Она прошла через всю усадьбу, пересекла дорогу и вступила на открытую местность, простиравшуюся до самого подножия холмов. Барбара обогнула их и вышла на дорогу, по которой когда-то давно темной ночью ехал разыскивавший ее Дэн. Дорога привела ее к сломанным воротам. Здесь она остановилась и огляделась. На нее нахлынули воспоминания. Женщина задумчиво смотрела на цепь холмов, напоминавших выставленные в ряд головы. За одним из них находился вход в шахту, где добывали свинцовую руду. Там она и лежала, готовая умереть, и неминуемо бы умерла, если бы не Дэн. Дэн, снова Дэн. Она запретила себе думать о муже.

Осторожно переступив через вросшие в землю и почти неразличимые в траве остатки деревянных ворот, Барбара свернула на тропинку, по обеим сторонам которой рос кустарник.

Она подошла к остову дома, рядом находился полуразвалившийся амбар. Знакомой фигуры нигде не было видно. Она посмотрела в сторону амбара: в нос ей ударил запах тления. С пренебрежением фыркнув, она отвернулась. Царившее вокруг запустение нагоняло тоску и внушало чувство смутной тревоги. Плиты двора почти полностью скрыла трава, чуть поодаль заросли ежевики вместе с папоротниками образовали непроходимую стену. Барбара вспомнила, как приходила сюда с Бриджи и Мэри за ежевикой. Весь коттедж потом переполнял аромат варившейся ягоды, и они еще долго пили чай с ежевичным конфитюром.

Хруст сломанной ветки заставил ее вздрогнуть, но когда раздался сильный треск, Барбара испуганно уставилась на кусты. Оттуда, со скрытой в зарослях тропинки, вышла овца, рядом семенил ягненок.

Для овцы встреча с женщиной тоже оказалась неожиданностью, и она тут же бросилась по тропе к воротам.

Барбара ждала уже полчаса. В ее распоряжении было еще много времени. Можно было не спешить: обед предполагался не раньше трех. Но у нее устали ноги. Она подошла к развалинам дома и уселась на полуразрушенный фундамент, почти полностью скрытый в высокой траве.

Когда Барбара вновь посмотрела на часы, они показывали двадцать минут второго. Со вздохом она поднялась и в этот момент увидела Майкла. Он подошел совершенно бесшумно. Замерев на секунду, они бросились навстречу друг другу.

— Дорогая моя Барбара, милая моя, милая, — твердил Майкл, покрывая ее лицо поцелуями.

— Я почти потеряла надежду, — прерывисто дыша, говорила она. — Но я сказала себе, что приду завтра, потом на следующий день и… О, Майкл, пятница была совсем недавно, а мне показалось, мы не виделись годы. Что они сказали, то есть, что ты сказал им, куда идешь?

— А, дескать, поехал по делам к Хьюитту, кузнецу. Никаких лишних вопросов, я работаю. — Он слегка отстранил Барбару от себя, чтобы она могла разглядеть его рабочую одежду.

— Тогда тебе скоро нужно вернуться. Пойдем, присядем. — Она потянула его на зеленую лужайку.

— Нет не туда, — мягко возразил Майкл. — Пойдем в амбар.

— Амбар? — Барбара удивленно подняла брови.

— Пойдем.

Он обнял ее и сквозь пролом в стене провел в дальний конец амбара, над которым еще сохранилась крыша. Барбара замерла, глядя на толстый ковер сухой травы, покрывавшей пол в углу.

— Я приходил сюда вчера и собрал ее, — объяснил Майкл.

Она посмотрела на него долгим взглядом.

— Ох, Майкл, Майкл, — прошептала женщина, тесно прижимаясь к любимому.

Мужчина молча вытащил шпильки из шляпки Барбары, снял пальто с нее и с себя, а затем увлек на ложе, приготовленное им для того, чтобы грезы юных лет стали, наконец, явью.

Они не проронили ни слова. Тишину нарушали лишь нежные вздохи и неясное бормотание.

В половине третьего влюбленные поднялись с пола. Майкл не торопясь, осторожно застегнул на ней одежду, помог надеть пальто, пригладил ей волосы и подал шляпку.

Пара подошла к выходу, Барбара прислонилась к полусгнившему столбу и подняла глаза к небу. Никогда еще на ее лице не было такого безмятежного выражения.

— Знаешь, что мне хочется? — тихо спросила она.

— Что, любимая?

— Я хочу умереть сейчас, в эту самую минуту.

— Не говори, так. — Он снова крепко обнял ее. — Если ты умрешь, умру и я. Ты же знаешь, мне теперь не жить без тебя. Ты не можешь быть так счастлива, как я, но все же скажи, ты счастлива? — спросил он.

— Ай, Майкл, мне трудно найти слова, да они бы только испортили очарование самого прекрасного события в моей жизни, — не отводя от любимого глаз, произнесла Барбара.

Она не видела в случившемся ничего предосудительного. Ей не приходило в голову, что именно за такой поступок она презирала тетю Констанцию, и она же бросила Майклу в лицо горькую правду. Ее также не интересовало, сознавал ли Майкл странность ситуации. Прошлое было забыто. Для нее теперь имело смысл только то, что им, наконец, удалось утолить свою страсть. Барбара также понимала, что ради него готова на все, даже отказаться от сыновей. Но с сожалением сознавала, что ей не придется платить такую цену, ибо Майкл никогда не попросит ее об этом. У него была дочь.

— Когда ты возвращаешься домой? — спросил Майкл.

— Я поживу здесь некоторое время. Мистеру Беншему хочется, чтобы сюда приехали дети. Дэн привезет их в конце недели.

— Мне очень жаль, что я причиняю боль Дэну, но ничего не могу с собой поделать, — признался он, как только Барбара замолчала.

— Знаю, — опустив голову, ответила она. — Я тоже жалею, что задеваю его чувства, но и я не могу справиться с собой. Мне следовало бы сказать… — она подняла на него глаза, — следовало сказать, что я жалею Сару, но мы обещали говорить друг другу правду. Я не могу кривить душой, мне не жаль ее потому, что она получила тебя.

— Нет, не получила. Я никогда не принадлежал ей. Это было всего лишь возмещением за… извини, дорогая. — Он поспешно сжал ее руку.

— Я понимаю, то, что я сделала, ужасно. Мы должны открыто поговорить об этом. Я снова повторяю, что мой поступок ужасен, но я заплатила за него такую же высокую цену, как и она. На какое-то время я лишилась рассудка. Ты знал об этом, Майкл?

— Да я слышал, что ты больна.

— Твоя женитьба заставила меня вернуться к жизни.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, это правда, а Джим Уэйт вернул мне слух.

— Да, до меня доходили разговоры, что ты вновь стала слышать. Знаешь, мне все больше не нравится Джим Уэйт. Думаю, это началось с тех пор, когда он стал хвастаться, что избил тебя. Я его просто возненавидел.

— Нет, это был день истины… а Сара ненавидит меня?

Он не ответил, но краска залила его лицо.

— Неудивительно, — сказала Барбара, отводя глаза. — На ее месте я бы испытывала то же самое. Но Майкл. — Она снова прижалась к нему. — Будь я на ее месте, я бы согласилась вообще остаться без ног ради того, чтобы быть твоей женой.

Через несколько минут они разжали объятия и пошли по узкой тропинке.

— Когда ты сможешь прийти завтра? — тихо спросила она, приблизившись к сломанным воротам.

— Я бы с радостью пришел, с огромной радостью, и не только завтра, но и каждый день, но я обещал Ханне свозить ее в Хексем.

— …Тогда послезавтра.

— Да, я приду снова в четверг в это же время. Да, в четверг, моя дорогая…

Они прошли вместе еще немного.

— Лучше расстаться здесь.

— Нет, проводи меня до поворота, нас никто не увидит. Здесь вообще никто не ходит.

— Нет, ходят, иначе тропа не была бы так утоптана. Но, скорее всего, ею пользуются браконьеры, промышляющие в усадьбе по ночам.

— Да, конечно.

Они добрались до того места, где тропинка расширялась и выходила на открытое место. Здесь они снова прильнули друг к другу в страстном поцелуе.

Рука в руке влюбленные сошли с тропы и затем разошлись, обменявшись на прощание красноречивыми взглядами. Майкл повернул в сторону холмов, а Барбара направилась к дороге, которую ей предстояло перейти, чтобы снова оказаться в усадьбе.

Она не помнила себя от счастья и, переходя дорогу, не взглянула ни вправо, ни влево. А если бы посмотрела, то увидела бы в тени живой изгороди Гарри Беншема, взиравшего на нее с открытым от потрясения ртом.