Весь забор был охвачен пламенем. Словно большая огненная змея свернулась клубком вокруг Антонининого дома. А слева от дома полыхал сарай. Оранжевые, красные, желтые языки пламени лизали стены, дверь, подбирались к крыше. «Бензин, – вспомнила Женька, – они хотели облить все бензином». Треск огня, шорох падающих досок забора был слышен даже с того места, где она стояла. Огонь по траве стал подбираться ближе к дому, сарай запылал весь, и в этот момент откуда-то раздался такой дикий, страшный крик, что Женька закричала в ответ и бросилась к забору. Она заметалась в отчаянии вокруг него, не в силах перебраться через пламя, и тут крик повторился. Женька, обернувшись, схватила первую попавшуюся палку, изо всех сил ударила в шатающийся забор, и несколько досок упали, образовав проем. Туда она и бросилась, закрывая лицо от огня, который, казалось, был уже везде.
Крик раздался в третий раз, и тут крыша сарая со страшным треском обвалилась, подняв тучу искр. Одна стена рухнула, обдав еле успевшую отпрыгнуть Женьку волной страшного жара, и пламя стремительно начало пожирать то, что не могло еще гореть. Женька бросилась к крыльцу, забыв про свой страх перед Антониной, и чуть не упала. Ведьма стояла на крыльце, глядя на догорающий сарай, и отблески огня сверкали в ее темных глазах. Она взяла из угла толстую сучковатую палку, спустилась по ступенькам и прямо по тлеющей траве пошла к куче горящих досок, оставшихся от сарая. Женька, не понимая, что делает, пошла за ней следом. Огонь уже начал утихать. Весь воздух пропах дымом… и чем-то еще, и чем ближе они подходили к сараю, тем сильнее становился этот запах, отвратительный, совершенно незнакомый. У догорающей стены они остановились. Здесь пахло так сильно, что Женька, не выдержав, поднесла к руку к носу.
Антонина наклонилась и начала расшвыривать палкой обгоревшие доски. Первая отлетела в сторону Женьки, чуть не ударив ее по ноге. Другая, третья, четвертая… Под ними оказался черный, бесформенный куль, от которого, догадалась Женька, и исходил ужасный запах. Ведьма присела, не обращая внимания на жар от догорающего сарая, и провела рукой над кулем. Тот пошевелился. У Женьки подогнулись ноги, и она села прямо на теплую землю, с ужасом глядя на то, что когда-то было живым существом. Теперь ей стало ясно, что «куль» – это обгоревший дочерна человек, свернувшийся клубком, словно пытавшийся спрятаться от огня. Ведьма провела над ним рукой еще раз, и в ответ раздался тихий хрип. Человек возле ног Антонины еще раз слабо захрипел, чуть дернулся и затих.
Ведьма посидела еще несколько секунд, медленно поднялась и перевела взгляд на Женьку. Та отчаянно замотала головой:
– Это не я. Не я, клянусь, не я! Я только хотела помочь, предупредить…
Антонина сделала шаг к девочке, и та закричала:
– Это не я сделала! Пожалуйста, не трогайте меня! Это не я!
Женька бросила взгляд на обугленное мертвое тело, повалилась на бок и отчаянно зарыдала.
Забор уже догорел и обвалился. Последние язычки пламени пробегали по черной куче, полчаса назад бывшей сараем. Ведьма стояла неподвижно, слушая треск догорающего дерева, далекие крики из деревни и отчаянный плач девчонки, лежавшей перед ней на обожженной земле.
