– Поджог дома? – Следователь наморщил лоб. – Совершенно не припоминаю ничего подобного. Ну, были пожары, а вы тут при чем?

– Я тут и ни при чем, – хмуро отозвался Виктор.

– Да и поджигали, в общем-то, не дом, – вставил Капица.

– А что тогда? Ничего не понимаю. Давайте-ка не темните! – рассердился Коломеев. – Рассказывайте толком, самую суть.

– Если самую суть, то все очень просто. Когда я был подростком, то летом водил дружбу с почтальоновыми детьми, которые жили вот в этом доме, – с двумя братьями, Мишкой и Сенькой. Сеньке тогда было лет четырнадцать, а Мишка был самый старший, ему уже, по-моему, семнадцать исполнилось. Да, у них еще сестра была, Женька, чуть постарше Сеньки. А кроме них, я с Сашкой и Колькой дружил, точнее, не дружил, а так… по-детски… короче, приятельствовал. Знаете, шалости там разные придумывали, на какие-то костры ходили, на Ветлинку раков ловить, бабку Степаниду пугали, развлекались… В общем, все как у обычных подростков. Так вот, эти ребята, вчетвером, подожгли забор и сарай знахарки местной, Антонины.

– Про Антонину я наслышан, – кивнул Коломеев.

– Ее имущество и горело. А началось все с того, что она какого-то наркомана приблудного у себя поселила и начала лечить, а я ребятам рассказал о наркоманах, на их беду. Все, что знал, то и выложил – и что они неизлечимы, и что от наркомана можно чего угодно ожидать… Короче, – усмехнулся Виктор невесело, – воздействовал на неокрепшие умы. А они меня наслушались и пошли вчетвером сарай Антонинин поджигать, чтобы испугать ее и того парня – вроде он запаникует, свалит из деревни на все четыре стороны, и они заживут спокойно.

– А вы с ними ходили?

– Да нет, в том-то все и дело, дома я сидел.

– И что дальше было? Вроде бы начинаю я припоминать ту историю…

– Дальше? Они подожгли сарай со всех сторон, еще догадались бензином его и забор облить. А в сарае наркоман лежал почти без сознания. Я уж не знаю, что там с ним знахарка делала, но вылезти он не смог, хотя все соображал. И… – Виктор замялся.

– Что, сгорел?! – не выдержала Тоня.

Трое мужчин, почти забывшие о ней, синхронно обернулись.

– Сгорел, – ответил за Виктора участковый. – Заживо сгорел.

– Господи, кошмар какой! И это те ребята сделали, которые раньше в нашем доме жили? – повернулась она к Виктору.

– Да. А Сашка с Колькой, которых ты знаешь, просто смотрели, чтобы никто не пришел.

– А Андрей? – вспомнила Тоня.

– Андрея в то время в деревне не было, – немного удивленно отозвался Виктор. – Я же тебе рассказывал.

– Ах да. И что же дальше с ними было?

– Суд был, – опять ответил Капица. – Шуриным-то ребятам удалось как-то в обвиняемые не попасть, они просто свидетелями были, а вот Сеньку с Мишкой судили. Старший брат на процессе всю вину на себя взял, а потом… Сенька-то еще несовершеннолетний был… ну и, конечно, сглупили они здорово…

– В смысле? – не понял следователь.

– Держались они на суде неправильно. Что-то говорили такое, что парень тот получил по заслугам, что они свою семью защищали… В общем, такое впечатление у всех сложилось, что они специально его подожгли, вроде знали, что не выберется.

– Да чушь это была полная! – вмешался Виктор.

– Чушь, – согласился Капица. – Но прокурор постарался, а адвокат у парнишек был не ахти. Но в основном, можно сказать, они сами себе удружили. Если бы покаялись, поплакали, объяснили, что просто попугать тетку хотели, – все бы и обошлось. А они оба в позу встали: защищали родную деревню, видите ли! В общем, получилось в результате, что…

– Что? – одновременно спросили Тоня и следователь.

– Младшего отпустили, а старшему приличный срок достался – шесть лет.

– Значит, он уже должен был выйти на свободу?

– Должен, да не вышел, – покачал головой Капица. – Толком не знаю, но уже в тюрьме он еще один срок заработал, по-моему, избил кого-то. А там пошло-поехало! В общем, до сих пор Мишка так в тюрьме и сидит, и когда выйдет – неизвестно.

– А второй, Сеня? – спросила Тоня.

– Умер, – ответил участковый, взглянув на Виктора. Тот только молча кивнул.

– От чего?

– Там темная история была: он пытался в Калиново вернуться, да что-то у него не получилось. Да, забыл: после суда родители девчонку свою и Сеньку увезли куда-то, по-моему, в Воронеж. А года через три приехал Сенька сюда один. Родители у него вроде бы умерли. В общем, захотел он в родном доме поселиться, – Капица широким жестом обвел стены вокруг себя, – но не смог в Калинове жить, уехал. А года через два узнали, что он, пьяный, сгорел в квартире где-то в Подмосковье.

– Тоже сгорел? – недоверчиво переспросил следователь.

– Да, заснул, видно, с сигаретой и сгорел. Вот и все.

– А девочка, Женька? С ней что? Она-то хоть жива? – Тоня смотрела на Капицу во все глаза.

– Она дом и продала, – сказал Виктор. – Сама приезжать сюда не стала, все через Степаниду сделала. Вроде в Воронеже она осела, семья у нее там. Понятно, что в Калиново ей возвращаться не хотелось.

– Да уж, после такого будешь родные места стороной обходить! – покивал участковый.

Следователь помолчал, обдумывая рассказ, а потом недоверчиво хмыкнул:

– Ну хорошо, а вы-то, господин Чернявский, тут при чем?

– При том, что я единственный из них не пострадал. Меня даже на суде не было, потому что никто из ребят не сказал, что я с ними говорил про наркомана. Наверное, у них такое впечатление сложилось, что я вышел сухим из воды.

– Не понял, – поморщился Коломеев. – Вас ведь на поджоге не было?

– Нет.

– Так почему же вы говорите – «вышли сухим из воды»?

– Я же вам объяснил! До чертова поджога разговаривал с ними, и, думаю, в основном из-за моего рассказа они и решились на него! А потом из так называемой честности ничего про меня не сказали. Но сами-то, уверен, считали, будто я наравне с ними участвовал. Ну, может, не наравне, но какую-то ответственность должен нести. Теперь вам понятно, почему у них есть все основания ненавидеть меня?

– Не совсем, честно говоря. – Коломеев задумчиво вертел в руках колпачок от ручки. – Разве что вы чего-то недоговариваете, Виктор Николаевич.