы. Призрак распался на отдельные клочки. Искромсанный, он вернулся к своим собратьям.

Крал победоносно заревел.

Глаза Мишель обратились к Милан.

— Играй! Играй, если хочешь жить!

Нилан вернулась к лютне, ударив по струнам с новой силой. Стена призраков извивалась в агонии, крики нарастали. Нилан медленно поворачивалась, рассылая свою песню во всех направлениях.

— Слушайте песню Труа Глен, — нежно пела она, и мелодия разносила ее слова над низиной, множась эхом. — Вспомните весенние ростки, пробивающиеся под обновленным солнцем… Вспомните холмы летними ночами, озаренные цветущими бутонами… Вспомните очарование осени и бесконечный дождь из листьев, их теплый покров против наступающей холодной зимы… Вспомните свежее дыхание зимы, когда соки замедляют свой бег, а звезды в ночном небе отливают серебром. Вспомните все это. Вспомните Глен. Вспомните жизнь!

Ее слова очаровали призраков. Они начали отступать потоками. Вой смягчился, стал заунывным. Повсюду в темной стене множились бреши. Сгустки мглы взлетали высоко в воздух, и затем прочь, крича от боли и сожаления.

— Работает, — промолвил Мерик.

Нилан продолжала петь, теперь на своем древнем языке. Она пела о цветах, солнечном свете, каплях утренней росы, лютня вторила ей своей древесной мелодией и призывала к единству. Это было слишком большим испытанием даже для собравшегося полчища. Большинство призраков скрылось.