Гарет лишь приподнял бровь и посмотрел внутрь туалетной комнаты.

– Если только ты не желаешь, чтобы я прицелился оттуда.

Барон все понял и ответил с отвращением:

– С тебя станется.

– Я тоже так думаю. – Хотя до этого момента ему это даже в голову не приходило. Но стоило нахамить, хотя бы ради того, чтобы увидеть, как от гнева вздуются вены на шее отца.

– Ты отвратителен.

– Ты меня таким воспитал.

Это был откровенный вызов. Видно было, как барон закипает.

– Не потому, что я этого хотел. И уж конечно, я никогда не задумывался над тем, что мне когда-либо придется передать тебе свой титул.

Гарет промолчал. Он мог говорить что угодно, чтобы разозлить отца, но он никогда не станет шутить по поводу его смерти. Никогда!

– Джордж, наверное, переворачивается в гробу, – тихо сказал лорд Сент-Клер.

И тут Гарета прорвало. Только минуту назад он стоял посередине комнаты с бессильно опущенными руками, а в следующую – уже прижимал отца к стене, одной рукой схватив его за горло.

– Он был моим братом, – тихо сказал Гарет.

– Он был моим сыном, – брызгая слюной, прошипел барон.

Гарет почувствовал, что ему стало трудно дышать.

– Он был моим братом, – повторил он, изо всех сил стараясь говорить спокойно, но ему явно не хватало воздуха. – У нас с ним была одна мать. И я любил его.

Он вдруг со страшной силой ощутил потерю. Гарет горевал по брату с того самого дня, как тот умер, но сейчас вдруг почувствовал такую пустоту, которую не знал, как заполнить.

Он остался один. У него была только бабушка – единственный человек, о котором Гарет мог честно сказать, что он его любит. И что она отвечает ему такой же любовью.

Раньше он этого не понимал, а может, и не хотел понимать. Но сейчас, стоя лицом к лицу с человеком, которого он прежде называл отцом, и даже зная, что на самом деле он ему не отец, он вдруг понял, как одинок.

Гарет вдруг стал противен сам себе. Он резко оттолкнул барона, наблюдая за тем, как тот ловит ртом воздух. Сам он тоже дышал прерывисто.

Надо уходить. Куда угодно, только не оставаться здесь.

– Ты никогда ее не получишь, слышишь? – услышал он насмешливый голос отца.

Слова барона заставили его остановиться.

– Я имею в виду мисс Бриджертон, – пояснил барон.

– Мне не нужна мисс Бриджертон. Барон гнусно ухмыльнулся:

– Еще как нужна! У нее есть все, чего нет у тебя. Все, на что ты когда-либо мог надеяться.

Гарет заставил себя расслабиться, или по крайней мере сделать вид, что ему все равно.

– Не забывай, – сказал он с нахальной улыбкой, которую, он знал, отец ненавидит, – она женщина.

Эта слабая попытка пошутить лишь раззадорила барона.

– Она никогда не выйдет за тебя замуж.

– Я что-то не припоминаю, чтобы делал ей предложение.

– Ха! Да ты всю неделю от нее не отходишь. Все об этом только и говорят.

Гарет знал, что его необычное внимание к приличной молодой леди многих заставило судачить, но он также знал, что его отец намекал отнюдь не на эти сплетни. Все же ему доставило какое-то болезненное удовольствие узнать, что его отец так же озабочен его поведением, как и все остальные.

– Мисс Бриджертон – близкая подруга моей бабушки. – Гарету понравилось, как дернулись губы отца при упоминании имени леди Данбери. Они всегда ненавидели друг друга, а если им приходилось разговаривать, последнее слово всегда было за графиней. Она была женой графа, а лорд Сент-Клер всего-навсего бароном, и бабушка никогда не упускала случая напомнить ему об этом.

– Конечно, она подруга графини. Я уверен, что именно поэтому она терпит твое внимание.

– Тебе придется спросить об этом мисс Бриджертон, – небрежно бросил Гарет, желая переменить тему. Он не собирался говорить отцу, что Гиацинта переводит дневник Изабеллы. Он может потребовать, чтобы ему отдали дневник, но это совершенно не входило в намерения Гарета.

И не только потому, что это означало, что в его руки попала вещь, которую желал бы заполучить барон. Гарет действительно хотел узнать, какие секреты скрывают страницы, исписанные таким изящным почерком. А может быть, там и не было никаких особых секретов, просто монотонное описание жизни дворянки, вышедшей замуж за человека, которого она не любила. Так или иначе, он собирался выяснить, о чем она пишет, поэтому он промолчал.

– Ты можешь попытаться, – негромко сказал лорд Сент-Клер, – но они никогда не согласятся отдать ее за тебя. Кровь не водица. Всегда так было.

– Что ты этим хочешь сказать? – Он старался не выдать своего волнения. Он никогда не знал, угрожает ли ему отец или просто оседлал своего любимого конька – происхождение.

– Бриджертоны никогда не позволят ей выйти за тебя замуж, даже если она будет настолько глупа, что влюбится в тебя.

– Она не....

– Ты неискушен, – прервал его барон. – Ты глуп...

– Ничего подобного, – не сдержался Гарет.

– Ты ведешь себя глупо, и ты, конечно, недостаточно хорош для девицы из рода Бриджертонов. Они очень скоро тебя раскусят, вот увидишь.

Гарет постарался не выдавать своего волнения. Барону всегда нравилось его провоцировать.

– В некотором роде, – с самодовольной улыбкой продолжал лорд Сент-Клер, – это даже интересно. – Кто, скажи на милость, твой отец?

Гарет затаил дыхание. Впервые барон высказался так открыто. Он называл Гарета незаконнорожденным, бастардом, помесью, полукровкой, даже шелудивым щенком. И мать Гарета обзывал еще более унизительными словами. Но он ни разу не поинтересовался, знает ли Гарет, кто его настоящий отец.

Может быть, он узнал правду?

– Тебе лучше знать, чем мне.

Воздух был наэлектризован. Тишина показалась Гарету зловещей. Он перестал дышать, он остановил бы свое сердце, если бы это было в его силах, но лорд Сент-Клер в конце концов сказал:

– Твоя мать не захотела говорить об этом. – В голосе отца слышалась горечь, но было что-то еще – похоже, он прощупывал Гарета.

– Это не дает тебе покоя. – Гарет не удержался от улыбки. – Она хотела кого-то больше, чем тебя, и это тебя убивает даже по прошествии стольких лет.

Гарету показалось, что барон его сейчас ударит, но лорд Сент-Клер, сжав кулаки, отступил назад.

– Я не любил твою мать.

– Я всегда это знал. – Любви никогда не было, была лишь гордость.

– Я хочу знать, кто это был, – тихо произнес лорд. – Я не простил ее за грехи. Но ты... ты... – Он засмеялся, и от этого смеха у Гарета по спине пробежали мурашки. – Ее главный грех – это ты. – Он снова засмеялся. – Ты никогда не узнаешь, чья кровь течет в твоих жилах и кто не признал тебя своим сыном, потому что не любил тебя.

У Гарета едва не остановилось сердце.

– Подумай об этом в следующий раз, когда будешь приглашать на танец мисс Бриджертон. Возможно, ты сын обыкновенного трубочиста, – он презрительно передернул плечами, – а может – дворецкого. У нас в Клер-Холле всегда были привлекательные молодые дворецкие.

Гарет чуть было не дал лорду пощечину. У него просто руки чесались, но ему все же как-то удалось воздержаться.

– Ты не кто иной, как полукровка. И останешься таким навсегда.

– Да, но я твоя полукровка. Я рожден в браке, даже если и не от твоего семени. – Он подошел к барону почти вплотную. – Я – твой.

Лорд выругался, отступил и схватился за дверь дрожащей рукой.

– Неужели это тебя не убивает?

– Не пытайся быть лучше, чем ты есть на самом деле, – прошипел барон. – На это больно смотреть.

И прежде чем Гарет успел что-нибудь ответить, барон выскочил из комнаты.

Несколько секунд Гарет стоял неподвижно, словно что-то в его теле требовало абсолютного покоя.

А потом... Он вскинул вверх руки, скрючив пальцы наподобие когтей, сжал зубы, чтобы не завопить, но звуки – гортанные, низкие, звериные – все же пробились наружу.

Он был словно раненый зверь. Все это было ему ненавистно. Но почему?

Почему барон все еще обладает над ним такой властью? Ведь он ему не отец. Никогда им не был, и, черт возьми, Гарет должен этому радоваться.