Тоня сидела за столом, когда в дверь постучали. Виктор вышел и через минуту вернулся с охотником. Женька поздоровался, задержал взгляд на заплаканном Тонином лице.

– Извиняюсь, я не вовремя? – спросил он, топчась на месте. От его сапог на полу остались две лужицы, и Тоня подумала, что надо будет протереть пол, но потом вспомнила, что уже не надо.

– Нет-нет, Женя, все в порядке, – торопливо сказала она. Мысль о том, что мужичок уйдет и они опять останутся вдвоем с Виктором, испугала ее. – Вы что-то хотели…

– Да нет, я спросить только – может, помочь чем? А то, думаю, уезжают люди сегодня, собраться им когда… Времени-то уж почти и не осталось. Во сколько машина-то приедет?

– Вечером, в пять, – отозвался Виктор, складывая в коробку какие-то документы.

– Ну, вот видите! Давайте я помогу чем-нибудь. Может, шкафчик там разобрать или еще чего…

– Спасибо, Женя, – благодарно сказала Тоня. – Мы уже сами почти все сделали. Вот только… Женя, если вы мне рецепты своего печенья чудесного дадите, я вам буду очень, очень благодарна.

– А, рецепты! Да что ж рецепты? Ерунда, ей-богу, скажу, конечно. А лучше бумажку какую дайте, я и запишу.

– Да, да, сейчас найду листок… Садитесь к окну. Только осторожнее, тут на газете осколки лежат, у нас… у нас зеркало разбилось.

– Ничего, я подвину. В общем, записывайте, Антонина Сергеевна.

Тоня достала ручку и бумагу и присела напротив охотника. Она почувствовала себя гораздо лучше. В мужичке, несмотря на его нелепую внешность, чувствовалась такая уверенность, которая действовала на нее успокаивающе.

– Значит, первое, то, которым в последний раз угощал. Оно с гречишным медом.

– А, так вот почему такой привкус был!

– Угу, от меда. Кстати, у Степаниды Семеновны полный поднос дома стоит, забыл захватить, а то угостил бы вас.

– Я все равно к ней попрощаться зайду, – грустно улыбнулась Тоня, – так что если захотите – угостите. Вещи вот только соберу и зайду.

– Ну и славно. Значит, мед берете и масло и все вместе в кастрюльке на паровой бане подогреваете…