Баттриков он прогнал. Да и разве его собственные работники не обрадовались той размолвке, что произошла между их боссом и его новым телохранителем? В душе Майк Джарвин на чем свет стоит проклинал тот день, когда он отдал приказ, предписывавший Баттрикам убираться с рудника. И ещё громче он застонал, вспомнив день, когда его посетила идея, заключавшаяся в том, чтобы заменить двух отъявленных проходимцев одним кристально честным человеком!

Солнце же уже начинало медленно, но верно клониться к закату, спускаясь к горизонту по западному небосклону. Так что если он все же рассчитывает помириться с калекой, нужно поторапливаться. А если это не удастся, то что тогда? Неужели ему придется принять смерть прежде, чем холодный рассвет забрезжит в небе над восточными горами? В этом Джарвин не сомневался. Он представил себя убитым и с горечью подумал о том, что никто не будет скорбеть по нему. И кому тогда достанется рудник и всего его богатства? Мистер Джарвин даже взмок от волнения. Он решил, что единственное, что ему остается, это оседлать коня и немедленно уехать их поселка. Но, с другой стороны, если он сейчас отправится на конюшню, то не ввергнет ли себя в руки тех парней, кому он исправно платил жалованье, и которые всей душой ненавидели его?

Джарвин поднялся. Он взошел на веранду собственного дома, откашлялся, а затем, наконец, осмелился вежливо постучать в дверь.

— Хейл? Можно к тебе? — тихонько позвал он.

Из-за двери ему как ни в чем не бывало ответил веселый голос.

— Конечно, Майк!

Джарвин начал осторожно приоткрывать дверь, пока, наконец, ему не стал виден могучий торс Питера Хейла, склоненный над поверженным на пол креслом — это было большое кресло с откидывающейся спинкой и снимающимися подушками, которое по праву считалось самым роскошным предметом обстановки в доме.

— Заходи, Джарвин! Рад, что кресло тебя не задело!

Майк охнул, бросив взгляд на бесформенную груду обломков на полу — все, что осталось от его любимого кресла. Похоже, Питер и не собирался утруждать себя наведением порядка в комнате.

— Да чего уж там, Хейл, — сказал Джарвин, — ведь, в конце концов, главное для нас вовремя понять, что мы оба были не правы, а?

— Ничего подобного, — сказал Питер. — Мелкие недоразумения неизбежны. И, наверное, так будет до тех пор, пока мы не научимся правильному обращению друг с другом.

Мистер Джарвин промолчал. Что-то в этом заявлении заставило его насторожиться. И тогда он робко заметил вслух:

— Видишь ли, Питер, я по характеру человек вспыльчивый. Ничего поделать с собой не могу. И очень часто меня это подводит. Но ты ведь со временем привыкнешь, правда?

— Не знаю, — покачал головой Питер. — Знаешь, Майк, просто когда люди со мной обходятся так откровенно грубо, то мои руки совершенно помимо моей воли начинают вытворять разные штуки. Я ведь, честное слово, вовсе не собирался бросать в тебя креслом. И более чем уверен, что впредь ничего подобного не повториться — если, конечно, твой язык снова тебя не подведет!

Хозяину рудника подобная сделка показалась не совсем обычной — если он обязуется вежливо говорить с этим молодым человеком, то этот молодой человек не станет убивать его! Он глубоко вздохнул, начиная чувствовать, что Питер для него стал даже гораздо более ценным приобретением, чем ему казалось изначально. И все-таки, юность во многом схожа с острым инструментом, требующим крайне осторожного обращение. Иначе сам владелец рискует сильно пораниться. Разумеется, было бы глупо отказываться от услуг этого ужасного типа, не выяснив прежде, каким образом им можно управлять.

Вслух же Джарвин сказал:

— Знаешь, Питер, мне не хотелось бы показаться навязчивым, но должен тебе заметить, что Обмылок был одним из самых лучших парней, которые когда-либо работали на меня. И честно говоря, его побег стал для меня большим ударом. Кроме того — он забрал твоего коня…

— Не стоит беспокоиться, — перебил его Питер. — Это я попросил его выполнить небольшое поручение. Но ещё до темноты он вернется, можешь не сомневаться!

— Так что же, черт побери, ты мне сразу об этом не сказал? — завопил Джарвин.

Стоило ему лишь раскрыть рот, как огромная рука Питера легла на спинку стоявшего рядом стула — Джарвин, испуганно хрюкнув, опрометью выскочил за дверь и снова отправился посидеть на солнышке и поразмыслить на досуге о радостных и печальных сторонах жизни. Положительным Джарвин считал все то, что приносило ему удовольствие и на чем можно было неплохо нажиться; к отрицательным же сторонам причислялось все, что угрожало его безопасности и комфорту.

Он познал на собственном опыте, что все удачи и разочарования странным образом перемешаны и идут рука об руку. Например, взять хотя бы рудник, поглощавший труд множества работяг. В награду за поистине каторжные усилия земля отдавала руду, которую спускали вниз в вагонетках по рельсам, проложенным его, Джарвина, стараниями, до самой дороги, откуда ценные ископаемые уже переправляли до ближайшего пункта отгрузки. Денежки с рудника текли рекой, и поток этот нарастал с таким постоянством, что Майк Джарвин начинал мыслить уже не привычными категориями в сотни тысяч долларов, а в масштабе будущих миллионов.

С другой стороны, добросовестные работяги, те, кто добывал для него золото, отбирая несметные сокровища у земных недр, все как один были его злейшими врагами. Неужели это все из-за того, что он в свое время обыгрывал их в карты?

У Майка складывалось такое впечатление, что они переживали поражение слишком болезненно. Любой человек, садящийся за карточный стол, должен обладать хоть каплей соображения. Игра велась на полном серьезе, и если он не был готов к такого рода схватке, то очень глупо было с его стороны вообще ввязываться в нее, и в таком случае, ему следовало бы быть благодарным судьбе хотя бы за то, что денежки у него отобрали так легко и безболезненно, как это обычно практиковал Джарвин. Но вот только рассудительности в них не было ни на грош; они откровенно ненавидели его. Когда же на руднике появлялся новый работник, то в первый же день местные трепачи рассказывали ему все эти душераздирающие истории, после чего новичок тоже проникался ненавистью к боссу и наравне со всеми начинал поносить того последними словами.

Вспомнив об этом, мистер Джарвин чувствовал, что люди, приносящие ему богатство, одной рукой кладут к его ногам золото, в то время как другая рука сжимает кинжал за спиной. Интересно, когда они все же решатся рискнуть?

И тогда толстяк Майк, ощущая некоторое напряжение, выхватил свой блестящий на солнце металлом револьвер и одним выстрелом разнес на мелкие осколки кусок кварца. Затем он увидел, как в темном дверном проеме кухни мелькнуло чье-то лицо. Однако никого, похоже, не встревожил звук выстрела, прогремевшего вблизи от рудника. А что если, к примеру, убийца тихонько подберется со спины и всадит пулю ему в поясницу, кто увидит, как он упадет?

И правда, а вдруг именно в этот самый момент тот черномазый гад, что работает на конюшни — что если он уже пробирается по склону, переползает от валуна к валуну, задумав отправить босса на тот свет?

Джарвин резко обернулся, держа пистолет наготове. Склон был совершенно пустынным. Но тут ветки кустарника зашуршали, словно от внезапного дуновения ветерка. Джарвин не раздумывая выстрелил. Если там затаился человек, то пусть теперь, дурень этакий, пеняет на себя.

До слуха Джарвина долетел тихий визг. Толстяк слушал его, испытывая удовлетворение кровожадного хищника. Отныне он всегда будет доверять своим предчувствиям; станет всецело полагаться на них, как женщина полагается на свою интуицию!

Но вместо недвижного человеческого тела из-за кустов выпала и покатилась вниз по склону легкая заячья тушка, безжалостно изуродованная его пулей.

— Везет тебе, Джарвин! — сказал Майк. — Черт возьми, вот повезло!

Он отнес зайца к повару.

— Вот, собственноручно пристрелил с сорока ярдов!