Гарри тяжело дышал. В семьдесят один год, он уже начинал чувствовать свой возраст, поднимаясь во лестнице.

— Что у вас тут такое, а? — повторил Гарри.

За ним следовала Бриджи. Она сразу оценила ситуацию. Ей стало все ясно еще до того, как Барбара, со вздымающейся от возмущения грудью и глазами, метающими молнии, объяснила, что произошло.

— Она, она его отшлепала. Спустила штаны и отшлепала.

— Неужели? — Бриджи взглянула на девушку, потом перевела взгляд на темноволосого мальчугана, уткнувшегося в юбку матери. «Кто-то рано или поздно должен был это сделать, — решила Бриджи, — но лучше бы это была ты». Вслух же она сказала: — А что случилось? За что она его? — Бриджи повнимательнее присмотрелась к новой няне. На вид ей было лет шестнадцать. Ее сбитая фигура говорила о молодости и здоровье. Круглыми была грудь девушки, ягодицы, лицо и даже глаза, которые сверкали сейчас ярче, чем у Барбары. Бриджи подумала, что к сорока годам она превратится в маленькую, пышную толстушку, хотя сейчас являлась лишь воплощением юности и свежести. — Давайте спустимся вниз, — предложила Бриджи, глядя на Барбару.

Та не ответила и, обжигая Рут взглядом, закричала:

— А ты собирай свои вещи и сегодня же убирайся отсюда!

— Нет!…Нет!

Теперь все взоры устремились на Бена. Он отошел от матери и, глядя на нее сквозь слезы, твердо повторил:

— Нет!

— Что значит «нет», Бенджамин? — как к взрослому обратилась к нему Барбара.

— Не надо прогонять Руги. — Бен посмотрел по очереди на изумленные лица и снова остановил взгляд на матери. — Мне нравится Рути, — объяснил он.

Барбара открыла было рот, чтобы сказать: «Но ведь Рути только что отшлепала тебя», — но промолчала. Она смотрела на сына, которого не могла любить, но с готовностью брала на руки, ласкала и успокаивала. Она ласкала и других сыновей, особенно Джонатана, внешне похожего на своего брата Гарри, но иного по характеру, а уж Бену он был полной противоположностью. Барбара никогда не говорила себе, что не любит Бенджамина, что даже смотреть на него ей было мучительно трудно. Ей нужно было выполнить свой материнский долг. Именно об этом она сейчас и думала. В воображении Барбара в который раз видела перед собой не четырехлетнего мальчугана, а взрослого темноволосого мужчину с белой прядью от макушки до левого виска. В глазах ребенка отражался не детский опыт, а его рот чувственно улыбался.

— Успокойся, Бенджамин, подтяни брюки и отправляйся в детскую. Делай то, что тебе говорят.

— Нет, мама, нет. — Он отступил от нее еще дальше, повернулся и бросился к Рут. Теперь он уже прижимался к няне.

Кровь бросилась к щекам Барбары. Ее снова охватила волна гнева, но теперь она негодовала по другой причине. Ее оттолкнули, и она была глубоко оскорблена. Ее ребенок открыто предпочел ей няню, ту самую, что отхлестала его.

— Не уходи, Рути, не уходи, — жалобно произнес Бенджамин.

Рут Фоггети взглянула на мальчика, и на лице ее заиграла улыбка, которая была подобна ласковому ветерку, успокаивающему бурное море, умиротворяющий голос словно гасил пенные волны.

— Ну, что, мистер Бен, что я вам говорила? Вы сами виноваты, а ведь я вас предупреждала. — Кратковременному штилю пришел конец, и буря разыгралась с удвоенной силой, когда Рут в заключение сказала Бену: — Я предупреждала: еще один х… и я вас отшлепаю.

Услышав такое, Барбара, не помня себя, закричала:

— Хватит, сию же минуту иди наверх. — Она собралась силой оторвать сына от этой кошмарной девчонки, но Гарри перехватил ее руку и развернул к лестнице.

— Успокойся. Не надо устраивать бурю в стакане воды. Давайте поговорим об этом позже. — Он посмотрел через плечо на няню: на ее лице читался вызов. — А ты, девушка, отведи пока детей наверх и подожди там.

Барбара последовала вниз за Гарри и Бриджи. Теперь ее негодование нашло иное русло. Да как он только посмел! Как позволил себе распоряжаться в ее доме! Это уж слишком. Ее надолго не хватит. Она уже устала, состояние подавленное, а еще ей все надоело, да ей невыносимо все наскучило. Жизнь сейчас ничуть не лучше, чем когда она сидела взаперти в коттедже среди холмов. Для чего вообще жизнь? Барбара собрала со стола нарциссы и, запихав их в вазу, позвонила в колокольчик, стараясь взять себя в руки. Тут она услышала, как Гарри говорил Бриджи:

— Давай, разоблачайся, милая, похоже ты не дождешься, чтобы тебе предложили раздеться.

— Ах, Бриджи, извини пожалуйста. — Барбара подошла к ней. Женщины обнялись и поцеловались. — Садитесь, — пригласила хозяйка. — Я так расстроилась.

— Но если ты ее выгонишь, найдется ли кто-то лучше? — рассудительно заметила Бриджи, усаживаясь и расправляя шерстяную юбку. — Две няни до нее оказались совершенными тряпками. На прошлой неделе ты писала, что довольна, и дети к ней привязались, это ведь твои слова.

— Да, это мои слова, — вздохнула Барбара, — но вы же все сами видели и слышали. — Она перевела взгляд на Гарри.

— Распорядись подать нам чай, тогда я скажу, что обо всем этом думаю, — произнес он, по-хозяйски плотно усевшись в кресло с подголовником.

На звонок Барбары появилась Ада Хаулитт, и, получив указание, вышла.

— Из этих двух, что я видел, могу точно сказать, какая стоящая, — веско проговорил Гарри. — В этой блеска не больше, чем у грязи в Манчестере. В городе полно безработных, мне кажется, ты могла бы найти кого-нибудь получше.

«Ядовитый человек мой тесть, — подумала Барбара. — Не упустит случая, чтобы не вставить шпильку».

— Когда они служат недалеко от города, то им больше нравится жить дома, — поджав губы стала объяснять она. — А если прислуга из провинции, тогда она предпочитает жить в доме, хотя получает меньше.

— И сколько ты ей платишь?

— Пять шиллингов в неделю.

— Ну, за такую работу, цена, думаю, подходящая. Но мои люди тебе бы в глаза плюнули, я говорю о рабочих на фабрике.

— Гарри, ты не можешь сравнивать труд фабричных рабочих и домашней прислуги, — резко заметила Бриджи.

— Нет, и ты, кстати, тоже не можешь. — Он смотрел на нее склонив голову к плечу и язвительно прищурившись. — Но думаю, что тебе пора бы и сравнить. Некоторые работают также много, за исключением домашней прислуги. Мои рабочие трудятся как негры, а вы с Кенли портите домашнюю прислугу. Деньги! Сколько мне следует платить, решаю только я.

— Успокойся, Гарри.

И он, действительно, быстро остыл. Барбара смотрела на него и удивлялась способности своей приемной матери влиять на всех людей, с кем ей приходилось общаться.

После чая, обсудив ситуацию с Рут Фоггети, они стали прощаться. Барбара к этому времени заметно успокоилась. Она пообещала прислушаться к совету Гарри и не торопиться отсылать Рут.

Перед тем, как сесть в экипаж, Бриджи обернулась к Барбаре и испытующе посмотрела ей в лицо.

— Ты ждешь сегодня кого-нибудь, дорогая?

— Нет, никого, а почему ты вдруг спросила?

— Так просто, причины особой не было. Может быть, потому, что в доме какая-то особая атмосфера гостеприимства. У тебя так мило, дорогая.

Барбара не отвела взгляда.

— Перед вашим приездом я всегда стараюсь все сделать, чтобы вам понравилось, — тоном любящей и заботливой дочери ответила она. — Тем более никогда не забываю, что ты умеешь все отлично подмечать, как будто у тебя глаза на затылке.

Они обменялись вежливыми улыбками. Бриджи села в экипаж и помахала Барбаре на прощание рукой.

Как только они выехали с подъездной аллеи на дорогу, Бриджи с особым вниманием стала смотреть в окно.

— Что это тебя там так заинтересовало!

— Я хочу увидеть нанятый экипаж, который следовал за нами сюда.

— Да ты рехнулась, женщина.

— Твое право, можешь мне верить, можешь не верить.

— Ты видела его в городе и решила, что он увязался за тобой?

— Не сомневаюсь.

— Хочу надеяться, что ты ошибаешься, а если нет, то мне придется рассказать об этом Дэну.

— Нет, — возразила Бриджи, круто развернувшись от окна, — ты не должен делать этого.