Средства на постройку опытного образца выделили Всероссийский союз городов и Главное военно-техническое управление. Работы обошлись в солидную сумму — 210 000 рублей. Хотя значительная часть этой суммой выделялась именно Союзом городов, стоит вспомнить, что сами средства Союза во многом складывались из государственных субсидий и авансов, не слишком тщательно контролировавшихся.

Работы развернулись с середины 1915 г. Особой заботой Лебеденко стала секретность, которая у него, судя по воспоминаниям Микулина и Стечкина, приобретала почти театральный характер. Хотя изготовление узлов деталей машины на разных предприятиях, скорее, можно объяснить ограниченными возможностями промышленности — немногочисленные машиностроительные заводы, способные изготавливать крупногабаритные узлы, уже были загружены работой. Корпус и башню для машины Лебеденко собирали в крытом манеже возле Хамовнических казарм, колеса — на заводе в Люберцах (ныне Люберецкий завод мостостроительного оборудования), привлекли и Сормовский завод. Сборку непосредственно машины начали на большой поляне близ площадки Орудиево — среди выросшего с той поры леса и сейчас можно найти остатки двойного вала, когда-то опоясывавшего поляну. Вдоль вала, видимо, стоял забор или частокол.

Машина действительно выглядела внушительно. К ее корпусу на передних решетчатых фермах крепились два 9-метровых ведущих колеса со стальными ободами таврового сечения и тангенциальными спицами (благодаря этому они напоминали велосипедные), а на наклонной задней ферме — поворотная тележка со строенным хвостовым катком значительно меньшего диаметра. На машине установили два бензиновых двигателя «Майбах» по 250 л.с., снятых в исправности с германского «цеппелина», упавшего на русской территории. Двигатель давал 2000 об/мин, скорость вращения колеса должна была быть примерно 10 оборотов в минуту. В 1916–1917 гг. Микулин и Стечкин пытались разработать собственный двухтактный двигатель АМБеС (упоминается также как АМБС-1) мощностью 300 л.с., который мог быть использован и для «колесницы». Однако из-за низкого качества изготовления двигателя его испытания прошли неудачно, а вскоре эта работа была остановлена (хотя этот опыт пригодился Микулину и Стечкину в их последующих работах над авиационными двигателями). Зато для «колесницы» был разработан оригинальный привод ведущих колес: вращение на каждое из них передавалось от своего двигателя двумя обычными колесами автомобильного типа, прижатыми с двух сторон к ободу ведущего колеса железнодорожной рессорой и вращавшихся от двигателя в противоположных направлениях — сокращалась длина трансмиссии, колеса разного диаметра образовывали своего рода фрикционный вариатор с передаточным отношением 250:1. Расчеты обещали весьма приличную скорость хода — до 17 км/ч.

Масса собранной машины составила около 40 т, высота — 9, длина — 17, ширина — 12 метров. Из-за стремления поставить побольше вооружения корпус с башнями и боковыми спонсонами сильно отнесли назад. За необычный и неуклюжий вид Стечкин и Микулин прозвали машину «Нетопырем» — якобы ее модель при демонстрации переносилась в руках за задний каток и в таком положении напоминала летучую мышь. Вооружение должны были составить две 37-мм пушки в боковых спонсонах и два 7,62-мм пулемета в верхней и нижней вращающихся цилиндрических башнях. Но вооружение так и не установили — Главное артиллерийское управление вынуждено было поштучно считать артиллерийские стволы и пулеметы для поставки на фронт и выделяло их только на проекты, которые считало реальными и готовыми к практическому использованию. Бронирование — противопульное, листы катаной стальной брони крепились к каркасу корпуса с помощью заклепок и болтов.

На испытаниях в августе 1917 г. машина двинулась с места, сломала передней осью большую старую березу, прошла несколько метров по подготовленной гати, но, едва сойдя с нее, увязла хвостовым катком в грунте. Сказалось непродуманное распределение веса. Ведущие колеса пробуксовывали, оригинальный привод Микулина на ведущие колеса требовал доводки. В сложной лихорадочной обстановке тех дней новых средств выделить не могли. Еще раз машину пытались заставить двинуться своим ходом в 1918 г. и столь же неудачно.

Доводкой машины не занимались, и, пожалуй, справедливо. Производство даже малой серии таких машин трудно себе представить.

Б.С. Стечкину еще придется иметь отношения с бронесилами — во время ноябрьских революционных боев 1917 г. в Москве он успел побывать на стороне контрреволюции в составе экипажа броневика. А напарником его на броневике был Л.В. Курчевский, ставший впоследствии известным своими работами над безоткатными орудиями (впрочем, последующие их судьбы — совсем другая тема).

Что же касается «колесницы Лебеденко», то ее единственный образец, разобранный в 1923 г. на лом, с легкой руки Микулина прозвали «Царь-танком». Дальнейшая судьба Лебеденко остается неизвестной. «Наверное, погиб где-нибудь, — говорил об этом позже Б.С. Стечкин. — О таком, как он, мы бы обязательно услышали. Значит, нет в живых — обязательно объявился бы».

Тут стоит отметить, что «гигантизм» был тогда удивительно распространен среди изобретателей. Колеса большого и очень большого диаметра казались хорошим решением проблемы подвижности и способности преодолевать любые препятствия.

В Великобритании, как упоминалось ранее, еще в начале 1915 г. едва не довели до рабочих чертежей проект «сухопутного крейсера» коммандера Хеттерингтона с колесами диаметром 12 м и тремя орудийными башнями, но остановили работы на уровне эскизов. В той же Великобритании П.У. Этетртон в 1917 г. запатентовал «самоходный форт» с четырьмя башнями по два «тяжелых» орудия в каждой, на четырех колесах диаметром 91,5 м (300 футов) — изобретатель всерьез предполагал, что его «форт» сможет перейти Ла-Манш вброд.

Гигантский «самоходный форт», предложенный в 1916 г. служившим в Индии британским инженером П.У. Этертоном (патент получен в 1919 г.) был совершенно фантастической машиной. Стоит отметить, впрочем, что проекты гигантских боевых машин продолжали появляться и через много лет после Первой мировой войны.

В Италии высококолесный бронеавтомобиль с двумя пулеметными башнями разработал Л. Кассали. Целая россыпь колесных гигантов появилась в годы войны в американский научно-популярной прессе. Скажем, в 1916 г. опубликовали проект «броненосца» некоего Эрика Лайона: между двумя громадными колесами подвешивался корпус, стабилизируемый гироскопом и имеющий 11 амбразур для вооружения. «Проект», опубликованный в феврале того же года американским журналом «Электрикал Экспериментер» и британским «Вар Бюджет», представлял гигантский моноцикл, именуемый «Гиро-крейсер»: на колесе диаметром около 30 м был «посажен» высокий бронированный корпус с пятиярусной установкой разнообразного вооружения, командирским мостиком с дальномером, радиомачтой и прочими атрибутами боевого корабля. Приводить колесо во вращение должен был электропривод, удерживать «Гиро-крейсер» в равновесии во время движения — система гироскопов, а на стоянке — подъемные боковые колеса. А вскоре по популярной прессе (включая германскую и русскую) пошла гулять фантастическая картина, показывающая нападение таких гигантов на город. В 1917 г., когда в Европе уже воевали реальные танки, тот же «Электрикал Экспериментер» красочно изобразил «Истребитель окопов» — на оси огромного бицикла подвешена бронированная кабина с пулеметами.

Почти апокалиптическая картина «Нападение путешествующих крепостей будущего на неприятельский город», размноженная прессой в 1916 г. после первых же сообщений о появлении на поле боя «танков». Машина справа соответствует фантастическому проекту «Гиро-крейсера», опубликованному в начале 1916 г.

Появившийся годом позже там же рисунок моноцикла «Электрический истребитель окопов» просто был катящейся по полю рамой — колесом с бронированными кабинками на оси. Для одних такие картины были воплощением «ужаса машинной войны», для других — веры в «победу технологий над варварством окопной войны» и возможность быстро окончить войну, для третьих — просто способом привлечь публику.